Орленок

…Ректор столичной Академии Искусств, Максакова Ольга Максимовна, оказалась дамой лет шестидесяти с тяжелым взглядом, грубоватым лицом и не самым приятным тембром голоса.

А еще эта особа очень любила свою работу, благодаря чему картин, скульптур и всевозможных поделок ее студентов не было разве что в гараже, обожала кружева и была параноиком похлеще меня. Но заявлять, что я не тот, за кого себя выдаю, не рискнула. То ли потому, что побаивалась Ксению Станиславовну, то ли была ей чем-то сильно обязана. Тем не менее, убедительно изображая радушие, смотрела на меня, как на какого-нибудь серийного убийцу, вроде как подшучивая, задавала каверзные вопросы и постоянно ждала какого-нибудь подвоха. Причем от нас обоих.

Никакого удовольствия такое общение, естественно, не доставляло, и минуте на шестой-седьмой знакомства, наевшись гостеприимства Максаковой по самое не могу, я решил забить на возможность познакомиться с «лучшей коллекцией шедевров современного изобразительного искусства Империи», дождаться первой же паузы в монологе Веретенниковой, игравшей первую скрипку, и откланяться. Но стоило озаботиться придумыванием достаточно веского предлога, как дверь в роскошную гостиную сдвинулась в сторону, между нею и косяком на мгновение возникло и тут же исчезло чье-то лицо, а затем из коридора донеслись чьи-то восклицания:

— Это он!

— Ты уверен?!

— Да!!!

— Павел, Елизавета! Немедленно зайдите сюда и объясните, что вы тут устроили! — рявкнула Ольга Максимовна. Да так, что у меня заложило уши.

Судя по тому, что на пороге сразу же нарисовались парень лет двадцати двух и девчушка двенадцати-тринадцати, эту женщину побаивались даже члены семьи. Как ни странно, но первый состроил каменную физиономию, скрестил руки на груди, уставился вдаль и прислонился к косяку, а его сестра выдала монолог, чуть было не заставивший меня заржать:

— Бабуль, прости, но мы с Пашей пытались выяснить истину. А ее поиск, как известно, требует определенных усилий и не всегда радует окружающих…

— Лиза, перестань выкручиваться… — холодно процедила Максакова-старшая, но мелочь не испугалась:

— А я не выкручиваюсь: Паша собрался выехать в город по каким-то делам, спустился в гараж и обнаружил там ту самую «Стихию», которая этой ночью порвала в хлам задаваку Потапова! Папа с уличных гонок не фанатеет, матушка — тем более, ну, а подозревать в интересе к ним ТЕБЯ просто смешно. Поэтому я заявила, что брату показалось, и эти машины просто похожи. А он уперся. В результате мы заглянули в дежурку, выя— …

— Что это за бред?! — возмутилась Ольга Максимовна и, услышав веселый смешок Ольги, решила сорваться на нас. Зря: стоило ей набрать полную грудь воздуха, как заговорил я:

— Это не бред: сегодня под утро меня фактически вынудили принять не самый справедливый вызов на уличную гонку, а я ее выиграл. И это чем-то заинтересовало любителей такого рода развлечений…

— «Чем-то»? — ошарашенно переспросила девочка и затараторила так быстро, что я с трудом разбирал отдельные слова: — Да вы пролетели восемь километров двести сорок два метра со средней скоростью сто девяносто три километра в час, не сделали ни одной ошибки при перестроениях и не создали ни одной аварийной ситуации! И это — в безумный ливень и с пассажиром в салоне!!!

— Я не хотел… — повинился я. — В смысле, гоняться в такую погоду. Но меня и слушать не стали. А высаживать любимую напарницу и единственную неизменно верную болельщицу мне и в голову не пришло. Ибо поддержка лишней не бывает!

Тут Ксения Станиславовна расхохоталась в голос, Елизавета Максакова ее радостно поддержала, Павел демонстративно оглядел Ольгу и показал мне большой палец, а Ольга Максимовна, немного поколебавшись, переключилась на другую волну и уставилась на внука:

— Вы хотите сказать, что гонка вызвала… фурор среди молодежи?

— Бабуль, дуреет не только молодежь: твой гость выиграл эту гонку на серийной «Стихии», хотя соревновался с парнем, вложившим в свою машину две ее цены!

— И, что самое главное, Игнат вел свой автомобиль на одних рефлексах и хорошо прокачанном разгоне восприятия! — ни с того ни с сего добавила Веретенникова. — Ибо совершенно точно страдает амнезией. А значит, если и бывал в Новомосковске в прошлом, то вряд ли помнит его достаточно хорошо. Кстати, Паш, я бы с удовольствием посмотрела эту запись. Организуешь?

Организовал. В смысле, вытащил из кармана брюк информационный носитель, метнулся к ИРЦ, вывел на его экран изображение черной «Стихии» и вырубил верхний свет.

Ну, что я могу сказать о качестве «фильма», состряпанного Дайной? Не знай я, на что она способна, решил бы, что в «анонимном хакере» умирает талантливейший режиссер, мастер озвучки и специалист по спецэффектам. Ибо ролик длительностью в девять с небольшим минут смотрелся на одном дыхании, чуть ли не каждые две-три секунды заставлял вжиматься в спинку кресла или вцепляться в его подлокотники, а в финале вызывал серьезнейший эмоциональный шок! Да, даже у меня: сидя в машине и держась за руль, я не видел общей картины и даже близко не представлял, ЧТО и КАК вытворяет моя помощница на дороге, как на это реагируют другие участники движения и чем в реальности может закончиться малейшая ошибка в «пилотировании». Ольгу тоже прилично зацепило, а представительниц старшего поколения, что называется, накрыло по полной программе. Ксения Станиславовна пришла в себя только секунд через пятнадцать после того, как ролик закончился, и… уставилась на меня взглядом энтомолога, увидевшего незнакомую букашку. А ректор НАИ вышла из ступора только из-за того, что услышала умоляющий голосок внучки:

— Игнат, а как вы относитесь к обоюдовыгодным сделкам?

— Лиза!!!

— Смотря что за сделка! — улыбнулся я, «не услышав» рыка обозленной хозяйки поместья.

Девочка тоже пошла ва-банк:

— Я пою вас чаем с моими любимыми шоколадными конфетами… после того, как вы освободитесь. А потом фотографируюсь вместе с вами и вашей любимой напарницей на фоне «Стихии».

Я задумчиво потер подбородок и задал встречный вопрос:

— Варианты «Вы за рулем» и «Вы на пассажирском сидении… в дождь» рассматривать будем?

Глава 15

22 ноября 2512 по ЕГК.

…Все четыре часа двадцать шесть минут, потребовавшиеся специалисту по установке артефактной системы защиты «Кордон» для финальной отладки дорогущей приблуды, мы с Ольгой грызли гранит наук. Причем разных. Она штудировала базу данных по этикету, а я старательно запоминал школьную программу по новейшей истории анклава. Естественно, тщательно создавая ассоциативные связи, упрощающие оперативный доступ к этой информации, и намертво вбивая их в память с помощью видеоряда, подготовленного верной помощницей. Занимались предельно добросовестно, поэтому, узнав, что все работы завершены, и для начала полноценной эксплуатации «Кордона» нужна только аурная привязка, не сразу поняли, о чем идет речь. Впрочем, в нужный режим переключились достаточно быстро, прошли замороченную процедуру, поблагодарили артефактора за оперативность и отвезли к КПП. Вернее, отвез. Я. Ибо Кольцова, проголодавшаяся как бы не больше меня, унеслась на кухню. Не столько помогать дроидам, 'выбравшимся из транспортных контейнеров, с готовкой, сколько наблюдать за процессом со стороны, дегустировать все, что попадется под руку и… залипать на картину, купленную у Максаковых.

Покатушки по территории поселка испортили мне настроение. Из-за дождя, ради разнообразия решившего не лить, а моросить, очень низкой серой облачности, превратившей середину дня в вечерние сумерки, и толстого ковра из листвы, облетевшей с деревьев. Нет, в «прошлой жизни» я относился к осени, можно сказать, индифферентно. Но только потому, что на Китеже она была нормальной. То есть, всего с семью-девятью дождливыми днями в месяц, а не местной реинкарнацией Всемирного Потопа. А еще в моем родном мире осень обязательно начиналась с теплого и почти безветренного бабьего лета, что тоже радовало и не давало погружаться в меланхолию. Ну, а на Надежде… на Надежде лило четвертую неделю без перерыва, и я морально устал даже от безостановочного шелеста струй за открытым окном спальни. Так что, загоняя «Порыв» в гараж, мысленно уговаривал себя потерпеть еще девять дней, после которых, по уверениям синоптиков, в северную и центральную части Империи должна была прийти зима, а к нам, в Южную — «нормальная» осень.