ОПЫТЫ ПРИКЛАДНОЙ ФИЛОСОФИИ: интеллигенция, народ и другие
Шрифт:
Мне, пережившему несколько лет всемирного кризиса пандемии ковида с прививками, ограничениями в общении и передвижении, повторными заболеваниями и противоречивыми методами лечения, трудно отказаться от хотя бы беглого рассмотрения этой темы, богатой опытом создания и разоблачения теорий заговора и разоблачений самих разоблачителей. Период пандемии уже отделён он нас несколькими годами не менее значимых мировых кризисов, а расследования активных деятелей той эпохи лишь только ещё входят в фазу отсеивания фактов от вымыслов. Однако серьёзные основания подозревать заговоры огромного масштаба со стороны государственных органов, профессиональных союзов и, наконец, политических и финансовых организаций существовали и в начале, и в середине кризиса, и до сих пор существуют, требуя нелицеприятного анализа. Отнюдь не в качестве доказательства их истинности, но в качестве аргументов в их пользу, известных интересовавшимся и, в общем и целом, доступным читающей и слушающей публике, перечислю некоторые из них. Итак, мы имеем описанные в сети случаи намеренной дезинформации печатью и телевиденьем с подачи официальных источников, плохо вяжущиеся с демократическими традициями угрозы специалистам, несогласным с решениями бюрократов, выдачи правительственных грантов учёным в зависимости от согласия отказаться от уже опубликованных результатов, опровергающих официальную линию; драконовские меры, применяемые по отношению к большим группам населения, несогласным с теми политическими решениями, которые негативно
И всё же не могу не упомянуть несколько весьма подозрительных ситуаций:
Первый коронавирус новой болезни, внезапно обнаруженный в г. Ухане, был описан основными средствами информации и ответственными правительственными чиновниками как натурально полученный первыми жертвами на рынке свежих продуктов животного происхождения. При этом, как было почти сразу официально объявлено, вирус содержал последовательности нуклеотидов, существовавших в генетическом коде «панголинов» из Юго-Восточной Азии и летучих мышей, обитавших за тысячи километров от них в отдалённых пещерах Северного Китая. Через какое-то время стали известны неуклюже скрываемые тогда сведенья, что эти отрезки генетического кода существовали в добавок к искусственно внедрённым участкам ДНК, что довольно прямо указывает на лабораторное происхождение первоначальной инфекции.
После обнаружения первых жертв в г. Ухане китайские власти приняли серьёзные карантинные меры, одновременно скрыв проблему от остального мира с последующим катастрофически быстрым распространением смертельной опасности на все континенты.
Закрытие школ в США без доказательных обоснований, приведшее к огромным проблемам в экономике и народном образовании в год, когда этот кризис мог повлиять на результаты предстоящих выборов президента США.
И, возможно, самое главное – категорический и, по-видимому, беспрецедентный запрет высшей медицинской администрации на методы лечения и лекарства 7 практикующим врачам с угрозой лишить нарушителей лицензии. Последнее держалось некоторое время в секрете от населения, как, например в Канаде, но вскоре оказалось секретом Полишинеля. Тем не менее, вся эта информация замалчивалась и игнорировалась основными органами печати в странной, на первый взгляд, кооперации «независимой прессы» с правительственными органами принятия решений.
7
Дигидро-Хлорхинон и Инвермектин
Я осознаю, что, несмотря на многочисленные утверждения либертариански 8 настроенных блогеров, вышеприведённые аргументы не являются доказательством существования какого-то общего заговора, объединившего многочисленные правительства, академические круги, фармацевтические компании и практикующих врачей в одну систему, преследующую хорошо определённые цели. Например, сокращение народонаселения для предотвращения кризиса ресурсов или подчинение широких масс населения диктату некоей элиты, преследующей цели мирового господства для проведения в жизнь радикальных реформ. Конечно, многие наблюдаемые явления указывают и на отсутствие необходимой компетенции у правящих органов, и на хаотичную реакцию публики и регуляторов на возникший кризис, и на технические и методологические ошибки вследствие недостаточности знаний в области медицины и фармакологии. И всё же неоспоримые факты сокрытия информации и последующее признания официальных лиц под присягой в обмане публики не могут быть легко и целиком списаны на хаос или некомпетентность. Как мне представляется, вместо единого и универсального заговора мы здесь имели дело с целом рядом локальных заговоров для получения желательных, пусть даже кратковременных результатов отдельными группами людей, обладающих различной степенью власти. Обращаясь к физической аллегории, представим себе турбулентный поток в замкнутой системе: хаос, наблюдаемый локально, может обернуться достаточно структурированной картиной взаимодействующих друг с другом вихрей при взгляде со стороны.
8
Либертарианское мировоззрение провозглашает расширение индивидуальной свободы каждого члена общества наиболее важной целью общественного развития, в противоположность течению, призывающему к принесению в жертву части свобод в целях общественного спокойствия, мира между народами и улучшения экологии
Одним из аргументов противников «теории заговора» является, в общем-то, справедливое утверждение, что секретный сговор между многими участниками не может долго оставаться абсолютной тайной от публики, вследствиe неизбежных «утечек». Но здесь, к сожалению, вступает в силу фактор пропаганды, которая, как было много раз продемонстрировано, может буквально заставить публику не верить нежелательным фактам путём назойливого повторения или, как это ещё называется, «промывания мозгов».
Последнее соображение я считаю важным, потому что тайна, окружающая по необходимости заговор локальный, не обязательно должна соблюдаться при заговорах большого масштаба, где в распоряжении заговорщиков имеются мощные средства поддерживать действительное или мнимое, но вынужденное неведенье публики. Например, административное, экономическое и даже уголовное преследование тех, кто противоречит официальной версии происходящего или раскрывает нежелательные подробности. Важнейшим фактором также является распространение идеологии, оправдывающей аморальную деятельность власть имущих благими целями, и как уже говорилось, промывание мозгов населения ведущими средствами массовой информации. За примерами ходить недалеко в нашем мире в настоящее время. Возможно, так было и раньше.
Наконец, следует обсудить различия между «заговором» одной группы и «договором» между группами участников общественно-значимого процесса, такого как очередные выборы в демократическом обществе. В обоих случаях целью является приобретение контроля над обществом для осуществления далеко идущих планов, о которых масса избирателей может и не иметь чёткого представления. Но в случае заговора многие шаги инициаторов процесса могут быть за пределами легальных или принятых этических норм и поэтому тщательно скрываться или публично отрицаться. Во втором – легальные нормы не нарушаются и соответствующие действия не скрываются, лишь выбор избирателя оказывается ограниченным и часто неудовлетворительным в терминах свободного волеизъявления. Речь здесь идёт, например, об отсутствии центристского варианта в результате тактического сговора одной из сторон с центром политического спектра. Я говорю здесь о расширенном понимании процесса демократии участниками договора, ведущего к нежелательной консолидации власти. Последствия в этом случае осознаются позже в свете проявляющихся со временем неожиданных политических решений. В любом из вариантов обсуждаемых политических манипуляций речь идёт о так называемом «управляемом обществе», чьё кажущееся исчезновение ввиду краха Советского строя так преждевременно приветствовал великий поборник свободы и индивидуального человеческого достоинства,
последний чехословацкий президент Вацлав Гавел.ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И НАРОД
Противопоставление двух предметов рассмотрения в названии так же, как, например, в названиях некоторых произведений Дмитрия Мережковского или Григория Померанца, не говоря уже о статье Александра Блока 9 , восходит к традиции Плутарха описывать исторические персонажи (или избранные объекты) парами в сравнении или противопоставлении их характерных черт или аналогичных ситуаций. Такого рода название позволяет, в частности, перепрыгнуть через стадию поисков адекватного определения неких изначальных понятий. Например, вопрос: является ли интеллигенция частью народа? Здесь я тоже попробую применить метод противопоставления, полагая, что в некотором нестрогом смысле «народ» и «интеллигенция» являются двумя главными составляющими множества, называемого нацией. Очевидно, что эти множества пересекаются, но я предполагаю, что область пересечения мала. Те же, кто причисляет себя к двум множествам одновременно, рискуют тем, что подвергнутся осуждению и даже бойкоту с обеих сторон в случае расхождения групповых интересов. Возникает и специальный случай индивидуума, не принадлежащего ни одной из групп, но об этом позже.
9
Александр Блок «Интеллигенция и революция», 1918, где он призвал интеллигенцию того времени «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию»
В поисках определений
Так или иначе, я предполагаю, что и интеллигенция, и народ обладают отличными друг от друга характеристиками, обусловленными объективными законами общественного устройства. Таким образом, интеллигентный 10 человек, благодаря своим личным связям ставший частью интеллигенции как некоей отдельной группы населения, демонстрирует черты и мысли, объединяющие его с другими членами этой группы. Это похоже на отношения людей, собравшихся на митинг, каждый со своим пониманием ситуации. Изначально далеко не все пришедшие разделяют эмоции и мнения большинства, но, как правило, в дальнейшем наступает консолидация и, если угодно, единодушие собравшихся по отношению к цели митинга.
10
В обиходном смысле: образованный, более или менее воспитанный, физически чистоплотный etc…
В советской школе нам говорили, что интеллигенция – это прослойка между двумя классами с несовпадающими интересами, как-то буржуазия и рабочие. Хочу заметить, что помимо подпольных предпринимателей, в СССР официально не существовало эксплуататорских классов. Но так называемая интеллигенция всё равно называлась прослойкой по старой традиции, унаследованной от дореволюционных марксистов. Она состояла из людей, которым в целом разрешалось не работать физически. Сюда формально входили и партийные работники, и служащие и часть военных. Однако в обиходном смысле интеллигенцией, как я тогда понимал, считали людей умственного труда, не принадлежавшиx к номенклатуре, и так называемых творческих работников. Они были членами достаточно чётко очерченного социального множества со своей субкультурой и своими неформальными лидерами – властителями дум, если угодно. Интересно отметить, что большинством их кумиров на Западе были или крайне левые, или вообще прокоммунистически настроенные деятели культуры. Другое дело, что с появлением легально разрешенного частного предпринимательства в конце восьмидесятых XX века интеллигенция, наконец, нашла себе место в качестве настоящей прослойки между классами эксплуататоров и эксплуатируемых, как их понимала марксистская наука. Иными словами, её члены всё ещё не трудились в поле или на производстве, но и не владели достаточными средствами, чтобы не быть вынужденными обслуживать интересы аппарата управления и частично слившегося с ним класса новой буржуазии. Впрочем, самые активные и прогрессивные интеллигенты присоединились к числу открытых эксплуататоров, стараясь всё же не потерять интеллигентного выражения на лице. Сказанное всё ещё не позволяет мне считать, что определение найдено. Обратимся теперь к сравнению.
Интеллектуалы или интеллигенты
Тут будет уместно поговорить о бытовавшем у нас в течение десятилетий понятии западного интеллектуала. Вдобавок к требующей специальных знаний профессии, знакомству с мировой литературой и элементарными знаниями таких гуманитарных предметов, как этика и психология, здесь должно было присутствовать умение отличить добро от зла, то есть то, чем, как мне кажется, не обладает значительная часть современных «интеллектуалов». Как это случилось? В общем случае уметь отличать добро от зла традиционно требовалось для того, чтобы избежать наказания в этой жизни и адских мук в будущей. Иными словами, не делать зла диктовалось элементарной трусостью перед последствиями. Это детское отношение, по-видимому, разделялось большой частью так называемых простых людей, что со стороны создавало впечатление натурально доброй натуры, приписываемой народу. Впрочем, привычка могла стать второй натурой. Интеллектуал же выбирал добро сознательно, то есть не из страха, а из рациональных соображений. Таким образом, возникало чувство (которое я считаю формой гордыни), что ни боязнь ада, ни сама вера в божественную справедливость не нужны человеку с развитым сознанием для того, чтобы правильно выбирать свой путь. Так появился и закрепился идеал атеиста, способного судить о добре и зле из соображений разумности, о чем было написано немало стихов и философских трудов. Здесь я себе позволю заметить, что этот идеал не подтверждается практикой, а именно, что атеизм большинства современных нам интеллектуалов и их кумиров привёл к очевидному для непредвзятого наблюдателя размыванию понятий добра и зла в терминах так называемого морального релятивизма, то есть допущению, что какие-то специальные случаи, которых становится всё больше вокруг нас, позволяют оправдать зло в смысле нарушения даже таких простых правил, как 10 заповедей. И тем не менее, до сравнительно недавнего времени 11 интеллектуал, часто находившийся в воображаемом контакте с иными временами и мыслителями, не обязательно был вовлечён в злободневную политику. Так сказать: «какое милые, тысячелетье на дворе?» 12 .
11
По-видимому, до конца 19-го столетия
12
Стихотворение Бориса Пастернака, «Про эти стихи».
В отличие от интеллектуалов, интеллигенция, существуя в социалистическом государстве, с позволения и даже для пользы властей предержащих (независимо от собственных индивидуальных преференций), так или иначе политикой интересовалась, особенно «на кухне», как было в конце советской эпохи, и принимала в ней разрешённое участие. Так учёный, неспособный заниматься абстрактными проблемами на переднем краю научного познания, обращается к прикладным вопросам, где его знания и способности оказываются достаточными для того, чтобы приносить ощутимые результаты.