Ордин-Нащокин. Опередивший время

32. И та крепость с нынешние страшные продолжительные войны чаят им то в охоту будет, понеже с Кирилом Пущиным в королевской грамоте на тайной разговор о союзе нерозорванного вечного миру назначено. И учинятца по всякой помочи друг другу те обои государства и то желательное обрание после нынешнего Яна Казимера короля польского тверже его царского величества преславному имяни придет, для того союзу непорушимое здержание, что мимо своего союзника безвесно иного государя не обирают. И в обоих государствах сами государи, будучи в ближнем сродстве, за приятство свое не могут в пограничных ссорах свои государства мирно удержать без союзу. А как обоих государств союз во всякой помочи и удержит непорушимо мир государей своих. И вчюже с родством и верою могут в дружбе держать и войны всчать не дадут союзные государства. А что ис того крепче и Московскому государству впредь пожиточнее и обороннее и то высокому розсуждению. А сему уже время дошло.

2. «Ведомство желательным людем»

Среди обширного письменного наследия Ордина-Нащокина особый интерес для биографа представляет анонимная рукопись, сохранившаяся в фонде известного русского писателя М. П. Погодина в Государственной публичной исторической библиотеке (ГПИБ). Она входит в сборник различных документов XVII века, купленный Погодиным у археографа П. М. Строева, занимая в нем 22 страницы. Изучив рукопись, исследователи пришли к выводу, что она написана в 1678 или 1679 году, и автором ее, по всей вероятности, является сам Нащокин. Приводя в записке тексты грамот и писем, связанных с его дипломатической деятельностью, он перемежает их собственными рассуждениями, преследуя одну главную цель — оправдать и возвеличить свои труды на благо Отечества.

Одним из доказательств авторства Ордина-Нащокина является соединение в рукописи языка официальной переписки с риторическими оборотами и цитатами из Библии, что выдает в авторе человека начитанного, образованного и притом хорошо знакомого с проблемами внешней политики. В то же время текст сбивчив и стилистически неряшлив, что говорит о его черновом характере. Может быть, отставной дипломат готовил послание царю, чтобы напомнить о своих заслугах и убедить вернуть его к решению внешнеполитических дел — что, как мы знаем, и случилось в том же году. Но есть и другой вариант: Ордин-Нащокин планировал оставить потомкам автобиографию или, скорее, политическое завещание, в котором излагались бы его взгляды на положение России и ее отношения с другими странами. Как бы то ни было, свое намерение он не осуществил — вероятно, из-за поездки в Москву на переговоры с поляками и последовавшей затем смерти.

Фактические детали и даже отдельные выражения рукописи совпадают с черновыми записями Ордина-Нащокина, сохранившимися в фонде «Сношения России с Польшей» Российского государственного архива древних актов. Как в этих заметках, так и в автобиографической записке автор осмысляет свои действия во время мирных переговоров с Польшей, Швецией и Крымом в 1667–1670 годах. Итогом этих мыслей можно считать пространную запись: «О велико над всеми сими миротворение самый труд есть! Не для показатца всему свету учинено, но для устроения своего государства. И не надеясь подозрения от сторонних, паче к жалости приводя, яко свет отменен. И кто премудр — разумеят милость господню. И тако им речено точию миротворцем, яко тии сынове божии нарекутца и прочая» [72] . Из этого следует, что целью своей политики дипломат считал установление мирных отношений между странами, позволяющее им успешно развиваться и процветать. Нельзя не заметить и горькую иронию его слов: наградой «миротворцу» стали вынужденная отставка и затворничество в монастыре.

72

РГАДА. Ф. 79. Сношения России с Польшей. Д. 105. Л. 1.

Задачу своей записки сам автор сформулировал так: «Сие ведомство желательным людем к чистой и богоугодной службе восприято будет, в сердца к презелъной подвижности; от всей души к терпению, а не к тленному величанию, божия славы и государския милости ишучи, а не людцкие хвалы». Он считал, что его мысли и деяния могут быть полезны всем «желательным», то есть интересующимся людям как пример искренней и компетентной заботы о благе государства. Это не отменяет главной цели записки: политической реабилитации Ордина-Нащокина в глазах верховной власти после восшествия на престол нового царя и ссылки Артамона Матвеева. В конце «ведомства» автор набрасывает программу ближайших внешнеполитических мер правительства Федора Алексеевича: укрепление союзных отношений с Польшей и заключение прочного мира со Швецией. Это, по его мысли, приведет к тому, что «и турок будет здержан и крепко верен», а значит, «истинно в руках бес крови всякой способявен ко одолетельному миру со всех сторон». Считая мирные отношения с соседями главным условием процветания государства, дипломат следовал политике меркантилизма, которую последовательно проводил на посту руководителя внешней политики России.

Текст «Ведомства желательным людем» приводится по публикации Т. Н. Копреевой, осуществленной в 1965 году [73] .

* * *

Список з государевы грамоты:

«От царя и великого князя Алексея Михайловича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, верному нашему воеводе Афанасью Лаврентьевичю Нащокину. За твою службу и раденье к нам, великому государю, и мы, великий государь, жалуем тебя милостиво похваляем и, жалуючи тебя, послали к тебе в пополнение службе твоей триста рублев денег. И тебе бы, видя к себе нашу премногую государскую милость, наипаче служить и работать мужественно и дерзостно, не боясь никого, а мы, великий государь, в наших государских делах тебя никому не выдадим. И жить бы тебе на нашей государской службе радостно, безо всякия печали. И к нам, великому государю, писать почасту. Писан в царствующем граде Москве, в наших царских полатах, лета 1656 марта в 11 день».

73

Копреева Т. Н. «Ведомство желательным людем». Из автобиографических материалов А. Л. Ордина-Нащокина // Археографический ежегодник за 1964 год. М., 1965. С. 333–349.

Того же лета под Ригу царское величество шол, и в том походе, за ту 300 рублев — 6000 ефимков, а с мещане вновь были собраны, и с собою взял под Ригу. И там будучи, сверх кормов ратных, многие тысячи ефимков и чети хлеба к Москве, и во Псков, и в Новгород выслано. Ведомо в Тайном и в Лифлянском приказех.

Список с государевы грамоты слово в слово:

«От царя и великого князя Алексея Михайловича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, в Царевич-Дмитриев воеводе нашему Афанасью Лаврентьевичю Ардину-Нащокину. Пожаловали мы, великий государь, тебя, Афанасья, за твои к нам, великому государю, многие службы и радение, что ты, помня Бога и его святыя заповеди, алчных кормишь, жадных поишь, нагих одеваешь, странных в кровы вводишь, больных посещаешь, в темницы приходишь, ещо и ноги умываешь, и наше великого государя, крестное целованье исполняешь: нам, великому государю, служишь, о наших, великаго государя, делех радеешь мужественно и храбро и до ратных людей ласков, а вором по спущаешь и против свейского короля славных городов стоишь с нашими людьми смелым сердцем, указали тебе быти в думных дворянех. И тебе бы, думному дворянину и наместнику шацкому Афанасью Лаврентьевичю, о наших государских делех радеть и свыше прежнего, а служба твоя перед нами, великим государем, забвенна николи не будет. Писан в царствующем граде Москве, в наших царских полатах, лета 1658 году апреля в 28 день».

Подпись великого государя на грамоте приказа Тайных дел дьяка Дементья Башмакова. Прислана с нарочным гонцом с Семеном Ивановым сыном Бестужева майя в 15 день, в празднество страстотерпца Христова царевича Дмитрея Московского, всеа Русии чюдотворца. А пожалован на память торжественаго праздника страстотерпца и победоносца Христова Георгия апреля в 23 день.

О неизреченному человеколюбию Божию! За столько лет прообразовано нынешнее збытие: 184 году [74] церковь з больницею во Пскове по бывшему проречению зачата и устроилась. А тогда, в ыноверных будучи народех, невозможно было того творити. Но всемогущая сила божия действовала от преславного его царского величества лица сие в народы произвести и делом все показати учинилось.

74

1675 или 1676 год.

А потом, к миру всенародному подвижность творя, ево царского величества в другой грамоте преславно написано сице:

«От царя и великого князя Алексея Михайловича, всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержца, верному и избранному и радетельному о божиих и о наших государских делех и судящему люди божия и наши государевы вправду, во-истинно доброе и спасительное дело, что люди божия судити вправду, но и паче христолюбцу и миролюбцу, еще же нищелюбцу и трудолюбцу и совершенно богоприимцу, и нашему всякому делу доброму ходатаю и желателю думному дворянину и воеводе Афанасью Лаврентьевичю Ардину-Нащокину от нас, великого государя, милостивое слово».

И для крепкого промыслу его царского величества милостивой указ объявлен, в чем впредь без всякого сумнения служить, от ненавистных людей зла не боясь. И того ради, после тайного милостивого указу, к совершению в грамоте написано сице:

«Мира сего тленного и вихров изходящих от злых человек не перенять, потому что во всем свете разсеяни быша. Точию человеку душею пред богом не погрешить, а вихры злые от человек нашедших, кром воли божии, что могут учинить? Упование нам Бог и прибежище наше Христос, и покровитель нам есть Дух Святый. Писано в царствующем граде Москве в наших царских полатах лета 1660 году марта в 14 день».

Ево царского величества Тайных дел приказу за приписью дьяка Дементья Башмакова. Прислана того ж Тайных дел приказу с подьячим с Юрьем Микифоровым марта в 24 день.

И по сей великого государя, ево царского величества, неисчетной милости преславные миры со всех стран царству Московскому учинились, и не точию з государствы християнскими, но и з бусермены. А изо всех из них с славным королевством Польским преодолетельной мир царству Московскому утвержен и святым союзом во веки постоятельно укреплен и не токмо впредь от королевства Польского какого мщения опасным быти, но и сами благодарят. И с великим повышением царское величество в посольских ссыльных листах пишут, имянуя великого государя «любящий мир и соседям своим всякому додержит», во многих писмах с высокими похвалами пишут и в таких высоких правех во удивление всякому человеку слышати.