Орден последней надежды. Тетралогия

Выждав положенное время, пока рота не отправилась на занятия, я вернулся к палаткам. Надо было проверить кое-что, о чем унылый, но незаменимый Адам сообщил мне вчера вечером. Как только я увидел маячившую перед входом в одну из палаток мощную фигуру, я хищно улыбнулся: не обманул Адам, чудо, а не слуга! Увидев меня сержант вздрогнул и нерешительно двинулся навстречу.

– Где Спаркс? – спросил я у Брекена.

– Кто? – с деланно наивным видом переспросил сержант.

– Плохо слышишь? – с усмешкой поинтересовался я. – Могу вылечить.

– Он… э-э… болен!

– И чем же?

– Простыл, сэр!

– Что ж, пойдем проведаем.

Я быстрым шагом направился к нужной палатке, Брекен догнал меня у самого входа.

– Не сердитесь, сэр, – смущенно пробасил он, – мы просто хотели подзаработать. Ну посудите сами, зачем умнику эти стрельбы?

Я молча отодвинул сержанта в сторону и нырнул в палатку. Внутри было светло, ярко пылали сразу две дюжины свечей. Эти канальи где-то раздобыли длинный дубовый стол, и сейчас весь он был усыпан какими-то деталями, железяками и всяческими загогулинами. А как иначе прикажете называть подозрительного вида металлические хреновины?

– Ну и что это? – скептически спросил я.

– Часы, сэр! – оторвавшись от ковыряния в недрах некого сложного устройства объяснил Спаркс. – Я, видите ли, когда-то был часовщиком. Говорят, неплохим.

Невысокий, узкоплечий, с вечно виноватой улыбкой, он происходил из славного города Йорка. И какая бы вещь не выходило из строя, он все возвращал к жизни. Мастер – золотые руки. На что у меня в роте подобрались отпетые личности, но к нему неизменно относились с подчеркнутым уважением.

– А как ты в солдаты-то как попал? – полюбопытствовал я. – С такой дефицитной специальностью.

– Из-за женщины, – пожал тот плечами и смущенно улыбнулся, – вечно мы из-за них делаем всякие глупости.

Я кивнул, поинтересовался:

– Что мастерим?

Помедлив, Спаркс вздохнул и признался:

– Нюрнбергское яйцо, сэр.

– Так-так, – протянул я удивленно.

В позапрошлом году в Нюрнберге некий мастер наладил производство чудо-часов. Были они настолько малы, что их можно было носить с собой, не опасаясь, что рухнешь на землю под неподъемным весом. Вот придворные модники так и поступали, цепляя их спереди на пояс за золотую цепочку. При ходьбе сей агрегат весьма забавно раскачивался, ну и как еще могли его прозвать?

– Дай-ка сообразить, – сказал я медленно, – стало быть ты тут собираешь часы. А состоишь ли ты в цехе часовщиков?

Спаркс вздрогнул, рот его приоткрылся, глаза расширились. Высившийся за моей спиной Брекен тяжело вздохнул, переступив с ноги на ногу. Смысл моего вопроса был обоим хорошо понятен, да иначе они и не таились бы. Спаркс, угодивший в мою роту прямиком из тюрьмы, наверняка был изгнан из цеха с пожизненным запретом на занятия часовым ремеслом по всей территории британского королевства. Прознай о нем часовщики, не миновать Спарксу смерти, орден не станет заступаться за преступника.

– А как продаете? – небрежно спросил я.

– Как контрабандные, – прогудел сзади Брекен. – Отдаем дешевле и люди довольны.

Я покосился на сержанта, несмотря на прохладное утро его лицо было покрыто потом.

– Вольно, – сказал я и отвернулся.

В голову пришла интересная мысль. Поначалу я отбросил ее, но чем дольше думал, тем сильнее убеждался, что попытаться стоит.

– Ладно, – хмуро сказал я, – продолжай работать. От всех занятий и караулов я тебя освобождаю. Но будет у меня для тебя одно маленькое задание. Сделаешь – прощу, нет – не взыщи. Сержант, а ну оставь нас вдвоем…

Уже отойдя от палатки я вполголоса спросил:

– Что там у него за история вышла?

– Обычная, – ответил сержант. – Молодая жена, муж весь день в лавке, вот и повадился к ней шастать какой-то дворянчик. Как-то наш умник застукал их вдвоем, кровь вскипела… Тех-то похоронили, а ему пришлось скрыться. Когда его поймали, то сразу же приговорили к повешению. А тут амнистия подоспела, и всех смертников загребли сюда.

– Ясно, – пробормотал я.

Спаркс оказался в Барнстапле по той же самой причине, что и я: из-за любви. Думается, он не больше моего жаждет плыть за тридевять морей, туда, где придется сражаться за интересы владык ордена. Маленький сутулый человечек поможет мне, а я – ему. Так думал я тогда, и не подозревая, что судьба готовит мне нечто иное, чем увлекательные приключения в Атлантическом океане. Следующим вечером меня нашел Жак Кер.

Я брел по плохо освещенным улочкам Барнстапла, возвращаясь из таверны "Охотник на драконов". На душе было пакостно, все обрыдло, я ощущал себя неудачником. Затратив уйму сил и времени я оказался у разбитого корыта. Что я здесь делаю? Где доказательства, за которыми я, собственно, и отправился в Англию? Не проще ли было остаться во Франции и попытаться разговорить моего нанимателя?

Любого человека, как бы его не охраняли, можно застать врасплох. Мне и надо-то побыть наедине с графом де Плюсси всего лишь несколько минут. Ручаюсь, он не только расскажет, где содержат Жанну, но и выболтает вообще все, что знает. Затем мне придется его убить, но остановят ли меня такие мелочи? Поставим вопрос следующим образом: не пора ли вернуться во Францию, и стоит ли извещать о принятом решении Жака Кера?

У Жака обязательно должен быть канал для связи с хозяином, он непременно доложит о моем возвращении. Граф де Плюсси человек умный, может догадаться о грозящей ему опасности. А это значит, что мне придется предварительно убрать Жака, на всякий случай как следует его разговорив. Просто так убивать его нельзя, что, если все это время я ошибался, и Кер знает, где содержат Жанну?

Я шел, стараясь не наступать в лужи. Прошлой ночью небо словно прохудилось, дождь то затихал, то усиливался, но полностью не переставал. Сейчас просто моросило, но темное небо было сплошь затянуто тяжелыми тучами и где-то к западу опять погромыхивало. Я поежился, пытаясь плотнее запахнуть плащ, но безуспешно: холодный влажный ветер без труда нашел новую щель.

Едва я свернул за угол, как мощным толчком меня буквально забросили в темный переулок. Жесткая ладонь легла на лицо, зажимая рот, и весь хмель с меня мигом слетел. Я дернулся, пытаясь вывернуться из стальных объятий, и замер в изумлении: из переулка вывернула фигура точь-в-точь таком же плаще, как и мой, и целеустремленно зашагала по лужам.

– Умоляю, не шумите, – прошептал на ухо чей-то голос.

Я медленно кивнул, и меня тут же отпустили. Уже с интересом я проводил взглядом и мужчину в схожем с моим плаще, и кравшегося следом юркого неприметного человечка. Говоривший со мной указал вглубь переулка. Помедлив, я пожал плечами. А почему бы и нет, что я теряю? Шли мы недолго. Уже через пару минут я нырнул в заднюю дверь неприметного домика, внутри меня ждал Жан Кер.

– Здравствуй, Робер, – просто сказал он.

– И тебе не хворать, – откликнулся я настороженно. – Чем обрадуешь?

Он коротко усмехнулся:

– Узнаю старого друга. Ни тебе здравствуй, ни про дела спросить.

– А чего тут спрашивать, – в тон Жаку отозвался я. – Раз вызвал, значит что-то случилось, и без меня не справиться. Угадал?

– Угадал, – согласился Кер. – Дело и впрямь срочное и серьезное. Предыдущее твое задание отменяется, больше нет необходимости разыскивать доказательства.