Оранжевое солнце

— Садитесь. Ранняя будет осень; вот-вот ударят заморозки. Сезон наш кончается. Где думаете работать?

Уткнувшись в чертеж, начальник ждал ответа. Быстро поднял голову.

— Могу обрадовать. Дзун-Баинский рудник просит помочь, выделить помощника мастера по водоснабжению. Твое слово, мастер. Эрдэнэ подойдет? Конечно, не толкнем его, как необъезженного коня. Подучим, подтянем... На руднике это умеют делать.

Мастер молчал. В юрте начальника жарко, душно. На лбу Эрдэнэ крупные капли пота, в ушах то близко, то далеко: «Выдаст его мастер или нет? Скажет о вчерашнем?»

Мастер Бямбу заговорил неторопливо, увесисто, слова его — отпечатки на песке крепких следов верблюда:

— Эрдэнэ парень надежный, будет исправным подмастерьем, но важно, кто мастер? С кем ему работать, у кого учиться?

Начальник рывком выпрямился:

— Разве ты ничего не знаешь? Мастер — ты, почтенный Бямбу!..

— Что же, на руднике не стало ни мастера, ни его помощника? Куда же они девались?

— Ты говоришь со мной, будто и в самом деле слышишь все впервые. Вчера я уезжал, а мой заместитель должен был передать мое мнение. Лучше тебя мы никого руднику дать не можем...

— Не передал. Он ведь тоже срочно уезжал; на третьем участке чуть авария не случилась... За доверие ваше рад, а подумать бы мне надо...

— Открылись новые разрезы на руднике. Давай воду, давай. Без нас в Гоби никто и шагу не сделает... Что тебе думать! Вода — твое родное дело. Вот ему стоит подумать, — и начальник посмотрел на Эрдэнэ, — у него все только начинается.

...Так жизнь неожиданно повертывала к Эрдэнэ такую сторону, о которой он и наедине с собой не осмелился бы мечтать.

Начальник взглянул на Эрдэнэ:

— Согласен? С родными надо советоваться? Времени мало, торопись, сам решай... Подберем другого.

— Согласен, но справлюсь ли, товарищ начальник. Большое дело...

— На маленькое дело я бы почтенного Бямбу не согласился отдать. Ты лишь помощник: вникай, учись, старайся...

— Спасибо, товарищ начальник, с мастером Бямбу согласен куда угодно...

— Ну, молодость. Ты слышишь, почтенный Бямбу, он согласен куда угодно. Нам не надо куда угодно, надо воду, много воды!.. Понял?

Вышли мастер и его помощник из юрты начальника, остановились, мастер дружески посмотрел на своего подмастерья:

— Надо воду, много воды! Беремся?

— Беремся, — ответил Эрдэнэ, но мысли его тут же взлетели и понеслись куда-то в другую сторону: «Напишу ей, напишу!»

Мастер пошел в мастерские, Эрдэнэ за ним. Мастер махнул рукой, щелки глаз его сузились, они говорили: Бямбу думает, не мешай ему. Эрдэнэ торопливо вернулся в юрту. Тишина, все ушли. В верхний просвет юрты весело заглядывало солнце, рассыпав по столику золотые пятна. Рад, улыбка пробежала по лицу, вспомнилось, дедушка не уставал твердить: не откладывай на завтра то, что могут руки твои сделать сегодня.

Сел за столик, схватил перо. Кто это рядом? Оглянулся — никого... рука не пишет, перо недвижимо. Как колючки боярышника, впивались упреки: ленивец, даже письма не хочешь написать. Это делал хорошо Гомбо; дедушке и бабушке всегда писали письма вместе. Бабушка не могла нарадоваться. Эрдэнэ вздохнул: что же, и теперь писать вместе? Поднял голову, светло-молочное небо заслонили глаза Цэцэг; опустил голову, стал разглядывать узоры на столике, будто видел их впервые. Ему захотелось найти для этих глаз ласковые слова, а вместо них слышалось отчетливо, как гремит под ногами звонкая галька, где-то поодаль булькает вода. Если слов нет, где же их взять? Вскочил из-за столика, руками взмахнул, выкрикивая:

— Дзун-Баин! Дзун-Баин! Тут буду работать! Большая для Цэцэг новость... С этого и надо начинать письмо.

Вспыхнул, но мгновенно погас. Перо отложил. Разве для Цэцэг это важная новость? Вспомнил, как на стройке девушка отказалась передать письмо Цэцэг. Девушка громко смеялась: «Хватит Цэцэг писем от твоего брата Гомбо!»

Эрдэнэ опустил брови, кулаком ударил по столику.

— Какая злая! Гомбо — аха, старший брат... Видано ли, чтобы младший брат закрывал своей тенью аху?

Эрдэнэ зажал виски ладонями, зашагал по юрте, губы его вздрагивали:

— Будь здоров, аха... Будь счастлив, аха...

Схватил со столика исписанные листки, скомкал их, бросил в печурку и выбежал из юрты.

Навстречу озабоченный Бямбу.

— Идешь, раскачиваясь, как ленивый верблюд, а я тебя ищу. Собирайся, уезжаем!

Эрдэнэ и не спросил, куда они едут, побежал в юрту. Скоро пришла машина и увезла мастера и его помощника на рудник для предварительного ознакомления с агрегатами их участка.

Есть в жизни ступеньки, бодро по ним поднимаешься, а бывает совсем не так: одного шага не сделаешь без упорства и упрямых усилий. Эрдэнэ, словно доверчивый барашек, блуждал среди машин, агрегатов, технических сооружений, неотлучно следуя за мастером. Эрдэнэ верил: мастер Бямбу родился — в одной руке у него гайка, в другой ключ от водонапорного насоса. Но и Бямбу первые дни тоже блуждал, упрекая себя за то, что поторопился дать согласие. Этого Эрдэнэ не замечал. Однажды Бямбу спросил своего помощника:

— Ну, как, Эрдэнэ, хоть чуточку понимаешь, что это за машины? Справимся?..

— Справимся. Пусть будут машины еще сложнее, мы тоже справимся!..

— Эх, юность, верит — любую гору перепрыгнет! Хорошо ли это? — И мастер, пасмурно взглянув на своего помощника, покачал головой, разгневанно прошептав: — Плохо!

Все чаще рождалось въедливое желание пойти в палатку начальника и отказаться от его почетного доверия — от работы на руднике. Нельзя взваливать даже на верблюда груз, который он не в силах поднять. Но вновь и вновь рылся мастер в инструкциях, справочниках, пособиях, читал все, что попадало ему под руки в походной технической библиотеке.

ЗОЛОТАЯ МЫШКА

...Тот тихий и хмурый вечер запомнился Эрдэнэ. Пили, смакуя, густой и терпкий зеленый чай с верблюжьим молоком. Мастер казался беспечным, спокойным, но от приметливого глаза не могло ускользнуть тревожное; морщины на лбу и висках углубились, курил беспрестанно, по свойственной ему привычке теребил правое ухо, а сейчас он проделывал это с таким остервенением — жаль уха, оторвет его напрочь. Эрдэнэ сидел рядом, часто запрокидывал голову, смотрел в просвет палатки и думал о руднике, только думы его будто ветер выдувал в двери, они редели и рассеивались, а юноша на крылатом коне улетал в дальние дали.

Что же тревожило мастера? Молчалив, сосредоточен. Налил чашку, неторопливо отхлебывая чай, посмотрел на своего помощника с какой-то острой напряженностью. Решал мастер впервые такую трудную задачу, она требовала быстрого ответа: вперед или назад?

Виновник — прошедший день; его провели они вместе с главным инженером рудника Цэрэндоржем. Он человек еще молодой, красивый, подтянутый, в рабочей робе, будто специально подогнанной к его небольшому росту. Окончил политехнический институт в Советском Союзе. Скор в движениях, даже, казалось, излишне тороплив, он владел техникой тонко и уверенно. Даже опытный мастер Бямбу жадно ловил каждое его слово. Для инженера машины не только послушные, точные выполнители воли человека, они — люди со всеми человеческими приметами: могут надорваться, заболеть, иногда капризничают, как дети, плачут, сердятся. Вообще особы исполнительные, если управляют ими мастера, знающие суть конструкции, понимающие назначение всех деталей. Инженер завершил инструктаж неожиданно: