Орден Святого Георгия
Шрифт:
Ох уж эти легенды…
— Как говорили древние философы — sapienti sat, Петр Николаевич. — Я пожал плечами. — Мудрому достаточно. Или вам непременно хочется увидеть балаган с гулянием посолонь вокруг вокруг всей Парголовской мызы?
— Нет, конечно же нет! У меня и в мыслях не было требовать от вас каких-то там… представлений, — обиженно отозвался Вольский. — Мы же все здесь разумные люди.
— В таком случае, я бы попросил разумных людей помочь мне отыскать карту. — Дельвиг улыбнулся и шагнул к лестнице, ведущей на второй этаж. — Уверен, в кабинете у Георга Егоровича должна быть… Что нам еще нужно? Карандаш?
— Шнурок, стекло или металл, — напомнил я. — Что-нибудь мелкое из серебра, золота или латуни.
— Металл… Бронза! — Вольский схватил себя за лацканы пиджака. — Мои пуговицы сделаны из бронзы. Если вам будет угодно…
— Не стоит портить одежду, Петр Николаевич. — Я нащупал в кармане и достал патрон от «браунинга». — Вот — латунь и свинец. А немного пороха ничуть не помешает.
Глава 10
Абсолютно ничего сложного. Знакомая структура, знакомый инструментарий, простенький алгоритм. Действия, отточенные тысячами повторений и сотнями лет практики. Примитивнейший сам по себе ритуал поиска, с которым справился бы любой ученик волхва или начинающая ведьмочка — конечно, если ее взяли в профессию н только за смазливую мордашку и длинные ноги. А уж для колдуна моего класса и опыта, даже запертого в теле местного гимна… то есть, уже его благородия поручика Георгиевского полка — и вовсе ерунда. Разминочное упражнение. При желании я смог бы проделать все это с закрытыми глазами и одной рукой. А уж имея сразу двух каких-никаких помощников — пожалуй, и вовсе без рук.
Абсолютно ничего сложного. Но я почему-то все равно нервничал, как абитуриент на первом вступительном экзамене. То есть — даже больше, чем когда прописывал в бытие алгоритм, способный при малейшей ошибки размазать меня по эфиру. Силы возвращались куда быстрее, чем я думал, и в них я почти не сомневался, но юное тело Володи Волкова все равно слегка потряхивало. То ли от нетерпения, то ли самого обычного мандража, будто парню почему-то было очень важно произвести впечатление на товарищей.
И когда я успел стать таким тщеславным?
— Удивительно… Правда, Антон Сергеевич? — шепнул Вольский, повернувшись к Дельвигу. — Конечно, мне приходилось читать о подобном, но даже подумать не мог, что когда-нибудь увижу собственными глазами!
— Спокойнее, Петр Николаевич. В вашем возрасте вредно так нервничать.
Его преподобие, похоже, уже успел утомиться от почти детской радости, которую Вольский испытывал от всего, что было связано с колдовством и ритуалами. И делал все, чтобы сократить пребывание в кабинете до возможного минимума: сначала удрал проверять караул вокруг дома и пост на дороге, потом лично проверил все комнаты на предмет затаившейся нечисти. Чуть ли не четверть часа искал мел, хоть я и сказал, что карандаш тоже сойдет.
И, что характерно, нашел.
Небольшой огрызок, невесть откуда взявшийся среди вещей хозяина дачи. Всего с четверть пальца и к тому же основательно отсыревший, но чертить им на столе оказалось заметно проще, чем карандашом. Да и выглядело все это куда эффектнее, чем едва заметные черные письмена. Не то, чтобы материал так уж влиял на функционирование схемы и алгоритма, но публика определенно желала не только результата, но и шоу. Дельвиг наблюдал за приготовлениями со стороны, сложив на груди руки и подпирая спиной стену кабинета, зато Вольский все это время скакал вокруг и разве что не засовывал голову мне под локоть. А когда я обвел кругом аккуратно уложенный рядом с картой нитсшест и принялся за символы, с оханьем выхватил из-за пазухи здоровенный блокнот и начал копировать все подряд. Старательно и точно, но совершенно бездумно.
А когда он добавил в угол листа черточку, которая осталась на столе от моего перепачканного мелом пальца, я не удержался и прибавил вдоль краев карты пару египетских иероглифов, формулу закона Ома, схематичную голову робо-зайца из «Ну,
погоди!» и написанное сверху вниз в стиле граффити американское матерное слово. Смысла в них не было, конечно же, ни малейшего, но и помешать ритуалу лишние знаки не могли. Вольский послушно перерисовал их все до единого, а Дельвиг едва слышно усмехнулся: то ли находил пляшущего с блокнотом старика сверх всякой меры забавным, то ли заметил мое хулиганство.— Почти готово.
Я несколько раз обмотал ниткой проточку над фланцем гильзы, сбросил патрон с ладони и подергал, проверяя, как держится. Вышло не так уж и паршиво — для маятника, сделанного из подручных средств. Заговоренный кристалл, кусок стекла или кольцо из золота выглядели бы куда эффектнее, но свинец пули сработает даже лучше — за счет тяжести.
— Вот, держите, ваше преподобие. — Я протянул Дельвигу конец нитки, который держал в руках. — Без помощи тут не обойтись.
На самом деле мне просто было лень держать самому. В качестве штатива вполне сгодилась бы и настольная лампа, и палка, приделанная к стопке книг, и вообще что угодно. Но человеческий фактор, как ни странно, тоже имеет значение. Тело в таком случае используется, как концентратор энергии. И в каком-то смысле — как этакая дополнительная «антенна», способная усилить слабый сигнал из эфира и, как следствие, точность. К тому же мне почему-то показалось занятным использовать дармовую подручную силу — да еще и Владеющего.
В конце концов, любая магия, как и научный опыт, требует вовлеченности.
Впрочем, его преподобие моих взглядов явно не разделял: послушно принял нитку, обмотал ее вокруг двух пальцев и и застыл с вытянутой над столом рукой. Но при этом всем видом давал понять, что совершенно не испытывает восторга от происходящего. То ли ему, как священнослужителю, претило участие во всяком колдовстве, то ли Дельвиг просто не питал к нему такого уж большого интереса.
В отличие от уважаемого Петра Николаевича, который разве что не задохнулся от зависти, когда я передал маятник.
— А мне что делать? — требовательно поинтересовался Вольский.
— Встаньте рядом, — улыбнулся я. — Вот здесь. Сбоку будет лучше видно, куда именно укажет ритуал. Вы ведь сможете отметить точку на карте?
— Непременно! — Вольский тут же принялся слюнявить кончик карандаша. — Как только ваш патрон укажет, куда следует.
Но пока что маятник висел вертикально и разве что самую малость покачивался, крутясь из стороны в сторону. Я заканчивал приготовления и, накрыв руку Дельвига своей, наводил тупоносую пулю в условные нулевые координаты. В идеале они должны были совпадать с текущим местоположением заклинателя — то есть, меня — однако Дельвиг смог раздобыть карту только самого Петербурга, и Парголовская мыза оказалась бы изрядно за ее границами.
Так что я «прицелился» в Дворцовую площадь. Самый центр города, и в первую очередь — энергетический. Мимо него не промахнешься даже если очень захочешь — тянуть начинает чуть ли не сразу, еще до начала самого ритуала.
— Чувствуете что-нибудь, ваше преподобие? — поинтересовался я, отпустив руку Дельвига.
— Чувствую… Твой патрон стал тяжелее — раз этак в пять.
— Что?… Как это? — Вольский склонился над столом и чуть приспустил очки с носа, будто надеясь увидеть что-то между картой и кончиком пули. — Так и должно быть? Я ничего не…
— Да. Все правильно. — Я коснулся пальцами двух символов на краю стола. — А сейчас помолчите, Петр Николаевич. Мне нужно сосредоточиться.
Энергия шла не ровным потоком, а волнами. Могучими и увесистыми — настолько, что их приходилось гасить. Я ожидал, что ритуал окажется затратным и прожорливым, чуть ли не на переделе моего нынешнего жиденького резерва, но на деле я вбирал из окружающего нас пространства чуть ли не больше, чем тратил — и избыток едва получалось рассеять полностью.