Орёлъ i соколъ

Бородатый, тот что стрелял, брезгливо морщась, стащил неживого, поникшего на руле Пеночкина, вывалил его из кабины, и бросив на сиденье еще неостывший свой АКСУ, по-хозяйски сел на водительское место.

– Алла Акбар!

– Алла Акбар, поехали!

И Володя Ходжахмет, сидя в передней машине, на том месте, где еще минуту назад сидел капитан Репка, включил рацию на передачу, – - Движемся. Готовь принимать. Груз в порядке. Алла Акбар.

А рядовой Пеночкин, который так и не стал дембелем, не вернулся к маме на ее котлеты с гречневой кашей, и не женился на Леночке Ивановой, остался лежать в кювете. И с ним остались и дед-Панкрат, и Леха Золотицкий, и капитан Репка. И еще шестнадцать пацанов.

*****************************************************************

– Против нас, против меня работает Ходжахмет, – сказал Старцев.

Сказал как бы к никому не обращаясь.

И тут, спохватившись, обернулся к Цугаринову, – - Мельникова, Мельникова нашли?

– Ищем, ищем товарищ генерал, – ответил Цугаринов.

– Ищите, – устало сказал Старцев, – без него, как без рук. ….

А Мельников искал свою Катюшу.

Ехал искать.

Конец первой части

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Глава 1 1.

Русские ни на что не годятся.

Аккуратности у них никакой, товар хранить не умеют, деньги считать – тоже не умеют. Торговать не умеют… И на что они годятся?

Разве что их девушки в наложницы, да в танцовщицы, если с ними еще позаниматься – годятся, да парни молодые для показательных боёв без правил – лупить друг-дружку до смерти они умеют!

А остальные – только если арыки чистить, да поля по весне вспахивать.

Так рассуждал начальник охраны дедушка Теймураз-ака.

Везли их в пульмановском вагоне.

Сорок женщин на деревянном полу грузового вагона.

Хотя, это может быть у них там на Востоке, куда теперь медленно тянулся их состав, четырнадцатилетних девочек за женщин считают. Половина вагона – соплячки-малолетки от родителей отобранные. Дедушка Теймураз-ака на них глядя все приговаривал, – научат вас теперь ковры ткать, да хлопок собирать…

У Катюши как-то все это не укладывалось в голове – их везут, как скотину какую-то, как рабынь. Хорошо еще, что ее саму, по причине уже явно выдающего ее положение круглого живота, саму ее ни на тяжелые работы, ни на сексуальное дежурство к караульным не выдергивали. Но глядеть, как выдергивали других – было больно. По сердцу резало и обручем сдавливало под левой грудью.

Тот день, когда Сашка уехал в Москву за деньгами и за покупками она теперь запомнит как самый ужасный в своей жизни день.

Эта идея – недельку пожить на даче, посидеть вечерами возле камина, поглядеть ночью на мохнатые звезды с верхней открытой веранды, подышать морозным воздухом – сама эта идея – отдохнуть от столичной суеты и перед тем, как ложиться в родильное отделение на так называемое сохранение. Сама идея эта принадлежала ей – Катюше.

Ей просто приснилось, что они с Сашей идут по снегу, по огромному такому заснеженному полю, а далеко впереди – стоит не то банька, не то избушечка маленькая, и из нее навстречу им с Сашей – выбегает маленький… Голенький такой ребетеночек годочка три ему. Выбегает, топает по снегу, смеется, ручонками размахивает. На рекламного ребетеночка похожий из тех роликов, где про памперсы и про детское питание.

Катюша подумала – поразмышляла над этим своим сном и решила, что хочет на дачу.

А с беременной женщиной нельзя спорить – ей чего захочется, то это значит не ей хочется, а ребенку. Значит ребенку внутри ее – захотелось поехать подышать кислородом и поглядеть на мохнатые звезды.

А Сашка он всегда таким покладистым был – он как Катюша скажет, так всегда и сделает.

Решили на дачу – сели в машину и поехали.

А там – натопили печку, растопили камин…

Приготовили обед, поели, потом включили музыку и долго сидели в полумраке натопленной комнаты, прижавшись друг к дружке. Мечтали, глядя на огонь.

А потом на четвертый день, Сашка решил сгонять в Москву за деньгами, да купить кое-чего из продуктов. Ей вдруг захотелось черносливу и грецких орехов. Она прочитала в брошюрке для беременных, что грецкие орехи формируют грудь и стимулируют работу молочных желез. Вобщем, для маленького. Чтобы ему молока потом хватало.

А Сашка ведь предлагал ей, давай уже насовсем что ли в Москву поедем, хватит, пожили четыре денька на даче, подышали кислородом, давай назад, в московскую квартиру вернемся!

Но она не послушалась. Сказала, что еще хочет с недельку здесь побыть. И Сашка укатил на своей "девятке". Сказал, что к вечеру будет.

Но не приехал.

Не приехал, потому что началось страшное.

А впрочем, переедь они назад в Москву, да застань их там события – может еще хуже бы вышло!

Вон каких страхов девчонки рассказывают. Те, кого на Москве, да на подмосковных дачах Схватили. За кого мужья или охрана вступалась, те и мужей и охраны лишились.

Против силы не попрешь! Как говорит Сашка, – против лома-нет приема, если нет другого лома.

Так что, случись это пережить там – в Москве, может еще бы хуже было. Сашка бы вступился за нее, не отдал бы. Его бы тут и убили бы, наверняка.

А так – он скорее всего живой!

Ее Сашка.

Лида Мещерякова – соседка Катюши по наспех сколоченным еще в Клину, где их сажали в вагон, нарам, Лида рассказывала, как ее схватили.

Они с мужем и с тринадцатилетней дочерью тоже решили на выходные в свой загородный коттедж на Селигере махнуть. В Осташков.

Муж у Лиды – это ее второй муж.

Первый каким то неудачливым и ветреным мужчиной был, художником что ли? Они с ним давно расстались. Лида одна без мужниной помощи дочку растила. И вот встретила своего Игоря. Он ее моложе на три года был. Был, потому что убили его в тот день, когда к ним в их загородный коттедж ворвались.

Лида такая красавица, она никак не выглядит на свои тридцать два. Ей больше двадцати семи никак не дашь! Даром – инструктором по фитнесу работала до того, как с Игорем своим познакомиться.

Лида даже для команды Спартак – Москва занятия по аэробике проводила и растяжку знаменитым футболистам показывала.