Орел улетел

– Боюсь, что он прав, капитан, – подтвердил Шелленберг. – Для рейхсфюрера это не аргумент.

– Да, конечно, – ответил Аза и сразу помрачнел.

– Чем ты недоволен? – поинтересовался Девлин. – Что лучше: снова воевать на Восточном фронте или служить здесь? К тому же у тебя нет выбора. Откажешься, и этот придурок Гиммлер отправит тебя в концлагерь.

– Похоже, тут спорить не о чем. Но есть одно маленькое «но», – сказал Аза. – Если меня в этой форме поймают в Англии, будет самый скорый суд в истории США, а потом расстрел.

– Тебя не расстреляют, сынок, – возразил Девлин, – а повесят. А теперь к делу. Как думаешь, ты сумеешь совершить перелет?

– Не вижу в этом ничего невозможного. Просто я должен хорошо изучить маршрут. Насколько я понимаю, почти весь полет будет проходить над Ла-Маншем, и только последние несколько миль над сушей.

– Правильно, – сказал Шелленберг.

– Что касается особняка в Шоу-Плэйс, то я должен буду совершить посадку ночью. Даже если будет светить луна, все равно нужны какие-то ориентиры. – Он кивнул в подтверждение своих мыслей. – Когда я начинал учиться в аэроклубе в Калифорнии, у меня был инструктор, который служил когда-то в эскадрильи имени Лафайета во Франции. Он рассказывал мне, что они пользовались более примитивными средствами при посадке самолетов. Обычно посадочную площадку огораживали мигающими огнями, расставленными в форме перевернутой буквы "L", так, что ее перекладина находилась с подветренной стороны.

– Довольно просто, – заметил Девлин.

– Теперь о самолете. Нам нужен маленький самолет. Например, «Сторк».

– Да. Надеюсь, эта проблема уже решена, – сказал Шелленберг. – Я говорил с командиром специального подразделения по использованию самолетов противника. Это подразделение находится в Хильдорфе, всего в двух часах езды от Берлина. Завтра утром нас там ждут. Кажется, нашли подходящую машину.

– Ну что, вопросов больше нет? – Аза поднялся. – Что дальше?

– Сейчас поужинаем, сынок, – ответил Девлин. – Отведаем лучшей еды с черного рынка. А потом мы с тобой поедем к фрау Хюбер и отдохнем в выделенной для нас комнате. Не беспокойся, там две кровати.

* * *

В часовне монастыря Пресвятой Девы Марии было холодно и сыро, пахло свечами и ладаном. Отец Фрэнк Мартин только что выслушал исповедь одной из монахинь. Он подождал, пока она уйдет, затем выключил свет и вышел из кабинки.

Отец Фрэнк Мартин был священником церкви святого Патрика, которая находилась за два квартала от монастыря, и исповедовать монахинь и пациентов монастыря входило в его обязанности. Отец Фрэнк был маленький, щуплый семидесятишестилетний старик с седыми, почти белыми волосами. Если бы не война, его давно уже отправили бы на пенсию. Но в это тяжелое время все трудились во имя победы.

Он вошел в ризницу, снял стихарь и аккуратно сложил лиловую епитрахиль. Взяв в руки плащ, он некоторое время раздумывал о том, что хорошо бы пораньше лечь спать, как поступают добропорядочные христиане. Но, как всегда, мысли о сострадании и христианском милосердии к ближнему заставили его отказаться от этой идеи. В монастыре находилось восемнадцать больных, и семеро из них доживали последние дни. Он решил, что должен посетить их перед сном. Последний раз он заходил к больным еще днем, а это было уже давно.

Отец Фрэнк Мартин вышел из ризницы и увидел сестру Марию Палмер – настоятельницу монастыря. Она мыла пол. Эту грязную работу она выполняла, чтобы побороть гордыню, которую считала своим величайшим грехом.

Отец Мартин остановился и покачал головой:

– Слишком уж вы суровы к себе.

– Вовсе нет, – ответила настоятельница. – Рада видеть вас. С тех пор как вы были здесь днем, у нас произошли кое-какие изменения. В монастырь опять поместили немецкого военнопленного.

– Вот как? – Они направились к выходу из часовни.

– Да. Это военный летчик. Он был ранен, но уже почти выздоровел. Подполковник Курт Штайнер. Его поместили в палату на последнем этаже, как и всех немцев, которые были у нас раньше.

– Его охраняют?

– Да, полдюжины военных полицейских. Главный у них – молодой офицер, лейтенант Бенсон.

В это время по главной лестнице спустились Джек Картер и Дагал Манроу.

– Все в порядке, бригадный генерал? – спросила настоятельница.

– Все очень хорошо, – ответил Манроу. – Мы постараемся не причинять вам неудобств.

– Что вы, что вы, – сказала она. – А это отец Мартин, наш священник.

– Здравствуйте, – Манроу поприветствовал отца Мартина и повернулся к Картеру. – Ну ладно, мне пора, Джек. Не забудь вызвать врача к Штайнеру.

– Вам, наверное, не сказали, генерал, – промолвила настоятельница, – что в монастыре обязанности врача выполняю я. Уверена, мы сможем должным образом позаботиться о подполковнике Штайнере. И раз уж вы уходите, я навещу его и проверю, хорошо ли он устроен.

– Право же, сестра, – возразил Картер, – в этом нет необходимости.

– Капитан Картер, позвольте напомнить вам, что этот монастырь, который находится на моем попечении, не только дом Господа нашего. Мы здесь ухаживаем за больными и умирающими. Я уже ознакомилась с историей болезни подполковника Штайнера и знаю, что он был тяжело ранен всего несколько недель тому назад. Ему нужна будет помощь, и, насколько мне известно, этот человек католик, а значит, возможно, он захочет видеть и отца Мартина.

– Вы правы, сестра, – сказал Манроу. – Позаботьтесь об этом, Джек. Хорошо?

Он ушел, а Картер повернулся и первым стал подниматься по лестнице. Вход на последний этаж преграждала обитая железом дверь. Возле нее за небольшим столиком сидел военный полицейский.

– Откройте, – приказал Картер. Охранник постучал в дверь, и ее тут же открыл второй охранник, сидевший по другую сторону двери. Они прошли в коридор.

– Остальные помещения мы используем в качестве комнат отдыха для наших людей, – предупредил Картер.

– Я это вижу, – ответила настоятельница.

Дверь в первую комнату была открыта. В ней стояли узкая кровать и небольшой письменный стол, за которым сидел лейтенант Бенсон. Он вскочил на ноги.

– Чем могу служить, сэр?

– Сестра и отец Мартин могут приходить сюда в любое время. Это приказ бригадного генерала Манроу. Сейчас они хотят поговорить с пленным.

Комната, в которую поместили Штайнера, находилась в самом конце коридора. Возле последней двери на стуле сидел еще один охранник.

– Боже, как вы надежно охраняете этого человека, – произнес отец Мартин.

Бенсон открыл ключом дверь, и они вошли. Штайнер стоял у окна спиной к ним. Он повернулся и поздоровался. В серо-голубой форме люфтваффе, которую украшали медали и Рыцарский крест с дубовыми листьями, Штайнер выглядел впечатляюще.