Орден Святой Елены
Шрифт:
— Шиар! — слышу я знакомый голос и в ту же секунду земля под ногами твердеет. Пользуясь этим я выпрыгиваю из ловушки, откатываюсь в сторону, вскакиваю на ноги и оглядываюсь. Так и есть мимо меня проносится на своей секире барышня Лан, она серьезна и сосредоточена, между бровей у нее вертикальная складка. В руке — окровавленная короткая кривая джурская сабля. За ней на земле — лежит одна из темных фигур. Она взмахивает клинком, стряхивая кровь с лезвия. Сбоку на земле — еще один геомант, над ним стоит барышня Лин, она поднимает руку и к ней в ладонь со свистом возвращается фамильная секирка, а чуть поодаль — падает на землю еще одна темная фигура геоманта. Где последний?!
А, вот… лежит с неестественно выгнутой шеей. Рядом останавливается секира и с нее на землю легко спрыгивает Лан, подхватывает оружие и закрепляет на поясе одним уверенным, тысячу раз отработанным движением.
— Запомни, супруг, — обращается она ко мне и ее темные глаза мечут молнии: — ты
— Лан-дзедзе! Не надо так! — говорит Лин, которая очищает от крови свою секирку: — прояви уважение!
— А он к нам проявил? Как приехали сюда, так и носу в спальню не казал! Как в тучку и дождик — так с Акай, а как его потом из-под земли вытаскивать, так мы с тобой.
— Спасибо, родные мои. — говорю я и обнимаю барышню Лан: — извини. Мне… а, ладно, потом поговорим. Сейчас надо выяснить что тут происходит вообще.
— Что-то очень плохое. — отзывается Лин, наклоняясь над телом геоманта: — кан джели, дзедзе! — она становится на одно колено над ним. Наконец я могу рассмотреть своего врага вблизи. Я наклоняюсь над телом и в глаза сразу же бросается темно-синяя ткань мундира. А еще — глаза. И рот. Какого цвета глаза? Я не знаю, потому что их нет. И глаза и рот — зашиты суровой ниткой, небрежными широкими стежками, так обычно в кино швы на голове у Франкенштейна изображают. Зашитые глаза и рот… и видно, что глазных яблок нет на месте, в орбитах. Кожа, стянутая грубыми нитками — провисает в глазницах. А еще… это девушка.
— Черные валькирии. — говорит Лан за моей спиной: — так вот вы какие…
От автора — мне говорят, что надо напоминать поставить сердечко. Потому — напоминаю — поставьте пожалуйста сердечко! От вашего сердечка у богобоязненной девицы Антуанетты станет теплей на душе и она немедленно отправится за новыми приключениями! )))
Глава 26
Глава 26
Валькирии не могут нанести вред человеку. Нет, не так. Конечно могут. И задержать его в Земляной Тюрьме и скрутить и даже тумаков надавать. Но вот атаковать с намерением убить — точно не могут. Предохранитель у них стоит внутри, что ли? Конечно, случайно, да по незнанию — могут и угробить, однако сознательно — нет. И если поставить себя на место людей, которые хотят такой вот запрет обойти, если это нужно кровь из носу, то можно с ходу придумать несколько способов, но самый простой — не дать им опознать цель как человека. Если валькирия не знает, что атакует человека, если она будет полагать что это адская тварь, то все получится. В бою против тварей они на удивление эффективны.
Как именно сделать так, чтобы валькирии не распознали цель как человека? Вот и ответ — ослепить их. Не знаю, как именно они узнают направление цели и ориентируются в пространстве, за счет эхолота, вибрации земли под ногами или третьим глазом, воспринимающем все в инфракрасном свете, да это и неважно сейчас. Важно то, что я узнал, как именно выглядят черные валькирии. Валькирии, способные атаковать людей с намерением убить.
Ослепить, чтобы валькирия не могла опознать цель как человека. Но зачем зашили рот? В результате они лишились возможности вербального усиления своих способностей. И еще…
Я наклоняюсь над лежащей на земле черной валькирией и поворачиваю ее голову набок. Вглядываюсь. Так и есть. Ушные раковины наполняет запёкшаяся кровь. Проткнуты барабанные перепонки. Они еще и глухие.
— Вот значит как. — говорю я, выпрямляясь: — Лан, мне будет нужна подмога. Слетай в особняк, расскажи, что за дичь тут творится. Мне нужна помощь Ай Гуль.
— Демон Девятого Круга не поможет? — спрашивает она и, увидев мое лицо — вздыхает. Я бы и сам сейчас от помощи лисицы не отказался, все-таки она на моей памяти никому не проигрывала. Сейчас же меня развели четыре валькирии, будучи слепыми, глухими и немыми. Как так? Может быть им наоборот — так легче сражаться, а зрение и слух обычно их только отвлекают? Да, точно, вот оно объяснение, валькирии — создания магические по своей природе, они и себя и окружение изначально через магию, пронизывающую все пространство мира ощущают. Ай Гуль как-то говорила мне, что в человеческом теле не может храниться такой запас энергии чтобы ледяную глыбу размером с дом наморозить или там огнем выжечь половину деревни. Маги — всего лишь проводники магии, энергии, пронизывающей все вокруг. Они — используют эту энергию, направляют ее, собирают и концентрируют в одном месте, где и вырывается наружу ее разрушительная или созидательная мощь. А валькирии эту энергию ощущают и будучи ослепленными и отрезанными от звуков — сражаются лучше. При этом в магическом зрении они человека не в состоянии опознать. Вот оно что. Иезуитская техника, в жизни бы до такого не додумался. Вернее — додумался бы конечно, но применять… ведь валькирии чувствуют боль. И они обожают видеть этот мир, слышать его, разговаривать с людьми. У них и так
немного жизни остается, срок годности валькирий — десять лет. Потом они мирно угасают, растворяются в солнечных лучах, так люди говорят. И лишать их возможности наслаждаться солнцем и луной, звездным небом и красотой мира вокруг, отбирать у них слух и речь ради того, чтобы сделать из них машины для убийства — это не просто жестоко.— Это непростительно. — говорю я. Почему-то меня трогает до глубины души вид лежащей на земле девушки с зашитыми глазами и ртом. Сейчас, глядя на нее, я не вижу обычной для валькирий красоты. Наверное, даже если бы я знал эту конкретную валькирию, я бы не узнал ее сейчас, варварская работа иглой и суровыми нитками, грубые стежки — искажают ее лицо, и оно выглядит осунувшимся, сразу как будто состарившимся на десятки лет. А ведь старых валькирий не бывает. Можно ли поднять ее? Восстановить? Срезать нитки и вырастить новые глазные яблоки? Это мир магии и будь тут рядом со мной Машенька — я уверен, все было бы возможно. Но, она сейчас в своем поместье… нет, погоди, она должна была приехать в обед.
— И еще мне нужна Мещерская. — говорю я барышне Лан, которая кивает. Мещерская это сила, Мещерская это вам не валькирии, она на голову их в целительстве превосходит, если только вас совсем на лоскуты не порвало — она поднимет.
— Госпожа полковник в поместье уехала же? — подает голос Лин, вставая с колен и снимая с пояса свою секиру: — а я не знаю где это.
— Она должна была сегодня вернуться. — поясняю я: — сказала, что сама приедет, но как именно я не знаю. Но она должна быть сегодня. В обед или вечером — не знаю. Но сегодня. Пожалуйста, постарайтесь найти ее и привести сюда.
— Цунминь! — коротко кивает Лин и вскакивает на свою, парящую в воздухе секирку: — я отправляюсь! Лан-дзедзе, я все поняла! — с этими словами она стремительно взмывает в воздух и удаляется.
— А ты чего? — спрашиваю я у оставшейся старшей сестры: — почему не улетела?
— Потому что для того, чтобы передать весть достаточно и одной. — отвечает она, выпрямляясь: — а я тебя одного теперь не оставлю. Тебя четыре слепых девчонки чуть в землю не закопали.
— Да… — я хочу объяснить ей, что своей магией они мне ну никак навредить не могли, только отвлечь и удержать. И только крайняя степень координации и работы вчетвером как будто один, постоянная поддержка друг друга — позволила им не допускать меня в ближний бой. Задним числом вспоминая бой, я понимаю, что ни одна команда, состоящая из живых людей — не смогла бы это повторить. Ну или понадобились бы годы тренировок. Это словно жонглировать горящими бензопилами, катаясь на колесе-моноцикле и с поставленной на нос рюмкой с серной кислотой… только при этом действуя в команде. Всегда подозревал что у валькирий какой-то свой, внутренний канал связи есть. Недаром меня в столице все валькирии узнавали и по имени-отчеству обращались, хотя я их в первый раз видел. Однако и я из этого поединка выводы сделал и теперь не позволю себя в центр построения затащить, а если так, то и техника это против меня бесполезна. Вот, что я хочу сказать Лан из рода Цин, Мастеру Парных Секир, но взглянув в ее глаза — передумываю. Чего я в самим деле. Хочет идти — пусть идет. Помощь мне не помещает. Жаль, что нет у меня магии целительства. Жаль, что нет в моем арсенале дистанционных атак… хотя вот только что у меня идея появилась.
— Ладно. — говорю я барышне Лан: — оставайся. Будешь помогать. Главное — уши сейчас прикрой… и в сторону отойди, — я смериваю взглядом ворота монастыря. Прочные, обитые железом, не жестью, не тоненькими листочками, а полосами в палец толщиной. На один удар кулаком. Хотя, кулак просто пробьет их насквозь, тут скорее ладонями надо. Хм. Ладонями. Все, что у меня есть — это сила и неуязвимость. Ну, еще скорость, хотя не так уж и сильно я ускоряюсь, я просто двигаюсь так быстро, насколько я могу воспринимать реальность. Будь у меня мозги побыстрее, восприятие получше, уверен, смог бы быстрее, моя скорость ограничена скоростью моей координации и восприятия. Однако сейчас у меня появилась идея. Что произойдет, если неодолимая сила встречается с неподвижным объектом? Силы у меня много, и мне нужна дистанционная атака. Что делать, если я не могу ударить противника, если меня удерживают на расстоянии? Если вокруг нет ничего, что можно было ударить?
— Уши прикрыть? — Лан из рода Цин исполнительна и доверяет моему авторитету, она тут же закрывает уши руками и чуть приседает, отбежав в сторону. Машу ей рукой — дальше, она слушается. Молодец.
Я поворачиваюсь к воротам и отступаю на шаг. Развожу руки в стороны. В Сибири у коренных народов есть такая забава — хребтовую кость сломать. Вываривается хребтовая кость, мясо с нее срезается и съедается, а вот саму косточку берут за отросток хребта, зажимают в одной руке и с размаху — обе руки устремляются навстречу друг другу, скорость одной прибавляется к скорости второй и в момент встречи — мягкое основание кулака ломает хребтовую кость. И при взмахе обеими руками ломающий на какую-то секунду напоминает птицу, взмахнувшую крыльями. Так и я сейчас — взмахиваю руками в стороны, словно крыльями, подаю корпус чуть вперед и…