Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)

Безусловно, что начатая против Г. Ягоды борьба подразумевала изменение расстановки сил в руководстве ОГПУ, в частности, — продвижение Е. Евдокимова на должность заместителя председателя.

Замыслам антиягодинской группы не суждено было сбыться. 25 июля 1931 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) И. Сталин предложил принять постановление о снятии с занимаемых постов всех членов группы, включая и начальника Особого отдела ОГПУ Я. Ольского. Против такого поворота в разрешении конфликта никто из членов Политбюро не выступил. Относительно Я. Ольского, вероятно, высказывались разные мнения, и окончательная редакция постановления в отношении его звучала следующим образом: «Освободить т. Ольского от обязанностей зав. особым отделом ОГПУ с оставлением его на работе в органах ОГПУ» [471] .

471

Лубянка. Сталин и ВЧК — НКВД. Январь 1922 — декабрь 1936 г. С. 275.

Еще месяц он находился в резерве назначения, но в августе 1931 г. был откомандирован в ЦК ВКП(б) для дальнейшего использования в системе народного питания при Наркоме СССР [472] .

Да и как могло быть иначе, если уже 10 августа Политбюро направило циркулярное письмо всем секретарям национальных ЦК, крайкомов и обкомов с соответствующей оценкой причин изменений в ОГПУ. «Эти товарищи, — говорилось в документе, — вели внутри ОГПУ совершенно нетерпимую групповую борьбу против руководства ОГПУ… они распространяли среди работников ОГПУ совершенно не соответствующие действительности разлагающие слухи о том, что дело о вредительстве в военном ведомстве является „дутым“ делом… они расшатывали тем самым железную дисциплину среди работников ОГПУ… ЦК отметает разговоры и шушуканья о „внутренней слабости“ органов ОГПУ и „неправильности“ линий их практической работы как слухи, идущие, без сомнения, из враждебного лагеря и подхваченные по глупости некоторыми горе-„коммунистами“» [473] .

472

Архив УФСБ по Омской обл., личное дело Я. К Ольского. № 393351, л. 22 об.

473

Лубянка. Сталин и ВЧК — НКВД. Январь 1922 — декабрь 1936. С. 280.

По нашему мнению, изгнание из органов госбезопасности таких опытных оперативных руководителей, как Е. Евдокимов, С. Мессинг, Л. Бельский, Я. Ольский и И. Воронцов, большинство из которых ряд лет проработали в особых отделах ВЧК — ОГПУ, а также поддержка И. Сталиным и другими членами Политбюро линии Г. Ягоды и высокопоставленных сотрудников ГПУ Украины явились поворотным пунктом в оперативной и следственной работе. Путь к широкомасштабным репрессиям второй половины 1930-х годов был открыт. Личностей, способных хоть как-то противостоять откровенному «липачеству» и фальсификациям уголовных дел, в руководстве ОГПУ не осталось.

Их место, на основании специальных решений Политбюро и Орграспредотдела ЦК ВКП(б), заняли другие номенклатурные работники. Отдел кадров, к примеру, возглавил Д. Булатов, работавший до этого заведующим инструкторским отделом ЦК; заместителем председателя ОГПУ стал В. Балицкий (глава чекистов Украины). Начальником Особого отдела назначили главного вдохновителя массовой операции против военных (дело «Весна») И. Леплевского [474] .

Первым заместителем председателя ОГПУ стал пришедший с партийной работы, никогда ранее не служивший в органах госбезопасности И. Акулов [475] .

474

Лубянка. Органы ВЧК — КГБ. Справочник. С. 54.

475

Там же. С. 51.

В рамках данного исследования стоит сказать еще об одном решении ЦК ВКП(б), определяющем номенклатуру должностей. При создании НКВД СССР в апреле 1934 г. Н. Ежов подготовил на подпись И. Сталину проект номенклатуры. Согласно указанному документу, по линии особых отделов решением Политбюро назначался и смещался с должности начальник Особого отдела ГУГБ НКВД, а решением Оргбюро — его заместитель и начальники отделений, а также начальники особых отделов военных округов и флотов [476] .

476

Лубянка. Сталин и ВЧК — НКВД. Январь 1922 — декабрь 1936. С. 514, 515.

С точки зрения повышения работоспособности и эффективности деятельности органов госбезопасности вопрос о персональных назначениях, перемещениях и освобождении от должности руководящих кадров являлся чрезвычайно важным. От того, кто стоит во главе органа либо линии работы, зависело очень многое. Достаточно вспомнить пример, когда сотрудники Особого отдела Кавказского фронта в своем письме в ВЧК высказались за скорейшую замену начальника отдела Н. Скрыпника, поскольку он буквально развалил аппарат, не желая вникать в оперативную и следственную работу [477] .

477

Архив УФСБ по Омской обл., личное дело Н. А. Скрыпника. № 73792.

ЦК РКП(б) и ВЧК вмешались в ситуацию и по результатам проверки оснований для возникновения конфликта освободили Н. Скрыпника от должности и вообще убрали его с чекистской работы.

За аморальное поведение был снят с должности начальник Особого отдела Северо-Кавказского военного округа Г. Трушин, несмотря на то что за него вступились А. Микоян и К. Ворошилов [478] .

Нечего уже и говорить о том, что безоговорочно удалялись из органов госбезопасности чекисты, поддерживавшие оппозиционеров в РКП(б) — ВКП(б). Решением ЦК был переведен на хозяйственную работу бывший начальник Особого отдела Западного фронта, а затем заместитель полномочного представителя ГПУ в Закавказье и одновременно начальник Особого отдела Краснознаменной Кавказской армии В. Панкратов. Он активно поддерживал троцкистов и, в отличие от многих других, не отказался от своих взглядов до последних дней жизни — 1937 г. [479]

478

Плеханов А. М. Указ. соч. С. 261.

479

Архив УФСБ по Омской обл., личное дело В. Ф. Панкратова. № 199460.

Однако высшие руководители — это несколько десятков человек. Основные проблемы, безусловно, возникали в работе с рядовыми сотрудниками. Особенно остро они стояли в первой половине 20-х годов. Именно тогда, на фоне значительного сокращения штатной численности органов госбезопасности и хронического недофинансирования работы оставшихся чекистов, развились негативные явления в их среде.

Введение новой экономической политики совершенно изменило взгляды многих работников ВЧК — ОГПУ, устоявшиеся в годы Гражданской войны, их мотивацию к активной работе. Вот, к примеру, что писал Ф. Дзержинскому председатель ГПУ Украины В. Манцев в середине 1922 г.: «Сотрудник, особенно семейный, может существовать, только продавая на рынке все, что имеет. А имеет он очень мало. И поэтому он находится в состоянии перманентного голодания. На этой почве происходит общее понижение работоспособности, настроение сотрудников озлобленное, дисциплина падает, и нужны исключительные условия, чтобы в нужный момент заставить их работать, хотя бы вполовину против прежнего» [480] .

480

Лубянка. Сталин и ВЧК — НКВД Январь 1922 — декабрь 1936. С. 38.

Препровождая письмо в ЦК РКП(б), лично И. Сталину, председатель ГПУ просил дать указание Наркомфину, Наркомроду и Наркомвоену о выполнении этими учреждениями своих обязательств по продовольственному, вещевому и денежному обеспечению чекистских органов. «Только при этих условиях, — отмечал Ф. Дзержинский, — мы сможем бороться железной рукой с разложением, уменьшить штаты до максимальных пределов, подобрав лучших, и выполнить свое задание» [481] .

Низкое и нерегулярное обеспечение чекистов денежным и иными видами довольствия приводило к их желанию любыми способами уйти из ГПУ. Особо следует отметить, что не смогли противостоять трудностям и коммунисты. Они реально видели, что их однопартийцы в государственных хозяйственных органах, а тем более в разного рода трестах и синдикатах устроены гораздо лучше. В процитированном выше письме В. Манцева содержатся и такие данные: «Если раньше мы имели 60 % коммунистов, то теперь с трудом насчитываем 15 %. Очень часты, если не повседневны, случаи выхода из партии на почве голода и необеспеченности материального существования» [482] .

481

Там же.

482

Там же.

Такое положение складывалось по всей стране. Руководители ВЧК — ГПУ постоянно «давили» на ЦК партии, отстаивали необходимые бюджетные ассигнования в ходе работы различных комиссий и даже негласно добывали информацию из Наркомфина о предполагаемых распределениях средств, чтобы предпринять упреждающие шаги [483] .

Они, не скрывая, докладывали в высшие партийные инстанции, что сотрудники, не имея самого необходимого, сталкиваясь в своей работе со многими соблазнами, могут встать на преступный путь. Это создавало угрозу для деятельности ГПУ в целом. В одном из своих многочисленных писем в Политбюро И. Уншлихт отмечал готовность большей части чекистов оставаться на своем посту, работая в самых невероятных условиях, и исполнить свой долг, но «в конце концов на геройство способны лишь немногие, и требовать этого геройства от всех без исключения работников невозможно» [484] .

483

ЦА ФСБ РФ, ф. 1, оп. 6, д. 116, л. 321.

484

Там же.

Опасность развала органов госбезопасности наконец-то осознали в ЦК партии. На заседании Политбюро 18 мая 1922 г. на повестку дня был поставлен вопрос о материальном положении работников ГПУ. С докладом выступил И. Уншлихт [485] .

По итогам состоявшихся прений члены Политбюро приняли решение, в определенной мере устраивавшее чекистов.

Прежде всего, они подтвердили свое же решение от 1 марта (которое оставалось невыполненным — А. З.) об отпуске специального кредита на приобретение военно-хозяйственного довольствия для всего штатного состава ГПУ. Далее признавалось необходимым незамедлительно увеличить оклады сотрудникам, приравняв их к окладам работников производственных предприятий, к ставкам рабочих. Принципиально важным являлся пункт четвертый постановления Политбюро. Он гласил, что Центральной бюджетной комиссии предлагалось ни в коем случае не сокращать кредит на секретные расходы, т. е. расходы на содержание секретных сотрудников, наем конспиративных квартир, иные оперативные расходы. Сумма кредита определялась в 10 миллионов довоенных рублей [486] .

485

Политбюро ЦК РКП (б) — ВКП(б). Повестки дня заседаний. Т.1, 1919–1929. Каталог. М., 2000. С.176.

486

ЦА ФСБ РФ, ф. 1, оп. 6, д. 116, л. 370.