Орден. Дальняя дорога

Народ тревожно загудел. Артем хотел уйти. Барон в очередной раз одержал победу. Оставалось только порадоваться за его успех и поспешить в Новгород. Но тут образ трех горящих кораблей предстал перед его глазами. Вспомнились крики людей, гибнущих от меча и огня, тонущих в ладожских волнах. И тут он вдруг осознал, что имеет редкую возможность видеть того, кто повинен во всей этой бойне и мерзости. Одного из тех, кто во все времена плетет интриги, бросает людей в огонь сражений, морит их голодом, а потом, потерпев поражение, скрывается на прихваченных неправедным трудом заморских виллах, рассаживается на посольские должности — от Ботсваны до Парижа. Вот и этот. Люди, виноватые лишь в том, что верно служили ему, лежат сейчас на дне Ладожского озера, а его — игуменом в монастырь. Так ведь еще не уймется, на что-то надеется, агитирует. Он сделал шаг вперед и как мог почтительнее произнес:

— В чем же горе, отче? В том, что вече уложение ингрийское приняло, или в том, что тебя в монастырь сослали?

Митрополит остановил свое качание и вой и во все глаза уставился на Артема. Чернецы выгнули спины и зашипели. Конечно, митрополит не узнал Артема. Видел он его пару раз, да и то мельком. Да куда владыке запоминать каких-то слуг? Просто, как говорят кулачники, попал ему Артем «в душку», на вдохе поймал. Всего ожидал митрополит, будоража народ, но не этого.

— Антихрист на земле православной, — громко возвестил он.

— Да нет, отче, — спокойно ответил Артем. — Хотел ты власти, а власть из-под ног вышибли, вот ты и плачешься.

— Кто ты таков, чтобы говорить столь богохульно? — взревел митрополит, вскакивая.

— Ты уж себя с Богом не равняй, я не Бога хулю, а тебя, старый козел, — столь же спокойно, но с нарастающим напором ответил Артем. — Я барон Артемий Александров, состою на службе у князя Ингрийского, четвертого дня рубился с ратниками твоими, которых ты якобы на Беломорье послал, а на самом деле перехватить ингрийского посла и подло убить направил.

Их глаза встретились, и митрополит отпрянул как от прямого удара в челюсть, споткнулся о скамейку и упал на спину. Чернецы попытались двинуться к Артему, потрясая клюками, но прыснули в стороны, когда тот перехватил посох в боевое положение. Митрополит начал подниматься.

— Лжешь, лжешь, антихрист, — хрипел он.

— Ну вот уж в антихристы меня произвел, — хохотнул Артем. — Быстрый ты. Как там звали того рослого да плечистого с лодьи, что барона искал? Ты к нему в ад заглянуть не хочешь? Он, наверное, голову там пришить никак не может. Это я его на эту голову укоротил. Слышишь?

Это уже было выше того, что мог перенести митрополит. Он схватился за сердце, начал оседать и мягко упал на землю. Чернецы бросились к нему. Артем повернулся и пошел прочь. Здесь делать больше было нечего. Подойдя к жене содержателя постоялого двора, он спросил:

— Ну, где те дрова, что рубить надо?

— Иди, иди отсюда, ступай с Богом, — замахала та руками.

Глава 58 Возвращение

Артем подошел к Новгороду к вечеру. Не остановленный никем, пройдя через весь город, он спокойно, как будто на нем был его костюм вельможи, а не одежда босяка, направился через мост, ведущий к кремлевским воротам. Один из стражников вышел ему навстречу, явно намереваясь прогнать наглеца. Однако, как только его глаза встретились с глазами «нищеброда», заготовленная хамская фраза так и застыла у ратника на губах, а копье, начавшее опускаться к груди босяка, встало на полпути.

— Чего тебе? — как-то нерешительно произнес страж.

— Мне нужен барон фон Рункель, — спокойно произнес Артем, останавливаясь. — Здесь ли он?

— Барон здесь, — неожиданно сам для себя произнес страж. — Объявлен он ныне воеводой новгородским. Войско для похода на Псков супротив ливонцев собирает. А ты кто будешь?

— Я барон Артемий Александров, доложи о моем прибытии.

Стражник постоял с полминуты в нерешительности, потом крикнул напарнику:

— Ступай в наместнический дворец, сообщи, что барон Александров прибыл к барону Рункелю.

— Да какой там барон, Тимофей, глаза протри, — донеслось от ворот.

— Исполнять, — рявкнул стражник и, указав Артему на место около ворот, уточнил: — Ждать.

Через четверть часа из ворот вышел Питер. Рванулся к Артему, обнял.

— Как ты? — произнес он радостно. — Я волновался, а барон говорил, что все будет хорошо.

— Что же ты не веришь барону, — улыбнулся Артем. — Он знает, что говорит.

— Ну, пошли в дом, — сказал Питер, снимая плащ и накидывая на плечи Артема.

Питер проводил Артема в трапезную. Как только они вошли в комнату, из противоположных дверей появился барон. Подошел к Артему, посмотрел внимательно.

— У тебя в руках был меч без меча? — быстро спросил он.

— Да, — ответил Артем.

Питер удивленно вертел голову, стараясь понять, о чем идет речь. Барон молча показал Артему на скамейку за столом. Артем сел, Рункель опустился на скамью напротив. Вскоре принесли еду и вино. Барон приказал всем, включая Питера, удалиться. Артем ел и пил, а барон молча смотрел на него. Когда наконец Артем закончил трапезу, барон подтянул себе второй кубок, наполнил его вином, налил Артему. Они подняли кубки, сдвинули их и выпили. Впервые нарушив молчание, Рункель произнес:

— Ну вот, очередной этап обучения пройден. Ты теперь равен мне.

— И что теперь? — спросил Артем.

— Ничего. Живи.

— Но ведь вы… — начал Артем.

— Не время важно, — оборвал его барон, — важно понимание. В этом бою ты понял то, что должен был понять. Не обольщайся. Дальше проще не будет. Но то, что у тебя теперь есть, не сможет отнять никто и никогда.

Часть 4 ДАЛЬНЯЯ ДОРОГА

Глава 59 Планы

Армия на марше — картина впечатляющая. Растянувшиеся на километры войска: кавалерия, пехота, обозы. Лязг железа, цокот копыт, скрип телег, над дорогой пыль столбом.

За пределами дороги, на поляне, там, куда не долетала пыль, сидели Артем и барон. Их кони паслись рядом, собеседники же обедали, расположившись прямо на траве, перед расстеленным куском холста, служившим скатертью, и с удовольствием поглощая прекрасные блюда, приготовленные Питером.

— Хорошо, а что дальше? — спросил Артем.

— Когда отбросим орден, — отвечал барон, — главное будет объединить три разрозненные земли в единое государство. Сейчас Псков, Новгород и Ингрия — это отдельные государства. То, что они признали власть князя Андрея и приняли его уложение, не значит ничего. Это произошло по разным причинам. Из страха перед орденским набегом. Потому что посадник Святослав, став главой самостоятельного государства, стал заботиться исключительно о своей выгоде, нажился на распродаже конфискованных у немцев земель так, что собственные чиновники отвернулись от него. (Артем почему-то вспомнил приватизацию.) Для новгородцев лучшего претендента, чем князь Андрей, просто не оказалось. Псковское вече вообще в осажденном городе уложение и протекторат Андрея признало. Теперь, когда ситуация изменится, у них вполне может возникнуть желание снова отложиться. Ингрия вообще отдельный разговор. Преимущественно она заселена немцами. После изгнания германских поселенцев из Новгорода и Пскова эти земли снова оказались заселены сугубо русскими. Когда будем создавать единое государство, они постараются задавить немцев в Ингрии и установить свои порядки. Ингрийцы же при первом ослаблении князя постараются создать свое национальное правительство и отделиться. Этого допустить нельзя ни в коем случае.