Орджоникидзе

Многие этого ждали от Орджоникидзе — и во Владикавказе и в ставке главнокомандующего добровольческой армией генерала Деникина. Каждый из противников надеялся извлечь свою выгоду.

— Известный принцип тришкиного кафтана нам, друзья, не годится, — говорил Серго терским комиссарам и членам Кавказского [62] краевого комитета партии. — Для того Бичерахов и поднял мятеж в тылу армий, обороняющих Кубань и Ставрополье, чтобы мы сняли войска с главных позиций, открыли немцам и белым дорогу. Сегодня на митингах в железнодорожных мастерских и на заводе "Алагир" мне кричали: "Центральная советская власть обязана нас защищать. Терек стоит того!" Я отвечал рабочим: революционная Россия всегда за нашей спиной, нас не оставит, а помощи просить нельзя. Мы здесь сами, на Тереке, найдем достаточно сил!

62

Большинство членов Кавказского краевого комитета партии вынуждено было перебраться из Тифлиса во Владикавказ, так как правительство "независимой" Грузии объявило Коммунистическую партию вне закона. Большевиков хватали на улицах, арестовывали, нередко передавали немецким комендатурам как "агентов враждебной державы".

Должность у меня такая, или характер сильно испортился, — продолжал Серго, — но что-то редко оправдываю надежды руководителей наших южных краев и республик. Небось и вы ждали от меня совсем другого. Пока я собирал митинги, пала Прохладная. Мы отрезаны… Сегодня получен второй ультиматум — от правительства Грузии. Трогательный, между прочим, союз — меньшевик Бичерахов, меньшевик Жордания, а за их спинами генерал Деникин и кайзер Вильгельм.

А мы все манерничаем, оглядываемся, не в меру церемонимся. Согласен, у Терской области много своих особенностей. Рабочий класс лишь островок среди буйного разлива казачьих станиц и горских аулов. Ко всему должен быть свой особый подход, свой календарь, но в главном события все-таки развиваются по твердым законам революции. Все правомерно. Бичерахов мобилизует казаков, обещает бросить на Владикавказ. Ну, так мы подымем горцев, двинем их на мятежные станицы. Скажете — горцы колеблются, часто слепо подчиняются национальным фанатикам. Мы сами виноваты — стыдливо остановились на полдороге. Разве смерть Ноя Буачидзе отменила подписанный им закон о немедленном возврате горцам земель, отнятых у них казаками?

Серго невольно повысил голос:

— Бичерахова под корень срежут не несколько полков, взятых с истекающих кровью Кубани и Ставрополья, а горцы, которым мы на съезде народов Терека объявим: "Идите и возьмите свою землю! Советская власть возвращает ее вам. Советская власть позаботится и об устройстве казаков на новых местах — в Пятигорском и Моздокском округах, даст деньги на переезд и обзаведение".

В газетах появилось экстренное сообщение Терского Народного совета о созыве очередного, Четвертого съезда народов Терека. До съезда никакого ответа на ультиматум Бичерахова не будет.

Одна за другой прибывали верхом и на переполненных арбах делегации ингушей, кабардинцев, чеченцев, осетин, балкарцев, калмыков и ногайцев. В последний день на линейках, окруженных верховыми, пожаловали казаки, преимущественно из станиц Сунженской линии. Держались осторожно, горцев и иногородних сторонились.

Все делегаты — и казаки и горцы — хорошо вооружены. Лишь после долгих и трудных переговоров согласились приходить на заседания съезда без винтовок.

За несколько минут до открытия первого заседания хватились — в зале нет главного делегата казаков, их представителя в Народном совете хорунжего эсера Фальчикова. Серго нахмурился, подергал воротничок, сдавливавший шею (из уважения к съезду он впервые с прошлой осени надел штатский костюм, ломкую крахмальную рубашку, вывязал галстук). Винить господина хорунжего не стоило. Он задержался против воли, из-за неприличных шуток полковника Беликова. Вместо того чтобы сразу передать письмо Бичерахова, полковник вздумал язвить: "заниматься политикой недостойно казака. Царю надо служить оружием, а не языком". Пришлось крупно поговорить…

Послание "хозяина" также не принесло Фальчикову радости, скорее растревожило.

"Война затянулась, и энергия наших казаков начинает падать. Под Прохладной большевики разгромлены, но в войну не втянуты многие станицы, и как бы казаки после такого топтания на месте не отправились по домам белье метить, — , тревожился претендент в спасители Терека. — Нужно что-то эффектное, чтобы воодушевить на дальнейшую борьбу казаков. Нужно достать и средства для этой борьбы. Во Владикавказе голова Красной Армии — Совдеп и Совнарком, там же банк и монетный двор, там и армейская сила. Ясно, что удар по Владикавказу — удар по голове большевиков, удар и в тыл им.

Выступление должно состояться в ночь на 22 июля по старому стилю, или 5 августа по новому. Будьте готовы к этому времени образовать во Владикавказе некое подобие правительства с участием представителей любой партии, хотя бы даже они были сторонниками алжирского бея. Важно только, чтобы большевистским духом не пахло, — это самое главное".

Два первых заседания отняли шумные споры из-за состава президиума и повестки дня. Волновалось море голов в низких плотных облаках табачного дыма. Угрожающие, раздраженные возгласы раздавались то с мест, отведенных горцам, то со скамеек, занятых казаками. Посередине между двумя крайними лагерями предусмотрительно поместили "нейтралов" — иногородних.

Казаки и блокировавшиеся с ними владикавказские и грозненские эсеры и меньшевики неистово кричали:

— Фальчикова! Семенова! Мамулова! Цаликова Ахмета!

— Долой Ахмета! Он кудахчет нам, а яйца носит другим!

— Просим Цаликова Угалыка, господина полковника!

Горцы не менее энергично требовали:

— Калмыкова! Шерипова! Цаголова!

— Гапура Ахриева от ингушей! Вурро, [63] Гапур!

— Вон азиатов!

Военные делегаты дружно настаивали на кандидатуре командира китайского батальона Пау Ти-сана, Кости, как его запросто называли во Владикавказе. Уроженец Мукдена, он мальчиком попал на Кавказ. Учился в тифлисской гимназии. Революция застала его в Петрограде, и он, не раздумывая, записался в красногвардейцы. Союз китайских рабочих, насчитывавший в своих рядах до пятидесяти тысяч человек, поручил Пау Ти-сану отправиться в знакомые ему места, установить связь с соотечественниками на Северном Кавказе и в Грузии. В начале лета 1918 года Буачидзе попросил Пау взять на себя командование китайскими добровольцами во Владикавказе.

63

Вурро — ура (ингуш.).

— Костю в президиум! — не унимались военные.

— Я не сяду рядом с желтой собакой! — взвился Фальчиков.

Пау Ти-сан выхватил из кобуры маузер. Его успел ударить по руке сидевший рядом командир грузинского отряда могучий Саша Гегечкори. Достал пистолет и Фальчиков. В последнюю секунду разъяренных противников стеной разделили разом поднявшиеся со своих мест горцы. Они услышали призыв муллы: "Правоверные, к вечернему намазу!"

Позднее Асланбек Шерипов доверительно рассказал Серго, что мулла — член чеченской делегации — смекнул, крикнул: "Ля Илляха иль Алла!" [64] раньше законного часа…

64

"Ля Илляха иль Алла!" — "Нет бога кроме бога!"

Новый взрыв вызвало предложение присяжного поверенного Карапета Мамулова:

— Во имя всего святого я призываю — возьмем в руки пальмовую ветвь мира! Заслушаем доклад всеми уважаемого чрезвычайного комиссара о текущем моменте после того, как будут приглашены достойные представители Моздокского казачье-крестьянского совета.

На Тереке знали: за деньги Мамулов возьмется за любое грязное дело. Адвокаты посолиднее старались не подавать ему руки. Все-таки сейчас Мамулова многие поддержали.

— Правильно! Мир! Послать делегацию!

Не было недостатка и в возгласах другого порядка:

— Холуй Бичерахова! Провокатор! Не пустим на съезд бичераховцев!

Поднял руку Серго.

— Я думаю, надо послать делегатов в Моздок и пригласить бичераховцев сообща обсудить положение на Тереке.

В душе Орджоникидзе был уверен, что мирная делегация вернется ни с чем, соглашение с Бичераховым невозможно. Серго имел в виду другое, крайне важное: необходимо показать населению истинных виновников гражданской войны.

В Моздок мятежники мирную делегацию не пустили. Ей предложено было ждать ответа в Прохладной. Наконец Бичерахов смилостивился:

— Мои условия простые. Два пункта. Арестовать чрезвычайного комиссара и всех его владикавказских коллег. Снять замки с орудий. Больше ничего!

Несколькими часами раньше Орджоникидзе узнал от председателя Грозненского Совета Николая Гикало, что в ближайшей к городу станице скапливаются казачьи сотни. На нефтяных промыслах участились поджоги. "Косоротая лисица" собиралась проглотить сразу оба терских города.