Орхидея с каплей крови

Крамова схватилась за голову и так сильно дёрнула себя за платок, что он слез с её головы, явив взгляду присутствующих редкие седые волосы. У старой женщины даже слов не нашлось. Она молча мерила молодую соседку осуждающим взглядом.

– Вы пока сядьте обе на диван и посидите тихо, – велел следователь.

– Хорошо, – сказала Косицына и направилась в сторону дивана.

– Я с ней сидеть рядом не буду! – сказала Авдотья Фёдоровна и зачем-то погрозила кулаком Наполеонову.

Следователь вздохнул, выдвинул стул из-за стола и указал на него Крамовой. Она села, сохраняя при этом самый независимый вид.

– Александр Романович! – громким шёпотом позвал Наполеонова Григорян.

– Чего тебе? – отозвался тот.

– Подойдите сюда. – Оперативник всё ещё ходил кругами возле неподвижного Шафардина.

– Уж не отдал ли богу душу наш подозреваемый, – встревожился следователь, подошёл к Григоряну и спросил: – Чего тебе? – При этом он посмотрел на хозяина квартиры: – Жив, слава тебе господи.

– На рукаве у него, по-моему, кровь. – Аветик сделал большие глаза.

Наполеонов пригляделся к тому месту, на которое указывал оперативник:

– Возможно, ты прав, хотя куртка сырая, и чёрт его знает.

– Экспертиза покажет.

– Жаль Незовибатько уехал.

– Пока надо её аккуратно с него снять и упаковать.

– Будет сделано!

Хозяин квартиры, который до этого не реагировал на то, что его квартиру начали осматривать сотрудники полиции, не стал возмущаться и тогда, когда Григорян аккуратно стянул с него куртку.

– Ну, вот, – сказал Аветик довольно, – были бы все подозреваемые такими покладистыми.

– Мечта копа! – подмигнул ему выросший рядом как из-под земли оперативник Ринат Ахметов.

– Ты уже? – удивился Наполеонов.

– Ну, если вы хотите, я могу выйти и где-нибудь ещё часика полтора погулять, – проговорил Ринат и сделал вид, что хочет уйти.

– Я тебе погуляю! – проворчал следователь, глядя на озорные огоньки в глазах Рината. Потом добавил: – Никак я не могу привыкнуть к твоим голубым глазам!

– И чем же они вам так не угодили?

– Если ты Ахметов, то глаза у тебя должны быть чёрными, в самом крайнем случае карими! Ну уж никак не голубыми!

Ринат засмеялся и ответил:

– Так я поволжский татарин. Я лучше пойду, поработаю, – и не дожидаясь ответа, он присоединился к другим оперативникам, перебирающим вещи Шафардина.

– Не нравится мне, что он не шевелится, – сказала Любава, оглядываясь с опаской на Влада, – сидит как кукла.

– Может, человек в шоке, – предположил Ринат.

– Но не до такой же степени!

– Если бы все преступники после совершения преступления впадали в такой шок, – начал было Аветик.

– То у нас была бы не жизнь, а малина, – усмехнулся Ринат.

– Типа того.

– Мне кажется, он не похож на убийцу, – шепнула Любава.

– Я заметил у него на рукаве кровь, – сообщил Григорян.

– Ещё неизвестно, кровь ли это.

– Я уверен, что кровь. У меня глаз алмаз.

– Вот отправим в лабораторию, и Незовибатько проверит твой алмаз!

– Ты хотел сказать – куртку.

– Точно!

– Александр Романович! Смотрите! – воскликнула Любава и протянула следователю пластиковый лист. – Свидетельство о браке.

– Да наш Влад, оказывается, не просто любимый человек убитой, – удивлённо протянул Наполеонов, пробежав глазами по документу, – а самый что ни есть законный муж! – и похвалил оперативницу: – Молодец, Любава!

– Только он теперь уже не муж, а вдовец, – заметил Ринат.

– Точно! И, значит, наследник всего движимого и недвижимого. Интересно, остались ли у Гурьяновой другие наследники.

– А что сказала эта её подруга?

– Соболева ничего не сказала. Каждое слово мне пришлось из неё клещами тащить. Она даже словом не обмолвилась о том, что Гурьянова была замужем за Шафардиным.

Наполеонов приблизился к креслу и потряс свидетельством о браке перед носом мужчины:

– Ну что, Влад Анатольевич, будем говорить или как?

Шафардин поднял на следователя глаза.

– Ожил, – шепнул участковый.

– Сейчас всё отрицать будет, – проговорил Аветик с некоторым сожалением.

Но Шафардин, так и не произнеся ни слова, снова уронил голову на грудь.

– Так, – сказал Наполеонов, – осмотр мы завершили. – Он попросил подписать протокол сначала Марину Витальевну, а затем разгневанную Авдотью Фёдоровну.

Влада подняли на ноги. Когда на его руках защёлкнулись наручники, молодая соседка воскликнула:

– Что вы делаете? Зачем?

– Гражданин Шафардин задержан.

– Как задержан? За что?

– По подозрению в убийстве Жанны Савельевны Гурьяновой.

– Этого не может быть! – воскликнула Марина Витальевна и в испуге прикрыла рот своей маленькой аккуратной ладошкой.

Наполеонов успел с удовлетворением заметить, что ногти женщины окрашены лаком светло-розового оттенка.

– Допрыгался голубчик, – ехидно ухмыльнулась Авдотья Фёдоровна.

– Интересно, чего это старуха на него так взъелась? – удивился один из оперативников.

– Завидует, – охотно пояснил Ахметов.

– Чему?

– Что стриптизёры из «Ромео» не назовут её своей Джульеттой, – хмыкнул Ринат.

– Скажешь тоже, – отмахнулся Аветик.

Влад тем временем беспрекословно позволил вывести себя из квартиры и усадить в полицейскую машину. Задержавшийся ненадолго участковый нашарил на одной из полочек в прихожей ключи, закрыл квартиру, подождал, пока её опечатают, и с ключами спустился вниз к машине следователя.

В управление подтянулись оперативники, делавшие поквартирный опрос в доме, где жила Жанна Гурьянова. Опрос соседей мало что дал.

Машину Влада Шафардина в начале ночи видели у дома Гурьяновой трое – молодая парочка из соседнего подъезда и собачник с первого этажа из подъезда убитой. Видела ещё, конечно, собака, злющий французский бульдог, но его не сочли стоящим свидетелем, хотя, может быть, и зря. Его хозяин утверждал, что бульдог остервенело лаял и всё куда-то порывался бежать задолго до того, как машина Шафардина остановилась у дома.

– Вы сами видели кого-то постороннего?

– Нет, никого я не видел, – покачал головой мужчина, – я подумал, что Гектора опять дразнит соседский кот Циклоп.