Орден Франкенштейна

– Держись, Франкенштейн, держись, родненький – хлопнул новенького по спине Чингачгук – представитель одного из северных народов необъятной родины. – За меня разок Валькирии присунь, а можно и обеим.

На коричневом лице Чингачгука морщины были нанесены природой вне всякой логики. Они больше напоминали следы порки розгами. Горизонтальная улыбка превращала их обладателя в одного из персонажей Гойи. А может быть, Чингачгука всю жизнь хлестали по лицу две его полуметровые косы с вплетенными разноцветными перьями? Гена мысленно поместил косы в мохнатые уши коллеги и улыбнулся – получилась кукла из его детства. Куклу надевали на чайник, чтобы сохранить температуру воды. Вдруг вспомнилось, как в младенчестве его кормили манной кашей с комочками: ложка за маму, ложка за папу, ложка за кота Прапора. Новобранец ощутил во рту вкус манной каши, и его едва не стошнило.

– Сегодня работаем по штатному расписанию, у нас скоро ночной хоккей. Создать образ болельщика на стадионе – серьезнейшая работа. Ищем зерно роли, думаем о сверхзадаче, подбираем реквизит. Сегодня заняты только… – генерал сделал паузу, осмотрел бойцов. – Отелло, Сталлоне, Валькирия и… Кровавая Мэри. Слетевшие ставки на Мэри отозвались в труппе сдавленным стоном разочарования. «Ёперный театр!» – прокатилось по залу.

– Что играем, товарищ генерал? – поинтересовался Сталлоне – импозантный брюнет с глазами спаниеля, не прерывая процесса подпиливания ногтей маникюрной пилочкой.

– В Большой театр идёте. Роль – зрители в ложе, потом гости на банкете в честь премьеры. Задача ответственная. Соседняя ложа – царская, в ней руководство страны. Попасть в телекамеры можете в любую секунду, поэтому не расслабляться. По парам сами разобьётесь.

Валькирия и Кровавая Мэри не сговариваясь перевели взгляды на блондинку – настоящую русскую красавицу, отзывавшуюся на кличку Снегурочка. Все остальные бойцы, включая генерала Панфилова, неотрывно следили за происходящим между дамами поединком. Реакцию Снегурочки Гене понять не удалось. Исполненная надменного спокойствия и холодного презрения к миру, она без видимых усилий пожирала пространство вокруг себя, обращая материю Вселенной в лёд. Новобранцу Счастливцеву показалось, что им ледяная дева совсем не заинтересовалась.

– Твою же мать, – огорчился Чингачгук.

– Вы хотели пойти в Большой? – поинтересовался Гена.

– Я на Валькирию поставил.

– В смысле?

– Что она тебя того… первая оприходует. Пузырь вискаря проиграл.

– Сочувствую.

– Что уж теперь. Снегурочке от меня на полшишечки.

– Она вроде бы и внимания на меня не обращает, – забеспокоился новобранец.

– Что б ты понимал.

Гена покосился на ледяную деву, стараясь сделать это незаметно. Снегурочка смотрела сквозь пространство и улыбалась своим мыслям. Самой светлой мыслью, судя по мурашкам, забегавшим по телу юноши, был план организации геноцида не слишком малого народа. Или даже апокалипсиса. От её улыбки хотелось убежать на край света и никогда не возвращаться.

– Занятые вечером – приступить к исполнению. Остальные работают по штатному расписанию. Всем творческих успехов. Свободны, – Панфилов откланялся и удалился под аплодисменты труппы.

После сбора труппы злой гений, увлекший Гену Счастливцева на подмостки дьявольского театра, повёл его на экскурсию. Внутри «периметра» – высокого бетонного забора с колючей проволокой по верху, располагалось всего три объекта: будка охраны у въездных ворот, казарма – башня красного кирпича, и обшарпанный клуб – в нём располагались столовая и зал для собраний. Казарма, судя по архитектуре, когда-то была святилищем неизвестного новобранцу культа: внизу просторный зал, по периметру которого поднимался до самой крыши спиралевидный пандус. С пандуса низкие сводчатые двери открывались в комнаты-кельи. Сверху сквозь некогда прозрачную крышу на казарму взирал хитрый прищуренный глаз. Из-за мутного стекла было не совсем понятно – витраж или просто налипшая прошлогодняя листва. Но смотреть в это око было жутковато. Казалось, оно всё про тебя знает. В целом странное сооружение походило на Вавилонскую башню, вывернутую наизнанку. А клуб был самым обыкновенным – классика советской архитектуры. Только в воинской части, где вырос Гена, облезлая краска на таком же клубе когда-то была красной, а на этом голубой.

Проведя экскурсию и показав все бытовые необходимости, вербовщик заселил новобранца в небольшую узкую келью. Обстановка предельно простая: кровать, стол, стул, шкаф, телевизор. Неоткрывающееся окно с видом на мусорные баки.

К удивлению Гены оказалась, что это не тюрьма. Если в расписании нет репетиций или собраний, можно идти на все четыре стороны. Казарменный режим – исключительно накануне операций. И отпуск полагается, но из отпуска в любой момент могут отозвать. За «периметром» ночевать не рекомендуется, хотя никто за это не накажет.

– За границу, сам понимаешь, дорога тебе закрыта, но проекты у нас по всему миру, так что Лондон с Парижем в рабочем порядке увидишь, – злой гений на глазах превращался в доброго ангела – до приезда в Москву все перемещения Гены в пространстве ограничивались поездками в село Хусатуй и посёлок Агинское.

– Здорово… – неуверенно обрадовался новобранец.

– И запомни самое главное. Всего два правила: первое – никаких романов на работе, и второе – даже думать не смей о ролях, кроме тех, что даст тебе худрук. Все эти «амуры и зефиры» – засунь поглубже, а лучше забудь. Иначе…

– Я подписал чистый лист, – догадался Гена.

– Именно! Служи, актёр. Родина думает о тебе, это подъёмные, – он протянул конверт и нырнул в тонированный внедорожник.

В конверте обнаружилась годовая зарплата Гениных родителей. Новая жизнь начинала нравиться.

– Ты на кликуху не в обиде? – на лавочке у входа в казарму задумчиво курил Дон Кихот, дым струился вниз по его грустным усам.

– Что вы, раз уж такой порядок, – Гена присел рядом.

– Ну и славно. Гляжу, подъёмные получил. Всё не трать, завтра проставляешься, – он прикрыл глаза и мысленно пережил завтрашний день: от восторга первой рюмки до реанимации первым глотком рассола.

– Готов и сегодня, только скажите, где купить, – юноша обрадовался простой возможности освоиться в коллективе.

– Сегодня у тебя эротическое жертвоприношение. Да и мы после вчерашнего бухать не сможем, – он снова прикрыл глаза и мысленно пережил день вчерашний, – а магазин – двести метров через лесок направо от ворот. И торговый центр там же, чёрта лысого можно купить. Только список покупок составь заранее, а то с непривычки дерьма всякого накупишь.

ххх

Стеклянная вращающаяся дверь впустила Гену в сказочный мир торгового центра «Зазеркалье» с третьего оборота – войти решился не сразу. Юноша осмотрелся и замер: именно таким виделось ему будущее, предсказанное фантастикой из заброшенной библиотеки. Мелькающие разноцветными картинками огромные экраны, прозрачные лифты, парящие в пустоте, уходящие за горизонт ряды маленьких магазинов с чудесами техники. И бессчетное количество нарядных людей. Хотелось кричать и плакать. Признаться в любви удивительному миру и навсегда остаться в этом волшебном мгновении.

– Вам что-то подсказать? – инопланетянка с синими губами и крыльями бабочки за спиной вывела Гену из транса.

– Мне?.. – разглядывая девушку, он совсем растерялся.

– Кажется, вы у нас впервые.

– Вот список, – юноша протянул ей мятый листок.

– Вау! Вы, наверное, только из армии вернулись, – предположила «бабочка», обнаружив в списке всё: от зубной щётки до ноутбука.

– Примерно так…

– Предметы гигиены на нулевом этаже, мужская одежда на втором, компьютеры на этом. Лучше начать с мелочей, я вызову вам лифт.

В лифте Гена катался вверх-вниз, пока не закружилась голова. Затем не спеша обошёл второй этаж, но ни в один из магазинов зайти не решился – разглядывал витрины. Все манекены были какие-то немужественные, хотя одежда, надетая на них, нравилась. В конце концов Гена остановился перед манекеном, похожим на Жана Марэ в молодости. На нем были черные джинсы и коричневая кожаная куртка. Если Жану это понравилось – и мне подойдёт.

– В этом костюме вы будете супер-героем, – веснушчатая девушка в ковбойском наряде сняла с манекена куртку и набросила её на Генины плечи. – О! Я же говорила!