Опыты (Том 1)
Шрифт:
так же, мне кажется, и душа, потрясенная и взволнованная, бесплодно погружается в самое себя, если не занять ее чем-то внешним; нужно беспрестанно доставлять ей предметы, которые могли бы стать целью ее стремлений и направлять ее деятельность. Плутарх говорит по поводу тех, кто испытывает чрезмерно нежные чувства к собачкам и обезьянкам, что заложенная в нас потребность любить, не находя естественного выхода, создает, лишь бы не прозябать в праздности, привязанности вымышленные и вздорные [2] . И мы видим, действительно, что душа, теснимая страстями, предпочитает обольщать себя вымыслом, создавая себе ложные и нелепые представления, в которые и сама порою не верит, чем оставаться в бездействии. Вот почему дикие звери, обезумев от ярости, набрасываются на оружие или на камень, которые ранили их, или, раздирая себя собственными зубами, пытаются выместить на себе мучающую их боль.
1.
И как ветер, рассеявшись в пустынном пространстве, теряет силу, еслигустые леса не встанут пред ним преградой (лат.). — Лукан, III, 362–363.
2.
…потребность любить… создает… привязанности вымышленные… —Плутарх. Жизнеописание
Каких только причин ни придумываем мы для объяснения тех несчастий, которые с нами случаются! За что ни хватаемся мы, с основанием или без всякого основания, лишь бы было к чему придраться! Не эти светлые кудри, которые ты рвешь на себе, и не белизна этой груди, которую ты, во власти отчаянья, бьешь так беспощадно, наслали смертоносный свинец на твоего любимого брата: ищи виновных не здесь. Ливии, рассказав о скорби римского войска в Испании по случаю гибели двух прославленных братьев [4] , его полководцев, добавляет: Flere omnes repente et offensare capita. [5] Таков общераспространенный обычай. И разве не остроумно сказал философ Бион о царе, который в отчаянии рвал на себе волосы: «Этот человек, кажется, думает, что плешь облегчит его скорбь» [6] . Кому из нас не случалось видеть, как жуют и глотают карты, как кусают игральную кость, чтобы выместить хоть на чем-нибудь свой проигрыш? Ксеркс велел высечь море — Геллеспонт [7] и наложить на него цепи, он обрушил на него поток брани и послал горе Афон вызов на поединок. Кир на несколько дней задержал целое войско, чтобы отомстить реке Гинд за страх, испытанный им при переправе через нее. Калигула [8] распорядился снести до основания прекрасный во всех отношениях дом из-за тех огорчений, которые претерпела в нем его мать.
3.
Так паннонская медведица, рассвирепев от удара копьем, которое метнулв нее с помощью короткого ремня ливиец, изгибается к ране, в яростистремится достать вонзившийся наконечник и мечется вокруг древка, убегающеговместе с нею (лат.) — Лукан. VI, 220 сл. Паннония — теперешняя Венгрия.
4.
…по случаю гибели… прославленных братьев… — Имеются в видуПублий и Гней Сципионы. Оба погибли во время второй Пунической войны вИспании (212 г. до н. э.), порознь разбитые Газдрубалом.
5.
Все тотчасже принялись рыдать и бить себя по голове (лат.) — Тит Ливий, XXV, 37.
6.
…плешь облегчит его скорбь. — Цицерон. Тускуланские беседы, III,26. Бион — греческий философ-киник (ум. в 241 г. до н. э.).
7.
Геллеспонт — древнее название Дарданелльского пролива.
8.
Калигула — римский император (37–41), внук императора Тиберия.
В молодости я слышал о короле одной из соседних стран, который, получив от бога славную трепку, поклялся отметить за нее; он приказал, чтобы десять лет сряду в его стране не молились богу, не вспоминали о нем и, пока этот король держит в своих руках власть, даже не верили в него. Этим рассказом подчеркивалась не столько вздорность, сколько бахвальство того народа, о котором шла речь: оба эти порока связаны неразрывными узами, но в подобных поступках проявляется, по правде говоря, больше заносчивости, нежели глупости.
Император Август [9] , претерпев жестокую бурю на море, разгневался на бога Нептуна и, чтобы отметить ему, приказал на время праздничных игр в цирке убрать его статую, стоявшую среди изображений прочих богов. В этом его можно извинить еще меньше, чем всех предыдущих, и все же этот поступок Августа более простителен, чем то, что случилось впоследствии. Когда до него дошла весть о поражении, понесенном его полководцем Квинтилием Варом в Германии, он стал биться в ярости и отчаянье головою о стену, без конца выкрикивая одно и то же: «О Вар, отдай мне мои легионы!» [10] Но наибольшее безумие, — ведь тут примешивается еще и кощунство, — постигает тех, кто обращается непосредственно к богу или судьбе, словно она может услышать нашу словесную пальбу; они уподобляются в этом фракийцам, которые, когда сверкает молния или гремит гром, вступают в титаническую борьбу с небом, стремясь тучею стрел образумить разъяренного бога. Итак, как говорит древний поэт у Плутарха:
9.
Император Август… — Октавиан Август, первый римский император.
10.
Публий Квинтилий Вар — римский полководец; потеряв три легиона вТевтобургском лесу (9 г. н. э.), куда он был завлечен восставшими противримлян германцами во главе с Арминием, вождем племени херусков, Вар покончилс собой.
Впрочем, мы никогда не кончим, если захотим высказать все, что можно, в осуждение человеческой несдержанности.
Глава V
Вправе ли комендант осажденной крепости выходить из нее для переговоров с противником?
Луций Марций, римский легат, во время войны с Персеем, царем македонским, стремясь выиграть время, чтобы привести в боевую готовность свое войско, затеял переговоры о мире, и царь, обманутый ими, заключил перемирие на несколько дней, предоставив, таким образом, неприятелю возможность и время вооружиться и приготовиться, что и повело к окончательному разгрому Персея [1] . Но случилось так, что старцы-сенаторы, еще хранившие в памяти нравы своих отцов, осудили действия Марция как противоречащие древним установлениям, которые заключались, по их словам, в том, чтобы побеждать доблестью, а не хитростью, не засадами и не ночными схватками, не притворным бегством и неожиданным ударом по неприятелю, а также не начиная войны прежде ее объявления, но, напротив, зачастую оповещая заранее о часе и месте предстоящей битвы. Исходя из этого, они выдали Пирру его врача, задумавшего предать его, а фалискам — их злонамеренного учителя [2] . Это были правила подлинно римские, не имеющие ничего общего с греческой изворотливостью и пуническим вероломством, у каковых народов считалось, что меньше чести и славы в том, чтобы побеждать силою, а не хитростью и уловками. Обман, по мнению этих сенаторов, может увенчаться успехом в отдельных случаях, но побежденным считает себя лишь тот, кто уверен, что его одолели не хитростью и не благодаря случайным обстоятельствам, а воинской доблестью, в прямой схватке лицом к лицу на войне, которая протекала в соответствии с установленными законами и с соблюдением принятых правил. По речам этих славных людей ясно видно, что им еще не было известно нижеследующее премудрое изречение:
11.
Ты…
только воздух сотрясаешь. — Плутарх. Как надлежит сдерживатьгнев, 4. Прозаический текст Плутарха дан Монтенем в стихотворном переводе.1.
…к окончательному разгрому Персея. — Согласно Титу Ливию (X, II,37), римского легата звали не Луций Марций, а Квинт Марций; в той же книге(гл. 47) Тит Ливни рассказывает об осуждении сенаторами хитрости Марция.Персей — царь македонский, разбитый наголову римлянами в 168 г. до н. э. приПидне.
2.
…они выдали… злонамеренного учителя. — Врач эпирского царя Пиррапредложил римлянам отравить своего господина. — Фалиски — жители городаФалерии в Этрурии; во время борьбы римлян с этрусками некий школьный учительфалисков предложил диктатору Камиллу выдать римских детей именитых граждан,дабы таким образом принудить жителей сдать город римлянам.
Ахейцы, рассказывает Полибий, презирали обман и никогда не прибегали к нему на войне; они ценили победу только тогда, когда им удавалось сломить мужество и сопротивление неприятеля [4] . Eam vir sanctus et sapiens sciet veram esse victoriam, quae salva fide et integra dignitate parabitur, [5] — говорит другой римский автор.
3.
Не все ли равно, хитростью или доблестью победил ты врага?(лат.). —Вергилий. Энеида, II, 390.
4.
…они ценили победу… тогда, когда им удавалось сломить…сопротивление неприятеля. — Полибий, XII, 3. В новейших изданиях вместо«» — «ахейцы», дается «» — «древние».
5.
Мужправедный и мудрый сочтет истинной только ту победу, которую доставитбезупречная честность и незапятнанное достоинство (лат.). — Флор, I, 12.
В царстве тернатском [7] , именуемом нами с легкой душою варварским, общепринятые обычаи запрещают идти войною, не объявив ее предварительно и не сообщив врагу полного перечня всех сил и средств, которые будут применены в этой войне, а именно, сколько у тебя воинов, каково их снаряжение, а также оборонительное и наступательное оружие. Однако, если, невзирая на это, неприятель не уступает и не идет на мирное разрешение спора, они не останавливаются ни перед чем и полагают, что в этом случае никто не имеет права упрекать их в предательстве, вероломстве, хитрости и всем прочем, что могло бы послужить средством к обеспечению легкой победы.
6.
Испытаем же доблестью, вам или мне назначила властвовать всемогущаясудьба, и что она несет (лат.). — Энний в цитате у Цицерона: Об обязанностях, I,12.
7.
Тернате — один из островов Молуккского архипелага.
Флорентийцы в былые времена были до такой степени далеки от желания получить перевес над врагом с помощью внезапного нападения, что за месяц вперед предупреждали о выступлении своего войска, звоня в большой колокол, который назывался у них Мартинелла.
Что касается нас, которые на этот счет гораздо менее щепетильны, нас, считающих, что, кто извлек из войны выгоду, тот достоин и славы, нас, повторяющих вслед за Лисандром, что, где недостает львиной шкуры, там нужно пришить клочок лисьей, то наши воззрения ни в какой степени не осуждают общепринятых способов внезапного нападения на врага. И нет часа, говорим мы, когда военачальнику полагается быть более начеку, чем в час ведения переговоров или заключения мира. Поэтому для всякого теперешнего воина непреложно правило, по которому комендант осажденной крепости не должен ни при каких обстоятельствах выходить из нее для переговоров с неприятелем. Во времена наших отцов в нарушении этого правила упрекали господ де Монмора и де Л’Ассиньи, защищавших Музон от графа Нассауского [8] .
8.
…защищавших Myзон от графа Нассауского. — Осада Музона (Арденны)происходила в 1521 г., в начальный период многолетних войн между французскимкоролем Франциском I (1494–1547) и испанским королем Карлом I (1500–1558) —с 1519 г. императором т. н. «Священной Римской империи» Карлом V; графНассауский — один из военачальников Карла V.
Но бывает и так, что нарушение этого правила имеет свое оправдание. Так, например, оно извинительно для того, кто выходит из крепости, обеспечив себе безопасность и преимущество, как это сделал граф Гвидо ди Рангоне (если прав Дю Белле, ибо, по словам Гвиччардини, это был не кто иной, как он сам) в городе Реджо [9] , когда встретился с господином де Л’Экю для ведения переговоров. Он остановился на таком незначительном расстоянии от крепостных стен, что, когда во время переговоров вспыхнула ссора и противники взялись за оружие, господин де Л’Экю и прибывшие с ним не только оказались более слабою стороною, — ведь тогда-то и был убит Алессандро Тривульцио, — но и самому господину де Л’Экю пришлось, доверившись графу на слово, последовать за ним в крепость, чтобы укрыться от угрожавшей ему опасности.
9.
Гвиччардини, Франческо (1482–1540) — итальянский историк; Дю Белле,Гильом (1491–1543) — крупный военачальник Франциска I, участник войн сКарлом V, автор весьма ценных мемуаров; Реджо — город в области Эмилии (сев.Италия). Дальнейший рассказ относится к событиям 1521 г.
Антигон, осадив Евмена в городе Нора [10] , настойчиво предлагал ему выйти из крепости для ведения переговоров. В числе разных доводов в пользу своего предложения он привел также следующий: Эвмену, мол, надлежит предстать перед ним потому, что он, Антигон, более велик и могуществен, на что Евмен дал следующий достойный ответ: «Пока у меня в руках меч, нет человека, которого я мог бы признать выше себя». И он согласился на предложение Антигона не раньше, чем тот, уступив его требованиям, отдал ему в заложники своего племянника Птолемея.
10.
Антигон и Евмен — военачальники и приближенные АлександраМакедонского; после смерти последнего вступили в ожесточенную борьбу междусобой. Осада Норы происходила в 316 г. до н. э.
Впрочем, попадаются и такие военачальники, которые имеют основание думать, что они поступили правильно, доверившись слову осаждающих и выйдя из крепости. В качестве примера можно привести историю Анри де Во, рыцаря из Шампани, осажденного англичанами в замке Коммерси. Бертелеми де Бонн, начальствовавший над осаждавшими, подвел подкоп под большую часть этого замка, так что оставалось только поднести огонь к запалу, чтобы похоронить осажденных под развалинами, после чего предложил вышеназванному Анри выйти из крепости и вступить с ним в переговоры, убеждая его, что это будет к его же благу, в доказательство чего и открыл ему свои козыри. После того как рыцарь Анри воочию убедился, что его ожидает неотвратимая гибель, он проникся чувством глубокой признательности к своему врагу и сдался со всеми своими солдатами на милость победителя. В подкопе был устроен взрыв, деревянные подпоры рухнули, замок был уничтожен до основания.