Опыт прозрения. Простое практическое руководство к буддийской медитации

Вопрос: Я заметила, что любовь не вошла в число факторов просветления. Не может ли это означать, что здесь появляется опасность для человека остаться сухим и холодным?

Ответ: Важно понять, что слово «любовь» имеет разные значения. Первый уровень любви мы обсуждали выше, — это «любовь бизнесмена». Мы любим другого, ожидая от него чего-то взамен. Второй вид любви — это желание благополучия всем существам, это универсальная любящая доброта, желание счастья и радости всем существам во всем мире. Это вид неограниченной и необусловленной любви. Но и он все еще связан с концептами — концептами мужчины, женщины, существа. Эти концепты не являются конечными реальностями. То, чем мы в конечном счете являемся, представляет собой набор элементов, возникающих и уходящих каждый момент. Наконец, третий вид любви. Эта любовь выше даже универсальной любящей доброты. Эта любовь представляет собой естественную гармонию, возникающую после падения барьеров, которые порождены концептом эго. Если нет такой вещи, как «Я», то ведь нет и «другого». Это такая любовь, которая рождается от мудрости, и на этом уровне «любовь» и «пустотность» уравниваются в едином переживании. Здесь совершенно отсутствует концепт, выраженный фразой: «Я люблю». Она, эта любовь, свободна от концепта «Я», свободна от эго. И когда вы переживаете любовь этого высшего уровня, то в ней получают свое выражение и свое пространство также и другие уровни любви. Взгляните на учителей высокого ранга, которых вы знаете. Они полны любви и света, но за этим нет мысли и намерения быть таковыми. Здесь только естественное выражение Дхармы.

Двадцать девятый вечер БУДДИЙСКИЕ ТРОПЫ

Будда учил не буддизму. Он учил Дхарме, закону. Он не учил какому-то набору верований или догм, или систем, которые деспотически навязывал другим. Черпая из собственного опыта просветления, он каждому из нас указал путь познания истины через внутренний опыт постижения сути вещей. За сорок пять лет своего учительства он произнес много разных слов и прибег в своих рассуждениях ко многим концептам, чтобы указать на истину и показать к ней дорогу. Слова и концепты не есть сама истина, они не более чем только указывают на тот или иной вид опыта. При жизни Будды, когда непосредственно действовали его мудрость и его мастерство учителя, люди, как правило, не путали слова с самим опытом, принимая первые за второй. Они выслушивали Будду, смотрели в себя и переживали непосредственность истины в своем собственном уме и теле.

Потекло время без Будды. Люди стали практиковать меньше, и вот тогда-то они начали принимать слова за непосредственность опыта. Появилось много разных школ, споривших между собой вокруг понятий. Ситуация подобна попытке объяснить свет луны, по необходимости указывая на нее пальцем. Есть люди, которые смотрят при этом на палец, а не на луну, полагая, что ответ в нем. Вот образец того, как люди могут не понимать смысл указующего действия. Так же, как нельзя путать палец с луной, мы не должны путать слова, указующие путь к истине, с самой истиной и непосредственным опытом.

Когда учение Дхармы пришло в Китай, оно в своем развитии приобрело там специфические черты, сделавшись своеобразным переплетением буддизма и даосизма. Одним из тех, кто наиболее повлиял на тенденции и проявления этой школы Чань (позднее — Дзэн), был шестой китайский Патриарх — Хуэйнэн. Хотя, как утверждает традиция, он был неграмотен и потому лишен возможности читать писания, ум его был необыкновенно ясным и проницательным. Рассказывают, что, когда ему прочли только одну строку из Алмазной Сутры, на него снизошло просветление. К нему часто приходили люди, чтобы прочесть непонятные им места из писаний, и он разъяснял им сущность прочитанного.

Ему принадлежит рассуждение, очень ясно описывающее, что именно означают разные школы, или «колесницы», буддизма:

«Будда проповедовал доктрину трех колесниц и, кроме того, доктрину Верховной Колесницы. Чтобы их понять, вы должны углубиться в свой собственный ум и действовать независимо от вещей и явлений. В самой Дхарме нет разграничений, соответствующих этим четырем колесницам, они существуют лишь в умах людей. Видеть, слышать и декламировать сутры — это Малая Колесница. Знать Дхарму и понимать ее смысл — Средняя Колесница. Воплотить Дхарму в повседневной практике жизни — есть Великая Колесница. Проникнуть пониманием во все Дхармы, впитать их в себя полностью, быть свободным от всех привязанностей и, наконец, не иметь абсолютно никакой собственности — есть Верховная Колесница».

Исключительно во всех традициях — индийской, бирманской, китайской, японской, тибетской, американской — есть люди, строго придерживающиеся слов и читающие сутры речитативом наизусть. Это и есть Малая Колесница. По мере того как эти слова, их смысл все больше переносятся нами в практику и по мере все большего осмысления и испытывания Дхармы в практике медитации и воплощения ее в практике жизни, — мы последовательно проходим через уровни всех колесниц и приходим к высшему уровню: здесь мы свободны от всех привязанностей, свободны от всякой собственности, и самим образом нашей жизни становится Дхарма, развертывающаяся в нас непрерывно от момента к моменту. Это и есть Верховная Колесница Дхармы, полное совершенство практики. Она не содержится ни в одной из традиций. Она может реализоваться лишь в эволюции понимания, происходящей в отдельном человеке.

С течением времени Дхарма получала все новые формы выражения, исторически развертывая свой потенциал, и великие учителя находили все новые искусные приемы, помогающие людям в практике погружения в свой ум, чтобы испытывать Дхарму в самих себе. Некоторые старые известные слова, которые в своей роли концептов превратились в путы для ума, получали теперь новое употребление, что облегчало людям задачу увидеть реальность доктрины в новое время.

Например, понимание разных употреблений слова «Будда» помогает в значительной мере пониманию различных традиций, в которых это слово используется в разных смыслах. Во-первых, имя Будда относится к историческому лицу, мирское имя которого было Сиддхартха Гаутама и который пришел к полной просветленности. Но это слово означает также особую ментальность — такой ум, который свободен от загрязнений: «ум Будды», «природа Будды». Это ум, освободившийся от жадности, ненависти и замутнений.

В течение трехсот лет после смерти Будды не было в ходу его изображений. Сама духовная практика людей была воплощением его памяти, его образом, и потому не было надобности в материальном воплощении этого образа. Но с течением времени, по мере утраты практикой прежней глубины люди начинали выносить Будду из своего ума и проецировать его назад во времени и пространстве. И в связи с тем, что представление о нем экстериоризировалось и сущность заменялась иконами, великие учителя стали переносить акцент на другое значение понятия Будды. Есть такая поговорка: «Если ты увидишь Будду, убей его». Ужасно звучит для людей, которые боготворят образ и воскуряют перед ним фимиам. Если в вашем уме живет представление о Будде, находящемся не в вас, а вовне, то «убейте» это представление — то есть отпустите его, забудьте о нем. Все это привело тогда к горячим дискуссиям, в результате которых приобрела силу идея о необходимости реализовать свою собственную «природу будды», стать буддой при жизни, проникнуть в свой «ум будды». Таким образом в практику влилась новая живительная струя.

Будда Гаутама неустанно напоминал людям, что опыт истины является человеку из его собственного ума. Рассказывают, что один монах бывал настолько восхищен физическим присутствием Будды (который, как известно, был олицетворением физического и умственного совершенства), что при каждой возможности стремился усесться рядом с ним и упивался внешностью своего учителя. Через какое-то время Будда укорил его за это. Он сказал монаху, что тот может глазеть на эту физическую форму хоть сотню лет и никогда не увидеть Будду. Постижение Дхармы — вот наша цель: кто видит Дхарму, тот видит и Будду. Будда находится внутри. Это не что иное, как опыт истины. Постоянное внесение ее в настоящий момент, в то, что происходит здесь и теперь. Послушаем опять Хуэйнэна:

«Трудиться в своем движении к состоянию будды мы должны в недрах своего ума. Безнадежно пытаться найти будду и путь к нему где-то снаружи, вне нас самих. Человек, находящийся в неведении о сущности своего ума, есть обыкновенное, рядовое существо. Тот же, кто просветлен относительно сущности своего ума, есть будда».

Будда не как историческая фигура, но будда как свобода от загрязнений, как чистота ума. Именно такими буддами нам всем надлежит стать.

Другой концепт, который может неправильно пониматься в силу различия традиций, это концепт «бодхисаттвы». Это слово может означать две разные вещи. В очень специфическом смысле оно относится к какому-либо конкретному существу, которое приняло обет достигнуть высшей степени просветления — как это сделал сам Сиддхартха Гаутама в своей очень долгой эволюции к совершенству. Но есть и другое значение слова «бодхисаттва», и оно относится ко всем силам ментальной чистоты. В традициях Махаяны и Тибета имеется целый пантеон Бодхисаттв — олицетворений сил, действующих в нашем уме. Например, Маньджушри — это бодхисаттва мудрости. Авалокитешвара — бодхисаттва сострадания. Бодхисаттвы суть проявления сил чистоты в нашем уме. В каждый момент проявляющейся мудрости мы становимся Маньджушри, в каждый момент сострадания мы Авалокитешвара. Когда мы понимаем бодхисаттву таким образом, то обеты бодхисаттвы принимают расширенное значение.

В одном смысле такой обет приобретает значение посвящения своей жизни достижению высшей просветленности Будды. Говорят, что Сиддхартха Гаутама имел возможность достигнуть просветления много жизненных циклов тому назад, живя в одно время с другим Буддой. Но так сильно был он вдохновлен присутствием того Будды и так пылал сочувствием к другим существам в их страданиях, что дал обет отложить свое собственное просветление, чтобы довести до полного совершенства все качества будды. Хотя свобода ума в просветленном существе и в Будде одинакова, все же мощь и глубина мудрости и сострадания Будды выражены сильней благодаря его неизмеримо более долгой эволюции.