Орден Ультрамаринов: Омнибус

Долго вглядываться не пришлось.

В южной части города что-то горело: огромная постройка с высокими металлическими шпилями и железными стенами. Колеблющиеся языки пламени освещали ее, и глаза Уинтерборна расширились, когда он понял, что Темплум Фабрика пылает.

— Благие небеса! — выдохнул он. — Мы что, уже опоздали? — Он быстро оглядел весь город, но ничего больше не заметил. — Садимся. Сейчас.

— Куда, милорд?

— Лагерь Торум, а ты что думаешь?! — рявкнул Уинтерборн. — И быстро. Люди погибнут, если ты не сядешь сейчас же.

— Есть, милорд, — сказал пилот. — В небе слишком горячо для нормальной посадки, поэтому зайдем со стороны города. Полетим низко и быстро, так что держитесь крепче.

Пилот тут же опустил «Аквилу» по дуге, отклоняя нос к северо-западу и стремительно теряя высоту над Брэндонскими Вратами. Корабль пронесся над руинами резиденции Арбитрес и открытым пространством площади Освобождения, прежде чем совершить ошеломительно резкий поворот над вратами Коммерции. Корабль расправил крылья и угрожающе поднял нос, заходя на посадку и быстро теряя скорость.

Уинтерборна бросило вперед, и лишь ремень безопасности и крепкая хватка не дали ему разбить голову о бронированное стекло обзорного купола. И все равно при быстром спуске мучительно болела распоротая рука. Финлэ швыряло по кабине, и он выл, а из пассажирского отсека доносились встревоженные крики.

«Аквила» выровнялась, и Уинтерборн увидел, что в небо стреляют не только «Гидры». Командиры танковых экипажей наводили пушки вверх, и даже гвардейцы палили из лазганов в небо. Некоторые прицелились в «Аквилу», когда корабль с ревом пронесся над ними, но, увидев символику своего полка на крыльях и фюзеляже, не стали стрелять.

Лагерь Торум был ослепительно ярко освещен, и Уинтерборн не заметил никаких следов нападения и разрушений, когда корабль прошел над огромными ангарами и казармами. Так что же здесь стряслось и почему все небо полыхает от разрывов снарядов?

— Садись там, — приказал Уинтерборн, заметив группу гвардейцев посреди плаца, сбившихся вокруг всадника, высоко поднявшего зелено-золотой штандарт Сорок четвертого.

Пилот совершил жесткую посадку в клубах дыма от двигателей. Еще до того, как опустились передние шасси, Уинтерборн ударил ладонью по пряжке ремня безопасности и дернул рычаг, опуская свое командное кресло из наблюдательного купола. Финлэ прыгнул вниз, и Уинтерборн соскользнул с кресла, когда пассажирский отсек опустился.

Гвардейцы с поднятыми винтовками ждали его, когда он вышел на плац, и выражение их лиц подсказало ему, что случилось что-то серьезное. К нему подбежали медики, но он жестом отослал их.

— Здесь есть люди, которые нуждаются в помощи больше, чем я, — сказал он. — Позаботьтесь сначала о них.

Уинтерборн протолкнулся сквозь толпу окруживших его солдат и зашагал к всаднику со знаменем. Там собрались все старшие офицеры. Они говорили громко и возбужденно, и в их голосах он почувствовал панику.

— Кто-нибудь удосужится объяснить мне, почему меня едва не сбили в небе над моей собственной, мать ее, базой?! — заорал он, перекрывая гомон натренированным за многие годы командным голосом.

Все обернулись к нему.

— Разойдись! — взревел он, и солдаты расступились, так что он увидел следы побоища. Мертвые люди и умирающие кони лежали в расползающихся лужах крови, медики в забрызганной красным форме боролись за жизнь раненых.

— О нет, — сказал он, и сердце его сжалось при виде тела майора Алитеи Орнеллы на руках у капитана Медерика. Ее форма была липкой от крови и местами обгорела.

Он опустился на колени перед ней и коснулся ее щеки, еще теплой.

— Медерик! Что случилось?

— На нас напали, — сказал капитан скаутов. — Вон те.

Уинтерборн посмотрел, куда он показывал, и увидел мертвые тела существ с жесткой хитиновой кожей, голубой в крапинку, и широкими, будто шелковыми крыльями. Это были отвратительные животные, напоминающие одновременно рептилий и насекомых, из бесчисленных, нанесенных лазганами ран сочилась густая желтая кровь. Странное оружие с прикрепленными под непривычным углом рукоятями лежало рядом, и мертвые остекленевшие фасеточные глаза будто глядели на плац.

Уинтерборн брезгливо искривил губы.

— Жалокрылы, — прошипел он.

— Взялись будто из ниоткуда, — сообщил Медерик. — Только что мы проверяли готовность к мобилизации — и вдруг оказались под огнем. Два десятка вот таких свалились с неба и напали на нас. Мы перебили их всех, но сначала…

Его слова оборвались при виде мертвого тела второго по званию офицера в полку.

— Алитея будет отмщена, капитан, — пообещал Уинтерборн. — Не сомневайтесь.

— Я верю вам, милорд.

Уинтерборн поднялся, выпрямился в полный рост и обратился к гвардейцам, собравшимся вокруг него, как то подобало командиру:

— Хорошо, давайте готовить армию к бою. Я хочу, чтобы мы были в полной боевой готовности через час. Понятно? Приступайте.

Медерик отдал честь, и лаврентийцы помчались исполнять приказ.

— А что Администратум? — спросил Медерик. — Мы все еще ждем их распоряжения.

— Да пошло оно знаешь куда, сынок? Мы на войне, и я не буду ждать, пока какой-то несчастный крючкотвор не скажет мне, что можно выступать. За дело!

Бой, как оказалось, был краток. Штурмовики капеллана Клозеля в полной мере проявили свою разрушительную мощь, и к тому моменту, как Уриил и Леарх повели свой отряд в бой, уцелели лишь несколько летающих дисков и один боевой скафандр. Когда были уничтожены последние боевые машины тау, над полем битвы воцарилась странная тишина.

Под ногами хрустели стекло и гильзы патронов, и кроме этого слышны были лишь стоны раненых тау. Скауты Уриила взяли в плен несколько ксеносов, пока штурмовики собирали своих павших братьев. Три космодесантника погибли, и Уриил отступил, давая людям Клозеля отнести их на «Громовый ястреб».

Уриил приблизился к Клозелю. Лицо капеллана было сплошной кровавой маской, из глазниц шлема падали красные капли, будто слезы.

— Рад видеть вас живым, капеллан, — сказал Уриил, сжимая запястье Клозеля. — Кого вы потеряли?

— Брата Фаэта, брата Иксия и брата Эфора. Их будут помнить.

— Несомненно. Я сам высеку их имена.

Клозель отошел, и Уриил переключил внимание на последствия боя — его вывело из равновесия то, что трое все же погибли. Осторожно ступая по обломкам, он увидел с полдюжины автоматических летающих дронов тау, похожих на побитые серебряные зеркала. Дроны валялись среди кровавых останков горстки лаврентийцев, и тела были так покалечены, что Уриил не смог определить точное количество погибших.