Орбинавты

— Как? — спросила Бланка.

— Диего Сальседо.

— Вот как?! — Ее голубые глаза расширились. — Тот самый, который упоминается в нашей флорентинской повести?

— Вот именно, — подтвердил Пако. — Он был в составе небольшого отряда Понсе де Леона, сопровождавшего его во время визита в деревню Коки, где они обнаружили Мануэля-Раваку. Там же был и знаменитый защитник индейцев Бартоломе де Лас Касас. Через несколько лет после той встречи он действительно принял священнический сан.

— Сколько времени длилось восстание на Борикене? — спросила Бланка.

— Недолго. В начале тысяча пятьсот одиннадцатого года оно уже было подавлено со всей жестокостью. А дальше повторилась история Гаити. Многие индейцы кончали самоубийством, бросаясь с утесов в море. Многие бежали с острова. Из тех, что остались, большинство впоследствии скончались либо от жестокого обращения, либо от эпидемии оспы. Эту болезнь завезли на остров европейцы. У индейцев не было к ней никакого иммунитета. Их притирания и травы на сей раз не помогли.

— Какой ужас! — проговорила Бланка. — Но ты говоришь, были и такие, кому удалось покинуть остров?

— Да, некоторые смогли это сделать.

— Как ты думаешь, где во время этих событий был отец? Где была его семья?

— Я очень надеюсь, что он все еще жив и что мы его найдем. Тогда он нам и расскажет.

Бланка вспомнила один момент в тексте повести, который показался ей любопытным.

— Ты, случайно, не выяснял дальнейшей судьбы Понсе де Леона? — спросила она. — Отправился ли он на поиски источника вечной юности?

— Как раз хотел тебе об этом рассказать. Против дона Хуана постоянно интриговали влиятельные люди из окружения Николаса де Овандо, и им наконец удалось добиться его отстранения с поста губернатора острова Сан-Хуан, как тогда назывался Пуэрто-Рико. На собранные им личные средства дон Хуан в тысяча пятьсот тринадцатом году организовал экспедицию в поисках легендарного острова Бимини, где, согласно мифу, находился источник вечной юности.

— Удивительно, какая настойчивость!

— Остров Бимини, так же как и источник, он не нашел, зато открыл полуостров, который нарек Флоридой. В двадцать первом году он возглавил ее колонизацию. Началась война с местными индейцами. Дон Хуан был ранен отравленной стрелой и умер на корабле по дороге на Антильские острова. Его похоронили в Сан-Хуане, столице Пуэрто-Рико. Там сейчас стоит памятник ему.

— Пако, все это весьма интересно. Ты закончил свои библиотечные исследования?

— Нет, у меня возникла одна идея, в связи с чем я хочу проверить кое-какую литературу по биохимии.

— При чем тут биохимия? — удивилась Бланка.

— Расскажу завтра, — загадочно пообещал Франсиско.

— Тогда скажи мне вот что. Скольких людей из тех, кого упоминает повесть, у нас есть шансы найти?

— Возможно любое число, — прикинул вслух Пако, — между неким минимумом и максимумом. Минимум — ноль.

— Ноль?!

— Да, к сожалению, мы должны допустить и такую возможность, что до наших дней никто не дожил. Ведь нам до сих пор неизвестно, может ли орбинавт умереть от болезни или несчастного случая.

— Значит, это самый пессимистический сценарий. А какой самый оптимистический?

— Ты спрашиваешь про максимальное число участников этой истории, которые теоретически могут быть сейчас живы? — Пако наморщил лоб, что-то мысленно подсчитал, а затем изрек: — Восемь!

— Восемь?! — воскликнула Бланка. — Так много! Это мне нравится. Но как ты насчитал столько народу?

— Во-первых, это бесспорные орбинавты Росарио и Мануэль. Во-вторых, возможные орбинавты — трое детей Мануэля, твои индейские братья и сестра. Это пять. И, наконец, люди, которые практиковали упражнения из «Света в оазисе», то есть Алонсо, Сеферина и Консуэло. Вдруг мы с тобой ошибаемся и с помощью этих методов действительно можно стать орбинавтом? Вот тебе и восемь.

— И в этом сценарии все они могут быть живы по сей день! — Бланка сверкнула глазами. — Тогда эта милая официантка вполне способна оказаться моей сестрой Наикуто!

— А повар в этом ресторане, — Пако с удовольствием подхватил предложенную игру, — твоим братом Атуэем.

— И Алонсо с Росарио все еще живут вместе, и они счастливы! — почти пропела Бланка.

— И по-прежнему прячутся от слуг и занавешивают окна, воображая, что проводят вместе ночи, — внес свою лепту Пако. — А Консуэло? Чем она занимается? Неужели она до сих пор великосветская куртизанка?

— Вряд ли, — веско произнесла Бланка. — Ей это уже не нужно. Она, скорее всего, нашла свою единственную и вечную любовь.

— И кто же это? Ведь сердце Алонсо отдано другой.

На мгновение задумавшись, Бланка прыснула и сказала:

— Это другой Алонсо. Мой младший брат с Пуэрто-Рико, Алонсо-Мабо.

Пако расхохотался и добавил:

— Они собирают у себя литературный салон по четвергам.

— Играют на старинных инструментах, — вставила Бланка и добавила: — Времен Раннего Возрождения!

— И Консуэло запрещает ему покупать обычные презервативы в аптеке. — Пако говорил это так, словно только что пережил прозрение. — Вместо этого она собственноручно склеивает из специально обработанного пергамента «овидиевы чехлы».

— Отец опять кого-нибудь спасает, — мечтательно сказала Бланка. — А еще он скачет на лошадях, слушает органную музыку и любуется снежными вершинами.

— В промежутках вспоминая двух своих босоногих жен: Лолу и Зуимако, — предположил Пако.

— Сеферина варит самый вкусный кофе в мире. М-м-м! — Бланка облизнулась.

— Росарио пишет самую сложную, виртуозную музыку, благо у нее есть время, чтобы научиться исполнять ее в совершенстве! — Пако со значением поднял палец.

— И все они ждут нас, правда, Панчито?

— Конечно, птенчик!

На следующий день, вернувшись из студии домой, Бланка обнаружила, что Пако не один. На кухне возилась у плиты какая-то незнакомая ей смуглая скуластая женщина лет сорока.