Орфей и Эвридика
Шрифт:
Орфей приподнялся на своем ложе и оттолкнул чашу. Темная жидкость пролилась на драгоценные ковры и тонкой струйкой потекла вниз, на порфирные плиты.
"Я искал тебя в серном дыму, Эвридика. Среди горных провалов и в лесах, посвященных эллинским богам. Ты обещала мне блаженство и счастье, теперь только тень твоя ведет меня к истине".
Нубийка задула висячую лампу и скрылась поспешно и тихо. Но недолго Орфей оставался один. Двенадцать неокоров с факелами в руках медленно окружили его ложе. Огонь трещал, и пузырилась смола, и густо дымили благовонные шарики кифи. Неокоры повели его в святилище Изиды. В темных переходах к ним присоединялись
В залитом светом святилище их уже ожидала коллегия верховных жрецов. Неокоры один за другим погасили свои факелы и стали вокруг колоссального бронзового изваяния богини.
Увенчанная семилучевой диадемой Изида держала на руках младенца Гора и улыбалась спокойной всезнающей улыбкой. Перед богиней в пурпуровом облачении стоял глава иерофантов. Он повернулся к Орфею, простер над ним магический жезл из электрона 1 и начал читать обет молчания и подчинения. Орфей повторял за ним грозные слова древней клятвы.
– И если не сдержишь своей клятвы, то будешь проклят! возвысил голос первосвященник,
– Проклят...
– печальным эхом откликнулись жрецы.
– И погибнешь...
– И погибнешь...
– повторил хор.
– В этом, видимом, и в том, невидимом, мире.
– ... мире...
Орфей склонился перед жрецом и припал к свисающему до пола пурпуру. Жрец поднял его и каким-то другим, мягким и проникновенным голосом сказал:
– Приветствую тебя, как брата и будущего посвященного.
И все иерофанты повторили эти слова.
– Теперь для тебя начнутся длинные месяцы труда и учения, - сказал первосвященник, и Орфей, который только что явственно чувствовал на себе дыхание бога, тяжело вздохнул и поник головой без веры в сердце.
– Прежде чем подняться к Изиде небесной, ты должен познать Изиду земную, - продолжал жрец.
– Ты постигнешь тайны растений и минералов, историю народов и государств, медицину, архитектуру и священную музыку. Ты не только станешь искусен в науках, но и преобразишься, достигнешь нравственной силы путем отречения. Человек может овладеть истиной лишь тогда, когда она сделается частью его внутренней сути, естественным проявлением его духа. И не смущай себя понапрасну вопросами, не тревожь свой дух сомнениями. Все придет в назначенный срок. Маслина не созревает в месяце мехир и в месяце тот не расцветает фиалка. Всему свой черед. Работай и жди. Думай о вечности. Иди с миром.
Сколько раз предстоит еще Орфею разбиться о холодные равнодушные камни этих слов... Работай и жди. Жди и работай. И думай о вечности. Только о вечности, больше ни о чем.
Он еще раз склонился перед верховным иерофантом,
* Сплав золота с серебром.
но не выдержал и, проглатывая сотрясающие грудь рыдания, спросил:
– Когда же мне будет дозволено вдохнуть розу Изиды и увидеть божественный свет Озириса?
– Это зависит не от нас, - тихо ответил жрец.
– Нельзя дать истину. Ее можно лишь обрести внутри себя или вообще никогда не найти. Мы не можем сделать тебя посвященным, ты сам должен сделаться им. Лотос долго растет под водой в черном иле, прежде чем покажет небу свой лиловый венчик. Не пытайся раскрыть лепестки божественного цветка. Все, что должно совершиться, - совершится; надо только терпеливо ждать. Работать и ждать. Ждать и молиться... Теперь иди...
... Окончился месяц тот и начинался месяц паофи. Вода в Ниле прибывала с каждым днем. Люди раскупали изображения крокодилоголового
Себека. Священные ибисы шумно ссорились в зарослях папируса. Вспыхнула эпидемия бубонной чумы.Но спокойно и торжественно плыли над Египтом душные ночи. Усыпанное звездами эбеновое тело богини Мут накрывало мир сияющей аркой.
Запрокинув голову, Орфей любовался ночью с плоской крыши храма. Ему казалось, что звезды тихо плывут над ним и тают во мраке, растекаясь серебряной пыльцой млечного пояса.
Может быть, где-то там, в равнодушных высотах, витает душа Эвридики. Мучительно стремясь разомкнуть круг земных форм, обрести новое воплощение где-нибудь на звезде Хор-Сет 1 или там, у горизонта, где тревожно пылает звезда Хор-Ка 2.
Ночь переливалась живыми искрами летучих насекомых, чадили дымные факелы стражи, дрожали звезды в зелено-черной воде. Воздух был густым и терпким, как настой. Пахло мятой и резедой.
Орфей как зачарованый пересек висячий сад. В терракотовых вазах росли апельсиновые кусты, карликовые алоэ, кедры, ребристые пальмы и мастичное дерево, листья которого жуют женщины, чтобы придать дыханию аромат.
И Орфей вдруг почувствовал суровое очарова
1. Юпитер. 2. Сатурн.
ние одиночества. Точно его вдруг коснулось дуновение вечности. Ночь длилась, и до рассвета могли незаметно пролететь годы. Странное и целительное преображение ощущал Орфей. Сжигавшие его страсти угасали, как тени, а мысли о вечности и успокоении обретали плоть. И не было в мире другой реальности, кроме этих мыслей. И ему показалось, что ночь поглощает его без остатка, тело становилось невесомым и нечувствительным. Оно превращалось во что-то другое, чистое и возвышенное.
Он быстро сбежал вниз, пересек перистиль, белой тенью пронесся по темным галереям.
Остановился он у закрытых дверей святилища. Упал на гранитные ступени, прижался к ним лицом. И хлынули слезы. Он улыбался, точно не ощущал этого горячего и благодатного ливня. Все растворялось в этих слезах: желания, возмущение, тоска и сожаление. Он целиком отдавался божественному началу, отказывался от себя ради какой-то высокой и неизменной истины, перед которой все его порывы и взлеты не более, чем песчинка у подножия сфинкса.
– О Изида, - шептал он, - душа моя - лишь слеза из твоих очей, и да падет она каплей росы на души других людей. Я хочу умереть, чтобы слиться с тобой. Дай мне стать искупительной жертвой. Светлой кровью сродниться с тернистой тропой.
И тут он почувствовал, что от него ускользает цель и ему не нужны ни власть, ни познание. Причастность к божеству, слитность с ним, полное растворение в нем и этот экстаз и слезы с улыбкой - вот она, его настоящая цель.
– Благодарю тебя, Изида! Я обрел, нежданно обрел истину. Это ты направляла меня. Я пришел сюда совсем за другим.". А зачем я пришел сюда? .. Зачем я пришел?!
– Он закричал, как раненый зверь, и гулкое эхо прокатилось по каменным галереям.
Он поднялся, шатаясь, закрывая руками искаженное болью, залитое слезами лицо.
– Что со мной делается? Я забыл о тебе, Эвридика. Я чуть не предал тебя.
– Он беззвучно шевелил губами, но ему казалось, что он кричит и боги в дальних приделах отвечают ему хохотом. Он оторвал руки от лица, развел их в стороны, зашатался и упал на шершавый гранит ступеней.
Наутро его нашли почти бездыханным. Осторожно положили в теплую ванну, пустили кремневым скальпелем кровь, растерли благовонными эссенциями и отнесли в келью.