Опыты (Том 1)

Предо мной не какое-нибудь единичное злодеяние, не три и не сотня, предо мной повсеместно распространенные, находящие всеобщее одобрение нравы, настолько чудовищные по своей бесчеловечности и в особенности бесчестности, — а для меня это наихудший из всех пороков, — что я не могу думать о них без содрогания, и все же я любуюсь ими, пожалуй, не меньше, чем ненавижу их. Эти из ряда вон выходящие злодеяния в такой же мере отмечены печатью душевной мощи и непреклонности, как и печатью развращенности и заблуждений. Нужда обтесывает людей и сгоняет их вместе. Эта случайно собравшаяся орда сплачивается в дальнейшем законами; ведь бывали среди подобных орд и такие свирепые, что никакое человеческое воображение не в силах измыслить что-либо похожее, и тем не менее иным из них удавалось обеспечить себе здоровое и длительное существование, так что потягаться с ними было бы впору разве что государствам, которые были бы созданы гением Платона и Аристотеля.

И, конечно, все описания придуманных из головы государств — не более чем смехотворная блажь, непригодная для практического осуществления. Ожесточенные и бесконечные споры о наилучшей форме общественного устройства и о началах, способных нас спаять воедино, являются спорами, полезными только в качестве упражнения нашей мысли; они служат тому же, чему служат многие темы, используемые в различных науках; приобретая существенность и значительность в пылу диспута, они вне него лишаются всякой жизненности. Такое идеальное государство можно было бы основать в Новом Свете, но мы и там имели бы дело с людьми, уже связанными и сформированными теми или иными обычаями; ведь мы не творим людей, как Пирра или как Кадм [35] . И если бы мы добились каким-либо способом права исправлять и перевоспитывать этих людей, все равно мы не могли бы вывернуть их наизнанку так, чтобы не разрушить всего. Солона как-то спросили, наилучшие ли законы он установил для афинян. «Да, — сказал он в ответ, — наилучшие из тех, каким они согласились бы подчиняться» [36] .

35.

Пирра — жена Девкалиона, сына Прометея, царя Фтии в Фесалии.Оставшись после всемирного потопа единственными обитателями земли, Девкалиони Пирра вновь заселили землю, бросая себе за спину камни: те, что былиброшены Девкалионом, превратились в мужчин, брошенные Пиррой — в женщин.Кадм — легендарный основатель города Фив; прибыв в Беотию, он убил дракона,который пожрал его спутников и товарищей, и по повелению Афины посеял егозубы, а из них выросли вооруженные люди, истребившие друг друга, заисключением пяти воинов, от которых и произошла фиванская знать.

36.

Солона как-то спросили… — Об этом рассказывает Плутарх:Жизнеописание Солона, 15.

Варрон приводит в свое извинение следующее: если бы он первым писал о религии, он высказал бы о ней все, что думает; но раз она принята всеми и ей присущи определенные формы, он будет говорить о ней скорее согласно обычаю, чем следуя своим естественным побуждениям [37] .

Не только предположительно, но и на деле лучшее государственное устройство для любого народа — это то, которое сохранило его как целое. Особенности и основные достоинства этого государственного устройства зависят от породивших его обычаев. Мы всегда с большой охотой сетуем на условия, в которых живем. И все же я держусь того мнения, что жаждать власти немногих в государстве, где правит народ, или стремиться в монархическом государстве к иному виду правления — это преступление и безумие.

37.

Варрон приводит… следующее… — Эти слова Варрона приводитАвгустин: О граде божием, VI, 4. Варрон, Марк Теренций — см. прим. 174, гл.XII, том II.

Уклад своей страны обязан ты любить: Чти короля, когда он у кормила, Республику, когда в народе сила, Раз выпало тебе под ними жить.

Это сказано нашим славным господином Пибраком [38] , которого мы только что потеряли, человеком высокого духа, здравых воззрений, безупречного образа жизни. Эта утрата, как и одновременно постигшая нас утрата господина де Фуа [39] , весьма чувствительны для нашей короны. Не знаю, можно ли найти в целой Франции еще такую же пару, способную заменить в Королевском Совете двух этих гасконцев, наделенных столь многочисленными талантами и столь преданных трону. Это были разные, но одинаково высокие души, и для нашего века особенно редкие и прекрасные, скроенные каждая на свой лад. Но кто же дал их нашему времени, их, столь чуждых нашей испорченности и столь не приспособленных к нашим бурям?

38.

Пибрак, Ги (1529–1584) — французский государственный деятель иписатель, ревностный католик, в своих писаниях превозносившийВарфоломеевскую ночь, Монтень ценил его широкую эрудицию и литературныйталант. Цитируемые стихи из «Четверостиший» Пибрака (Quatrains contenantpreceptes…) даны в переводе Н. Я. Рыковой.

39.

Де Фуа, Поль — французский государственный деятель, архиепископтулузский (ум. в 1584 г.). В 1575 г. де Фуа произнес перед возвратившимся изПольши Генрихом III и королевским советом речь, в которой призывал кверотерпимости. Монтень высоко ценил де Фуа, видя в нем своегоединомышленника в ряде вопросов и особенно в вопросе об отношении кгугенотам.

Ничто не порождает в государстве такой неразберихи, как вводимые новшества; всякие перемены выгодны лишь бесправию и тирании. Когда какая-нибудь часть займет неподобающее ей место, это дело легко поправимое; можно принимать меры и к тому, чтобы повреждения или порча, естественные для любой вещи, не увели нас слишком далеко от наших начал и основ. Но браться за переплавку такой громады и менять фундамент такого огромного здания — значит уподобляться тем, кто, чтобы подчистить, начисто стирает написанное, кто хочет устранить отдельные недостатки, перевернув все на свете вверх тормашками, кто исцеляет болезни посредством смерти, non tam commutandarum quam evertendarum rerum cupidi [40] . Мир сам себя не умеет лечить; он настолько нетерпелив ко всему, что его мучает, что помышляет только о том, как бы поскорее отделаться от недуга, не считаясь с ценой, которую необходимо за это платить. Мы убедились на тысяче примеров, что средства, применяемые им самим, обычно идут ему же во вред; избавиться от терзающей в данное мгновение боли вовсе не значит окончательно выздороветь, если при этом общее состояние не улучшилось.

40.

Стремясь не столько к изменениюсуществующего порядка, сколько к его извращению (лат.)

Стремясь не столько к изменению… порядка, сколько к… извращению. — Цицерон. Об обязанностях, II, 1. Монтень несколько изменил слова Цицерона,приспособляя их к своему контексту.

Цель хирурга не в том, чтобы удалить дикое мясо; это только способ лечения. Он стремится к тому, чтобы на том же месте возродилась здоровая ткань и чтобы тот же участок тела снова зажил нормальной жизнью. Всякий, кто хочет устранить только то, что причиняет ему страдание, недостаточно дальновиден, ибо благо не обязательно идет следом за злом; за ним может последовать и новое зло, и притом еще худшее, как это случилось с убийцами Цезаря [41] , которые ввергли республику в столь великие бедствия, что им пришлось раскаиваться в своем вмешательстве в государственные дела. С того времени и вплоть до нашего века со многими произошло то же самое. Мои современники французы могли бы на этот счет многое порассказать. Все крупные перемены расшатывают государство и вносят в него сумятицу. Кто, затевая исцелить его одним махом, предварительно задумался бы над тем, что из этого воспоследует, тот, конечно, охладел бы к подобному предприятию и не пожелал бы приложить к нему руку. Пакувий Колавий покончил с порочными попытками этого рода [42] весьма примечательным способом. Его сограждане поднялись против своих правителей. Ему же, человеку весьма могущественному в городе Капуе, удалось запереть во дворце собравшийся туда в полном составе сенат, и, созвав на площадь народ, он сообщил ему, что пришел день, когда они без всякой помехи могут отмcтить тиранам, которые так долго их угнетали и которые теперь в его власти, безоружные и лишенные всякой охраны. Он предложил, чтобы их выводили по жребию одного за другим, и народ принимал решение о каждом из них в отдельности, исполняя на месте вынесенный им приговор, — с тем, однако, чтобы на должность, которую занимал осужденный, они тут же назначали кого-нибудь из добропорядочных граждан, дабы она не оставалась незамещенной. Едва был вызван первый сенатор, как поднялись крики, выражавшие всеобщую ненависть к этому человеку. «Вижу, — сказал Пакувий, — этого необходимо сместить, он бесспорный злодей; давайте заменим его кем-нибудь более подходящим». Внезапно воцарилась полнейшая тишина: всякий затруднялся, кого же назвать. Наконец, кто-то осмелился выдвинуть своего кандидата, но в ответ на это последовали еще более громкие и единодушные крики, отказывавшие ему в избрании. Было перечислено множество присущих ему недостатков и были приведены сотни веских причин, по которым его следовало отвергнуть. Между тем, страсти разгорались все сильнее и неукротимее, и дело пошло еще того хуже при появлении второго сенатора, а затем и третьего: столько же было разногласий при выборах, сколько согласия при отстранении от обязанностей. В конце концов, устав от этой бесплодной распри, народ стал мало-помалу — кто сюда, кто туда — разбегаться с собрания, унося в душе убеждение, что застарелое и хорошо знакомое зло всегда предпочтительнее зла нового и неизведанного. Чего мы только не делали, чтобы дойти до столь прискорбного положения?

41.

…как это случилось с убийцами Цезаря… — Цезарь был убит 15 марта44 г. до н. э. Вскоре после этого Марк Антоний со своими сторонниками поднялвосстание против республиканцев, составлявших в то время сенатскоебольшинство. Началась междоусобная война, во время которой Марк Антоний,Лепид и Октавиан Август составили триумвират и в 42 г., в битве приФилиппах, окончательно разгромили республиканцев. Придя к власти, триумвирыжестоко расправились со своими противниками; в числе жертв триумвиров был иЦицерон, убитый по их приказанию в 43 г. до н. э.

42.

Пакувий Колавий покончил с… попытками этого рода… — Об этомрассказывает Тит Ливий: XXIII, 3; Пакувий Колавий (III в. до н. э.) —капуанский сенатор; во время 2-й Пунической войны, после разгрома римлян приКаннах (216 г. до н. э.), примкнул к Ганнибалу и принимал его в своем доме;его сын, приверженец Рима, намеревался убить Ганнибала во время егопребывания в доме отца, чему, однако, тот помешал.

Eheu cicatricum et sceleris pudet, Fratrumque: quid nos dura refugimus Aetas? quid intactum nefasti Liquimus? unde manus iuventus Metu deorum continuit? quibus Pepercit aris? [43]

И все же я не решаюсь сказать:

ipsa si velit Salus Servare prorsus non potest hanc familiam. [44]

43.

Увы! Наши рубцы, наши преступления, наши братоубийственные войныпокрывают нас позором. На что только не посягнул наш жестокий век? Оставилили мы, нечестивые, хоть что-нибудь нетронутым? Удержал ли страх перед богаминашу молодежь хоть от чего-нибудь? Пощадила ли она хоть какие-нибудь алтари? (лат.). —Гораций. Оды, I, 35, 33–38.

44.

Даже если бы сама богиня Спасения пожелала сохранить этот род, то иона не смогла б это сделать (лат.). — Теренций.Братья, IV, 244–245.

Мы, пожалуй, еще не дошли до последней черты. Сохранность государств — это нечто такое, что находится за пределами нашего разумения. Государственное устройство, как утверждает Платон, — это нечто чрезвычайно могущественное и с трудом поддающееся распаду [45] . Нередко оно продолжает существовать, несмотря на смертельные, подтачивающие его изнутри недуги, несмотря на несообразность несправедливых законов, несмотря на тиранию, несмотря на развращенность и невежество должностных лиц, разнузданность и мятежность народа.

45.

…как утверждает Платон… — Государство, VIII, 54о а.

Во всех наших превратностях мы обращаем взоры к тому, что над нами, и смотрим на тех, кому лучше, чем нам; давайте же сравним себя с тем, что под нами; нет такого горемычного человека, который не нашел бы тысячи примеров, способных доставить ему утешение. Наша вина, что мы больше думаем о грядущей беде, чем о минувшей. «Если бы, — говорил Солон, — все несчастья были собраны в одну груду, то не нашлось бы ни одного человека, который не предпочел бы остаться при своих горестях, лишь бы не принимать участия в законном разделе этой груды несчастий и не получить своей доли» [46] . Наше государство занемогло; но ведь другие государства болели, бывало, еще серьезнее и тем не менее не погибли. Боги тешатся нами словно мячом и швыряют нас во все стороны:

46.

…лишь бы… не получить своей доли. — Источник Монтеня: Плутарх.Утешительное слово к Аполлонию, 9. Плутарх приписывает эти слова Сократу.

Enimvero dii nos homines quasi pilas habent. [47]

Светила роковым образом избрали римское государство, дабы показать на его примере свое всемогущество. Оно познало самые различные формы, прошло через все испытания, каким только может подвергнуться государство, через все, что приносит лад и разлад, счастье и несчастье. Кто же может отчаиваться в своем положении, зная о потрясениях и ударах, которые оно претерпело и которые все-таки выдержало? Если господство на огромных пространствах есть признак здоровья и крепости государства (с чем я никоим образом не могу согласиться, и мне нравятся слова Исократа, советовавшего Никоклу не завидовать государям, владеющим обширными царствами, но завидовать тем из них, которые сумели сохранить за собой то, что выпало им в удел [48] ), то Рим никогда не был здоровее, чем в то время, когда он был наиболее хворым. Худшая из его форм была для него самой благоприятною. При первых императорах в нем с трудом прослеживаются какие-либо признаки государственного устройства: это самая ужасающая и нелепая мешанина, какую только можно себе представить. И все же он сохранил и закрепил это свое устройство, остался не какой-нибудь крошечной монархией с ограниченными пределами, но стал властителем многих народов, столь различных, столь удаленных, столь враждебно к нему настроенных, столь неправедно управляемых, столь коварным образом покоренных:

47.

Ведь боги обращаются с людьми словно с мячами (лат.). — Плавт. Пленники,34.

48.

…слова Исократа… не завидовать государям, владеющим обширнымицарствами… — Исократ. Слово к Никоклу, 26.

nec gentibus ullis Commodat in populum terrae pelagique potentem Invidiam fortuna suam. [49]

Не все, что колеблется, падает. Остов столь огромного образования держится не на одном гвозде, а на великом множестве их. Он держится уже благодаря своей древности; он подобен старым строениям, из-за своего возраста потерявшим опору, на которой они покоились, без штукатурки, без связи, и все же не рушащимся и поддерживающим себя своим весом,

49.

И ни одному племени не предоставляет судьба покарать за нее народ,властвующий над сушей и морем (лат.). — Лукан, I, 82–84.