Орден Люцифера

Пение перешло в шепот. Строчки путались, мысли убегали куда-то в сторону.

— …Спросил у ясеня, — шептал он, цепляясь за остатки сознания. — Где моя любимая… Ясень не ответил мне… Качая головой…

Это было последнее, что он помнил. Когда че­рез несколько минут в камере вновь зажегся свет и вошел Мастер в сопровождении двух охранни­ков, Илья уже крепко спал.

— Хорошо, — произнес Виктор, с удовлетворе­нием глядя на пленника. — Берите его…

Вот она, бородавка. Большая, даже огромная. Но у него такой никогда не было… Коснулся волос, нащупал какую-то кочку. Затем пальцы наткну­лись на шпильки.

— О, Господи… — выдохнул Илья. И испугался звука собственного голоса. Боясь поверить в слу­чившееся, ощупал себя. Плечи, грудь… Грудь.

У него была грудь. Настоящая, женская, хоть и невероятно дряблая. Затем руки нащупали что- то еще.

Это были очки, они лежали в нагрудном карма­не вязаной кофты. Трясущимися руками раскрыл их, надел. Зрение немного прояснилось. Взглянул на руки — и помертвел. Дряблые, с синими про­жилками вен, они вызывали страх.

Еще на нем была юбка — теплая, клетчатая. Теплые колготки, на ногах калоши. Илья задро­жал от ужаса…

Это был кошмар, ставший явью. Илья ощупы­вал себя и все больше убеждался в том, что пре­вратился в женщину. Точнее, в старуху лет вось­мидесяти.

— Да что же это… — чуть не плача, старческим женским голосом бормотал Илья. — Что же это…

Он попытался встать, рука оперлась о что-то твердое. Костыль. Алюминиевый, с черной гнутой ручкой. Уже понимая, что это теперь его костыль, взял его, кое-как поднялся. Постарался выпря­миться, тут же охнул от боли в спине. Огляделся: где же он?

Где-то неподалеку проехала машина. Илья медленно, переваливаясь, словно утка, с ноги на ногу, поковылял в ту сторону. Идти было неве­роятно трудно — ему казалось, что у него боле­ло все, что может болеть. Спина, суставы, сердце. Вдобавок после двух десятков шагов начала му­чить одышка.

Эту шутку с ним мог сыграть только Мастер. Идя к дороге, Илья с ужасом думал о том, как ему теперь жить. Уж лучше бы Виктор просто убил его…

Вот и трасса. Он вышел на обочину, остановил­ся, тяжело опираясь на костыль. Метрах в двух­стах что-то белело. Остановка…

Эти двести метров стали для него настоящим марафоном. Остановка была пуста. Добравшись до нее, Илья рухнул на скамейку и не меньше четвер­ти часа приходил в себя. С трудом отдышавшись, встал и посмотрел на табличку с расписанием дви­жения автобусов. Все верно, он за городом.

Покопавшись в карманах, он понял, что денег у него нет. Потом пришло понимание того, что они ему сейчас и не нужны — вряд ли кто спросит у него билет.

Автобус пришлось ждать больше получаса. Ког­да он подъезжал, Илья уже ждал у дороги. Авто­бус остановился, открылись двери. Он медленно, с трудом, начал взбираться в автобус. Опираясь на костыль и цепляясь свободной рукой за поруч­ни, кое-как вскарабкался по ступенькам, чувствуя боль во всем теле.

— Садитесь, бабушка… — какая-то девчушка поднялась, уступая ему место.

— Спасибо… — выдавил Илья и тяжело опу­стился на сиденье. Перевел дух, со злостью думая о том, что Мастер подыскал для него самое жут­кое тело, какое только смог найти. Затем пришла другая мысль — о том, что если старики и ста­рухи так мучаются, то до старости лучше не до­живать.

Автобус вез его в сторону города. Опираясь о ко­стыль, Илья смотрел в пол и думал о том, куда он едет. В самом деле, куда? Домой? Но у него нет клю­чей от дома. Так куда ему ехать, кому он нужен?

Ситуация была жуткая. Илья проигрывал ва­рианты и понимал, что это все уже пустое. Он ли­шился самого ценного, что у него было, — своего тела. Лишился молодости. Что-то изменить, вер­нуть назад он не сможет — на это способен толь­ко Виктор. Нужно идти к нему на поклон, что тоже абсолютно невозможно.

Илью снова охватил страх — все говорило о том, что свой век ему придется доживать в этом убо­гом старушечьем теле. Благо, этот век наверняка не будет слишком долгим. Можно даже укоротить его, бросившись под машину…

В его нынешнем состоянии фраза «броситься под машину» звучала просто издевательски. Илья оценил комизм ситуации, но даже не улыбнулся.

Автобус въехал в город. Цепляясь высохшей рукой за поручень, он хмуро думал о том, что Ма­стер знал, как его наказать. Ничего хуже нельзя было и придумать.

Вот и центр города. Ехать дальше бессмыслен­но: поднявшись, Илья с помощью сердобольной женщины сошел на остановке. Добрался до скамей­ки, сел. Тяжело вздохнул, ему захотелось умереть. Прямо здесь, на скамейке. Жаль, что нет денег — можно было бы купить в аптеке какую-нибудь га­дость. Выпить ее и отправиться на тот свет.

Рядом кто-то сел. Но Илья чувствовал себя на­столько плохо, что не ощутил ни малейшего жела­ния посмотреть, кто это. Каждое движение было для него пыткой. Артрит, остеохондроз — инте­ресно, есть ли хоть одно заболевание, которого не было бы в этом жалком теле?

— Ну, и как самочувствие? — услышал он у себя над ухом тихий голос. Медленно повернулся, уже зная, кого увидит.

Виктор смотрел на него и самодовольно улы­бался. В строгом костюме, при галстуке и в начи­щенных ботинках, он выглядел замечательно. Бо­рода и усы были теперь аккуратно подстрижены, волосы расчесаны на пробор.

Илье нечего было ему сказать. Да, Виктор его переиграл. Переиграл всухую, с разгромным сче­том. Теперь он вполне законно наслаждается своим триумфом. И ругаться с ним, материть его — толь­ко играть ему на руку. Отвернувшись от Мастера, Илья продолжал сидеть, опираясь на трость и гля­дя себе под ноги.

— Злишься на меня? — снова раздался над ухом голос Виктора. — Брось… Погорячились, и будет. Вон там стоит моя машина. Тебе достаточно одного сло­ва, и через час ты снова будешь в своем теле. Оно сейчас в коме, у тебя есть не больше суток для того, чтобы вновь занять его. Иначе оно умрет — у меня нет нужного оборудования, чтобы поддерживать его жизнедеятельность. Все, что мне от тебя нуж­но, — твое согласие вернуться в орден. Скажи «да», и я забуду обо всем, что произошло, мы снова станем верными друзьями. Еще выпьем вместе, посмеемся над всем, что накуролесили. Ну как, согласен?

Илья с трудом разогнулся. Медленно переби­рая пальцами, поудобнее перехватил трость. Затем повернулся и изо всех своих жалких старушечьих сил стукнул ею Мастера по голове.

Удар, пусть и очень слабый, достиг цели — оче­видно, Виктор не ожидал такой прыти от дряхлой старухи.

— Вот старая карга… — сказал он в расчете на случайных свидетелей этой сцены. — Совсем сбрендила…

— Уходи… — произнес Илья.

Виктор снова нагнулся к его уху.

— Жаль, Илья. Ты мне нравишься, но я не могу бесконечно выносить твои капризы. У тебя есть время до полуночи, чтобы прийти ко мне и покаять­ся. Хочешь — приходи. Нет — сдохнешь где-нибудь под забором. Выбор за тобой… — Легко поднявшись, он уверенной походкой направился к стоявшему у обочины «мерседесу».