Ордалии человечества

– Через недельку я тебе помогу, - пообещал друг.

– Пока, - сказал я, не оборачиваясь поднял руку.

– Давай, - донеслось в ответ.

Я спешно пошел к лесу, мне на самом деле плевать на все человечество, но вот на следующего друга я хочу накопить как можно быстрее, все же Лехи нам не хватает, мы всегда были втроем и теперь имея такую возможность не хочется медлить. Я понял, что хочу сделать из нас хорошую группу, что будет держаться друг друга и представлять реальную силу. Неизвестно что там будет с человечеством, какие люди тут установят законы, если они привыкли все разрушать и подавлять, но я хочу выйти за пределы, что уготованы мне прошлым миром. По его меркам я уже должен быть трупом, однако, моя жизнь только начинается.

С хорошим настроением подошел к лесополосе и неожиданно для себя понял, что комары это буквально барьер, что необходимо преодолеть и тогда и только тогда будет нормальное развитие, ведь я топчусь на месте. Вот только мне именно сейчас не надо личностное развитие, мне как раз нужна масса.

Остановился на пороге леса и тем самым привлек первую порцию комаров, плохо, что они летают роями, чуть отвлекся и считай уже сожрали. Противное жужжание окружило со всех сторон и они стали примеряться к моим открытым участкам тела, понятное дело, что костюм за столько путешествий по лесу давно истрепался и теперь таким костюмом даже бомж побрезговал бы, но другого у меня нет, а ходить в меховых трусах как Коля, мне пока что не хочется. Принялся истреблять комаров, здесь главное ловкость, скорость и внимательность. Если эти три качества применять, то проблем с комарами не будет. Одним глазом поглядывал, чтобы здоровье не успевало проседать ниже десяти единиц. Первую сотню удивительно быстро набил, наверно сказывается опыт, все же теперь я не проверяю сидит ли там комар, где меня кольнуло, а автоматически туда ударяю, даже не смахивая трупик насекомого. По идеи можно пойти к Черному Обелиску, но почему-то захотелось еще набить. Лишь спустя понял, что хочу и на сына накопить, все же он моя родная кровь, а я больше забочусь о друзьях.

Чтобы накопить вторую сотню душ пришлось пройтись по кромке леса, они будто только на входе, поджидают нас.

Подходя к Черному Обелиску осознал, что не готов сейчас воскрешать своего сына. Он всю жизнь привык полагаться на меня. Привык за каждой мелочью бежать ко мне за советом. Если я сейчас его воскрешу, то он может стать одним из сильнейших людей. Я отлично понимаю, что у сейчас живущих перед другими огромное преимущество, мы живем и развиваемся, а они мертвы и заперты в Обелиске. Глеб с ходу получил титул основателя города, рода и еще уйму плюшек, Ольга стала жрицей, ее братья тоже не сидят без дела и может тоже скоро что-нибудь получат, у них есть на это шанс. Мир раздает бонусы по принципу «кто под рукой», а таких всего ничего. Но я знаю своего сына и понимаю, что ему будет лучше в толпе, он точно не сможет удержать информацию обо мне, ему обязательно надо будет перед всеми хвастаться, а может и угрожать, что его отец жрец бога разрушения и может воскрешать. Некоторые люди не готовы к ответственности и скрытности, и мой сын один из таких людей. Ему будет лучше, а если честно, то и мне будет лучше и легче, чтобы он воскрес в потоке людей, когда уже будет много воскрешенных и его смогут занять, а я буду где-нибудь подальше.

Коснулся Черного Обелиска и уже без промедления подумал о Алексее, друге, что вложился материально в создание нашей компании и прошел со мной огонь, воду и все инстанции бюрократии, что значительно хуже, чем любой кошмар.

Передо мной все также сидя предстал Леха. Я подошел поближе в черноте пространства, чтобы мы могли друг друга слышать.

– Привет, как дела?
– поздоровался я первым.

– А? Это ты, - ответил он меланхолично.

– Чего нос повесил?

– А чего веселиться? Раньше думал, что умер, меня раздербанили на миллионы мелких частей, затем собрали и теперь я все время сижу здесь.

– Так может тебе скучно?
– спросил я с надеждой, мол, а я сейчас тебя развеселю.

– Да нет, - ответил равнодушно Алексей, - мне без разницы.

Я присел рядом с ним.

– Что-то друг ты скис, - заметил я.

– Возможно, - ответил он нерадостно, - Знаешь я тут уже так долго, что даже стал хотеть умереть. Ведь что такое смерть? Это небытие. Понимаешь, тебя как бы нет и всё тут. Нет надежды, нет боли, нет страданий - ничего нет.

– Ты дурак что ли?
– разозлился я.

– Жизнь, вот что есть. Надо стремиться жить, познавать, путешествовать.

Он посмотрел на меня как на идиота. Я понял, в его взгляде читалось «оглянись, вокруг ничего нет, мы умерли, жизни больше нет».

– Вставай, - велел я криком.

На него это не подействовало, как сидел с опущенными плечами, так и сидит.

– ВСТАЛ!!!
– крикнул я.

Но друг все также меня проигнорировал, тогда я схватил его за шкирку того костюма в котором его похоронили и ведомый чувством направления швырнул его, он исчез, я злой шагнул за ним.

Свет больно резанул по глазам, но я был к этому готов и потому держал их закрытыми, чтобы не так сильно ослепило. Через десяток секунд зрение вернулось и тогда я со всей силы пнул друга в бок. Тот захрипел, застонал, схватившись за бок. Я вторым ударом смог его перевернуть и не дожидаясь его восстановления уселся сверху и схватил его за горло, стал душить.

– ХОЧЕШЬ СДОХНУТЬ? ТАК УМРИ!!!
– заорал ему в лицо.

Он же рефлекторно схватился за мои руки, пытаясь их разжать.

– Только скажи и я тебя убью, ТЫ МАЛЕНЬКАЯ СОПЛИВАЯ ДЕВЧОНКА!!!
– не сдержался я и вновь перешел на крик.

Друг что-то прохрипел, явно пытается что-то сказать. Его лицо уже покраснело, даже побагровело, глаза сильно выпучены. Я наклонился и плюнул ему в лицо и только после этого разжал руки. Он сильно закашлял и перевернулся на бок, а после на живот, пытаясь восстановить дыхание.

Я же встал и принялся ждать когда он отойдет. На это ушло минут десять, дыхание не сразу выравнялось. Жители увидели нашу стычку и было хотели вмешаться, но наткнулись на мой взгляд, обещающий им ад на земле, если встанут у меня на пути. Миранда спряталась за спину Роджера, дочку себе за спину задвинула, Глеб и братья схватились за оружие, но все же не подходят, а вот Ольга с интересом рассматривает Алексея, а сама при этом поглаживает маленький росток, что пророс из кучки земли что на ее другой ладони.

– Что происходит?
– все же спросил Глеб, при том так властно, будто он тут главный и ему все должны подчиняться.

Я в очередной раз поймал себя на мысли, что роли полученные нами как-то на нас влияют, надо будет поискать среди навыков, может быть есть защита против принудительного изменения привычек и характера.

– Не твое дело, - огрызнулся я, даже не глядя на Глеба.

– Дикс, как раз мое. Если ты не …

– Если я не, то ты что?
– взревел я.

– Не надо, - вставил Алексей, кое-как поднявшись и постаравшись встать между мной и Глебом, его качает, но все же пытается меня не пустить к нашему лидеру. После этого Алексей повернулся ко мне, сплюнул демонстративно, мол, фигня твои удары, - поговорим?

Все остальные напряглись, лишь Коля заулыбался.

Я и Алексей размахнулись и чуть замедлив кулаки ударились ими и в момент столкновения одновременно произнесли:

– Мир.

– Мир.

Остальные ничего не поняли, но так уж у нас принято мириться.

– Прости, брат, что-то раскис, дай время и я приду в себя, не каждый же день воскресаешь. Не сердись.

К нам подбежал Коля и обнял нас одновременно, как курица наседка. Ольга развернулась и ушла по своим делам, братья быстро все поняли и уже без злобы на меня посмотрели и тоже стали расходиться. Роджер и его семейка злобно на меня глянули, но все же отправились по своим делам. Я понял, что в общей куче не хватало только китайцев, те видимо за камнем ушли, не смогли получить порцию шоу. А вот Глеб судя по всему не собирается никуда уходить.

– Дикс, надо поговорить, - заявил он жестко.

– Не против, - ответил я с улыбкой, Коля повел Алексея к костру, что поддерживается Роджером, там мы едим и проводим все собрания.

– Это уже твой второй друг?
– спросил очевидное Глеб.

– Да.

– Ты не считаешь, что надо воскрешать не только своих друзей?
– спросил Глеб так, будто я после его слов должен пасть на колени и вымаливать прощения за проступок.

– У тебя какие-то проблемы?
– начал я уже по-настоящему злиться.