Орден геноцида

Я выстрелил в мелькнувшего между домами фрехтена, прицелился в ещё одного, но боёк лишь щёлкнул вхолостую.

— Ты, как и всегда права, сестра, — усмехнулся я, отбрасывая в сторону револьвер и вставляя в автомат последний оставшийся магазин.

— Да, я всегда права, — заявила Мина, лязгнув скобой «винчестера».

Гейсты начали собираться вокруг нашей избы. Где-то неподалёку стреляли из винтовок, но довольно вяло — кто-то оставался жив и помимо нас… Пока что.

— Знаете, а умирать оказывается не так уж и страшно, как говорят, — оскалилась Хильда, вскидывая к плечу дробовик.

— Это потому что мы всё ещё дети, — хмыкнул я, тоже вскидывая автомат. — А дети не понимают, что смерть — это страшно.

— Если мы вместе, то чего же нам бояться? — хмыкнула блондинка.

— Папу жалко, — вздохнула Вилли. — Но, может, он хотя бы теперь женится снова… Всегда хотела младшего братика.

— Детонатор?.. — спросил я.

— Да, конечно, — кивнула Мина.

— Тогда — погнали.

Гейсты смыкали кольцо вокруг нас, но делали это медленно — куда медленнее, чем должны были делать алчущие человеческой крови монстры. Наверняка даже такие тупые твари, как они чуяли, что лучше лишний раз не лезть на тех, кто готовится умереть и забрать с собой в Ад побольше врагов.

— …И вижу я отца своего, — сказал я.

— И вижу я мать свою, — сказала Хильда.

— Вижу я сестёр и братьев своих, — сказала Вилли.

— Вижу я, как наяву, предков всех своих.

— Они зовут меня! — расхохоталась блондинка.

— К себе — на небеса! — зазвенел голос Мины.

— Где храбрецы… живут… ВЕЧНО!

Твари бросились на нас.

Длинная — на весь двадцатизарядный магазин — очередь скосила сразу полдюжины всякой мелочёвки. Я отбросил бесполезный «бергман» и достал палаш.

Рубанул одного бросившегося на крышу фрехтена, метнул вниз волну пламени. Колющим выпадом пробил горло риппера, ударил «воздушной косой»…

Рядом стреляли и стреляли сёстры, а когда опустели магазины, то начали отбиваться штыками.

Но гейстов лезло всё больше и больше…

— Щиты! — скомандовал я, чувствуя, что отпущенное нам время истекает…

Сёстры выставили защитные чары, и мы оказались заперты в подобии прозрачной клетки, стены которой задрожали от ударов клыков и когтей прущих и прущих на нас тварей.

И спустя пару мгновений ультразвук от подрывной машинки-фонографа, которую запустила Вилли, разрушил детонирующие пластинки в заложенных по всей деревне связках динамита.

Десятки взрывов слились в один, наложившиеся друг на друга ударные волны многократно усилили мощность, как будто мы тут не два ящика, а половину вагона заложили…

А в следующее мгновение нас оглушило и снесло с крыши. Последнее, что я увидел, это летящая мне в лицо земля, усеянная телами гейстов…

Удар.

И кромешная темнота…

…Темнота Камделире — Чертога Пустоты.

Я поднялся на ноги, попутно отмечая, что мой облик остался прежним — тем, новым, где я был одет в странную одежду, вооружён диковинного вида «маузером» и с магомеханическим протезом вместо левой руки.

Огляделся по сторонам… А когда я снова посмотрел перед собой, то увидел уже знакомую клубящуюся тьму с двумя алыми огнями буркал и пастью, полной острых зубов.

И что-то такая злость меня взяла, что я заорал:

— Да что тебе от меня нужно?! Что ты такое?!

— Лишь одно нужно мне, Конрад, — оскалилась Тьма. — Пожалуйста, сделай нас снова едиными.

— Да что это значит?! — крикнул я…

А затем Тьма рванула мне навстречу, пробивая грудь.

…Меня отшвырнуло прочь, больно приложив об землю. Я скривился от боли, закашлялся, но зато пришёл в себя.

В ушах стоял непрекращающийся звон, перед глазами всё плыло, а сил не было совершенно — ни первых, ни сакраментальных последних. Единственное, что я смог, так это лишь слегка перекатиться на бок, немного проморгаться и…

И увидеть, как по окутанной дымом от взрывов улице движется чудовище, которого я ещё ни разу не встречал в своей жизни до этого дня…

Чёрная плоть тварей Ожога, торчащие белые кости и пластины, сочащийся харз. Из спины монстра, похожего на диомедова коня, торчит человеческий торс. Будто бы с содранной кожей, но была ли она вообще на этой твари когда-нибудь? Алые точки зрачков в залитых темнотой глазницах. Лысая голова, напоминающая человеческую — тоже словно бы освежёванная. Нечеловечески острые зубы в оскаленной пасти.

Из оскаленной зубастой пасти лошади на землю с шипением падают капли слюны, оставляя выжженные проплешины. Безглазая морда слепо таращится на меня.

Чудовище, которое я ни разу не встречал в своей жизни до этого дня?..

Гейст размеренно шагает ко мне, топча землю когтистыми лапами, оставляющими выжженные отметины. Останавливается. Протягивает свисающие до самой земли руки, оканчивающиеся неестественно длинными пальцами с острыми серповидными когтями…

И поднимает лежащих на земле Вилли и Хильду.

Меня придавливает к земле чудовищным напором расходящихся вокруг монстра волн магии. Даже дышать больно, не то что шевелиться…

— М Ы С Н О В АВ С Т Р Е Т И Л И С Ь, Д И Т Я, — скалится лишённая кожи и покрытая чёрно-алой плотью голова твари.

Его челюсти не движутся, но я понимаю, что он… оно… говорит.

Что оно говорит со мной.

— И Я С Н О В А С П Р А Ш И В А Ю, — скалится монстр. — К О Г О М Н Е О С Т А В И Т Ь В Ж И В Ы Х?

Тварь чуть приподняла Хильду.

— Е Ё?

Чудовище тряхнуло Вилли.

— И Л И Е Ё?

— Почему ты выбрал меня, а не её, Конрад?! — кричит передо мной Хильда.

— В Ы Б И Р А Й.

— Почему я, а не она?!

— Н Е Р А З О Ч А Р У Й М Е Н Я, Д И Т Я.

— ПОЧЕМУ?!

— Потому что я не выбирал тебя… — прошептал я, чувствуя, как на меня рушатся видения… Нет, не видения.

Воспоминания.

Двор нашей усадьбы, до которой докатилась волна Потопа.