Опыт поколений

– Мой с канистрой, стреляем только после того, как кто нибудь обернётся. Пошли.
– прошептал я стоящему рядом разведчику.

Бежать не стали, после кросса хрен в кого попадёшь, да и услышать они могут, как мы будем ломиться. Пошли тихо, стараясь ничем не греметь и не хрустеть, держа на прицеле ничего не подозревавших, заблудившихся путников.

Первым свои дела закончил тот, что заливал, хотя мне казалось, будет наоборот. Он опустил канистру, закрыл её, потом взял крышку бензобака, лежавшую на заднем сиденье, аккуратно закрутил её и стал протирать бак тряпочкой, которую всё это время держал в руке. Я, в свою очередь, продолжал внимательно следить за ним и гадал, обернётся он или нет, но немец благоразумно продолжал смотреть только в одну сторону, продлевая таким образом секунды своей жизни. Всё за него решил тот, что захотел перед смертью облегчиться, он резко обернулся, продолжая делать то, чем и до этого занимался, и что то сказал однополчанину, а потом перевёл взгляд сначала на меня, а потом на остановившегося и прицелившегося Загребина. Закричать они не успели, оба упали словно подкошенные, тот который обернулся, на бок, прямо в снег, а мой на мотоцикл, уткнувшись лицом в коляску. Вот теперь можно и пробежаться, вдруг кто нибудь из них ещё жив и попытается выстрелить в ответ, хитрецов среди этой нации хватает. Думаю норму ГТО мы оба сдали, потому что рванули с места так, как напуганные лоси, не обращая внимания на мелкие кустики и сугробы под ними. Добежав до места, я тут же сдёрнул с мотоцикла своего немца, запачкает сейчас всё, потом хрен отмоешь на таком морозе. Но фриц видать при жизни был аккуратистом, потому что всё после себя оставил в идеальной чистоте, даже кожаный плащ у него оказался абсолютно целым, моя пуля попала ему в затылок и застряла где то внутри. Сняв с него кобуру, я избавил его от бляхи висевший на груди, очков, каски, верхней одежды и отволок на несколько метров от дороги, что бы не пугал своим видом прохожих. Затем вернулся к мотоциклу, проверил содержимое канистры, там ещё что то булькало, я поставил её в коляску, туда же кинул пистолет и плащ, а ещё тёплую каску напялил себе на кожаную кепку и держа в руках очки подошёл к Загребину, всё ещё продолжавшему возиться со своим обоссанцем.

– Чего ты с ним так долго возишься?

– Документы забираю - ответил разведчик.

– А на хрена они тебе?

Он посмотрел на меня, потом на немца и пожав плечами сказал:

– Не подумал, чего то я растерялся малость.

– Ты сними с него очки и каску, без них кататься холодно будет.

Пока Захар выполняет моё поручение, проверю чего у них в багажнике имеется. Открыл крышку, на которой крепилась запаска и обнаружил там пару ранцев, и две запасных обоймы к пулемёту, не густо. В ранцах тоже ничего существенного не нашлось, пару банок сосисек и три пачки галет, да ещё какая то мелочёвка, не богатый немец нам попался, не то что пару дней назад. Но всё это ерунда, по сравнению с тем, что мотоцикл удалось захватить, нам давно не хватает такой техники, которая мало бензина жрет и на которой можно далеко ездить. Конечно для таких дел можно и лошадок использовать, но бегает она, по сравнению с этим железным конём, на много медленнее.

– Ну чего, закончил?
– снова обратился я к Загребину.

– Да плащ никак не сниму с этого гада.

– И зачем он тебе?

– Так ты же у своего забрал.

– У моего то он целый, а ты своему три пули в спину всадил и как ты его после этого носить собираешься?

– Опять не подумал. Слышь лейтенант, не выспался я чего то сегодня, вот и гоню дурку.

– Ладно, домой приедем выспишься, а сейчас кидай барахло в коляску и отгоним транспорт, за дюны. Хочу я ещё малость по дороге пройти, посмотреть, откуда эти вояки к нам пожаловали.

Мотоцикл спрятали за углом, оттащили его за крайний бугорок и оставили, надеюсь с ним за два часа, что у нас остались до возвращения, ничего не случится. Можно было конечно и на нём прокатиться, но вдруг у этих, в кожаных плащах, друзья поблизости остались, тогда они смогут с нами за своих товарищей, очень просто поквитаться.

– Сейчас выходим на дорогу, так что ты давай просыпайся и следы от сапог смотри не прозевай, вполне возможно они не одни здесь объявились. В случае чего сразу в лес беги, на рожон не лезь.

– Ну ты мне прямо, как салаге объясняешь.

– Всё, без лишних соплей, твоя сторона правая, пошли.

Миновали место, где захватили мотоцикл и метров через триста вошли в лес, как то сразу потемнело и желания идти дальше поубавилось, но возвращаться обратно, сразу же, не солидно, хотя очень хочется. Пока только вижу следы от мотоцикла, по середине дороги, но не забываю просматривать и обочину, Захар тоже вперёд не вырывается и головой крутить не забывает. Вроде отпустило и не так здесь темно и страшно, как сначала показалось, так что пару километров проверить можно. Продвинутся по дороге мы успели на километр с лишним, прежде чем образовался первый поворот, в него входили осторожно, страхуя друг друга и внимательно отслеживая обочину.

– Ну чего, может обратно повернём?
– спросил Загребин - Сколько идём, а только следы от мотоцикла и попадаются.

– Давай за следующий поворот заглянем и вернёмся, он тут рядом, метров триста до него.

– Ну что же, можно и дальше пройтись почему бы и нет.

Следующий поворот был налево и дорога там поворачивала, под очень крутым углом, а дальше шла прямо, на большом расстоянии, поэтому я и хочу за него заглянуть, если и там ничего нет, то можно спокойно возвращаться.

– Захар, с твоей стороны обзор начнётся, смотри внимательнее.

– Будь спок командир, не первый год замужем.

Почему Загребин открыл огонь я сначала догадался, а только потом увидел, в кого он именно стреляет. Всё произошло, как раз у того самого поворота дороги, к которому мы шли и надо же было такому случится, что наша встреча, с пешими немцами, произошла именно здесь, как будто специально кто то нам в этом месте стрелку забил. После первого же выстрела товарища я завалился в сугроб и удачно залёг за ветвистую ёлку, пытаясь рассмотреть в кого он стреляет. Появились они через несколько секунд, было их трое, в обычной пехотной форме, в эрзац шинелях и с опущенными на уши пилотками, замёрзли сволочи. Но согреться мы им не дадим, позиция у меня убойная, все на мушке и одного кажется Загребин уже подранил. Дал длинную очередь и попал, оба немца согнулись и стали валиться на дорогу, промахнуться с сорока метров я могу конечно, но только не из положения лёжа.

– Ты как?
– спросил я товарища, находившегося практически всё это время на открытом месте.

– Нормально, не попали - ответил он.

Стал выбираться из укрытия, сделать это оказалось не просто, сюда попал за три секунды, а вот обратно. Пока снег отгрёб, ветки раздвинул, кое как просунул между ними голову, мой напарник уже подошёл к лежавшим на дороге и стал собирать трофеи. И вот в это самое время, словно чёрт из табакерки, из-за поворота выскакивает ещё один немец и почти в упор расстреливает Загребина, я конечно тоже выстрелил в этого психа, но смог только отомстить ему за товарища, этим выстрелом, а не спасти его.

– Твою же мать и откуда ты взялся, на нашу голову - говорил я убитому мной солдату, продолжая всаживать в негу пулю за пулей.

Вот же хрень, ну какого чёрта он полез к ним, говорил же, будь внимательнее, а он трофеи собирать и чего ему там надо было. Я высадил в несчастного немца всю обойму, так и не смог остановиться, пока патроны не кончились. Потом долго стоял и смотрел на его истерзанное тело, не понимая зачем я это сделал и только после того, как повернулся к убитому товарищу, понял. Мне страшно подходить к нему, я не знаю чего мне делать дальше.

Я вез убитого разведчика, в коляске мотоцикла и никак не мог успокоится. Кому нужна была эта проверка дороги, чего я там хотел обнаружить? Ну пошатались бы фрицы по пляжу, да через несколько дней сами бы и передохли с голоду. Так нет полез, видел же что не в себе мужик, с утра у него всё из рук валилось и делал всё не в попад. Мог же развернуться и уйти обратно? Конечно мог, только вот теперь то чего про это думать дело сделано. Нет больше разведчика Загребина, пал смертью храбрых, в бою с немецкими оккупантами.

Разобрать, где наш холм находится, смог только когда поравнялся с ним, всё сливается на белом снегу. Остановился, вытащил убитого товарища из коляски и положил прямо на снег, ему сейчас холод уже не страшен, это меня чего то малость поколачивает, но скорее всего от нервов.

– Полежи пока, сейчас наших приведу, пускай поговорят с тобой на прощание.

Не знаю вот только, как им в глаза смотреть буду, они же друг другу, как братья здесь стали.

– Мужики вы здесь?
– крикнул я в открытую землянку.