Орлиная гора

* * *

Дарика заканчивала перевязку, когда вошел Митька. Княжич бережно нес зеленый мундир с золотыми галунами и аксельбантами. Темка тихонько зашипел сквозь зубы и глянул сердито: подождал бы, чего тут смотреть. Но Митька, точно слепой, шагнул в комнату, чуть не натолкнулся на стол.

– Капитан Герок сказал, что не уполномочен срывать с меня нашивки, – ровным голосом сказал княжич Дин. – Но я не имею право носить их. Дарика, вы не могли бы спороть?

Женщина ушла, напоследок жалостливо глянув на мальчика. Митька опустился на стул рядом с кроватью, сгорбился, свесил руки между колен.

– Но ты же – не мятежник, – после перевязки было больно шевелиться, но Темка все-таки приподнялся на локте.

– А отец? – Митька поднял глаза, обведенные бессонницей темными кругами. – Может, его оболгали, а? Или он специально, узнает все про мятежников и передаст королю. И Эдвин не может по-другому, чтобы не выдать.

– Александер говорит, что князь Дин всегда был за войну в Миллреде, – Темке казалось, что начни он поддакивать, выйдет фальшиво.

У Митьки еще сильнее опустились плечи:

– Да. Я сам слышал. Но, может, он знал, и заранее, специально! Чтобы войти в доверие к заговорщикам!

Темка промолчал. Он мог бы спросить: а Герман? Ясно же, что Дин-старший специально отправил его подальше, да еще снабдил оружием в таком количестве. Но Митька и так все понимает. И почти не верит в то, что говорит. А разве Темка не придумывал бы оправдания, окажись его отец по ту сторону? Впрочем, представить такое невозможно: князь Торн верен короне.

– Капитан Герок забрал у меня пистолет и шпагу.

Шакал раздери! Так поступают только с пленниками.

– Очень учтиво извинялся, – криво усмехнулся Митька. – И даже оставил пару ножей. Мол, в дороге пригодятся.

Вошел Шурка, протянул мундир. Темка нахмурился, увидев в глазах капитанова сына недоуменное любопытство. Княжич Дин холодно поблагодарил кивком. И, хотя полуденное солнце накалило воздух, надел мундир. На зеленой выгоревшей ткани темнели пятна от нашивок. Темке показалось, что это следы пуль. Митька высоко вскинул голову, выпрямился, как и подобает княжичу.

* * *

В степи почти нет геральдических цветов, разве что мелькнет на обочине желтый львиный зев. Степь похожа на будничную скатерть: ровная, тусклая, с простенькой вышивкой. Иногда расплываются багровые пятна, как от пролитого вина – это фургон подпрыгивает на кочке и тогда накатывает боль. Темка провел языком по внутренней стороне губы, пощупал ссадинку. А тут снова тряхнуло, зубами аж до крови лязгнул.

Совсем не так представлялась обратная дорога. Видел себя Темка в мундире с серебряными аксельбантами и галунами, повзрослевшим, настоящим командиром. Едет верхом на Деге, позади – отряд, не растягивается, все солдаты справные. Возвращается к отцу, и не как малек желторотый, а как наследник, правая рука князя. Распахнуты ворота Торнхэла, дорога заканчивается у крыльца. Мама и отец стоят на ступенях…

Но все не так. Герок сказал, что княгиня сейчас в столице, а князь, знамо дело, воюет. Оставил старого капитана, отца Александера, для защиты Торнхэла, сам встал под знамя короля. Как скребется в душе крыса! Родной замок-то недалеко от Миллреда.

Снова плеснули багровым вином. Больно, шакал раздери! Растрясло дорогой, даже порез на плече снова открылся. А так нужно побыстрее выздороветь, успеть! Ну сколько будут воевать с мятежниками – месяц, два? Это же шанс – может быть, единственный Темкин шанс – служить королю по-настоящему.

Илларское королевство давно не воюет. На севере – Ладдар, королева Виктолия родом оттуда; союз крепкий, давний. Юг и Юго-Восток – Даррское королевство, отгороженное Черными песками – не поведешь же через них войска! А там, где нет Песков, – горы. Запад – Ваддар, когда-то делили с ним земли, но давно замирились. Остальные границы закрыты горами, не пройти. Есть только один путь, на северо-восток – по Миллреду, стране медуниц, но они не пускают на свои земли. Купцы Иллара отправляют караваны в портовые города Вольного союза в обход, через Ладдар.

Единственная война за столько лет, другой может и не быть. А куда Темка с такими руками? Даже повод умницы Деги не удержать. Герман, выродок шакалий! Мятеж закончится, и Темка ничего не успеет. А мечтается: вот он в королевском зале, пропахший порохом, в разорванном выстрелом мундире (ерунда, пуля только царапнула). На лице отца – гордость за сына. Взгляд короля строг, как и должно быть. Темка протягивает ритуальный меч, и оголовье охватывает золотая лента… Эх, а он даже в седло сесть не может, как обидно!

Маленькая сухая ладошка коснулась лба, Лисена сказала строгим голосом:

– Ты почему не спишь? Спи!

– Я не могу спать все время! – рассердился Темка. Вот наказание! Сказали ей присматривать за княжичем в дороге, так просто спасения не стало.

– Может, ты пить хочешь?

– Да ничего я не хочу!

Темка крутанул головой, вырываясь из-под ладони, отвернулся. Теперь он смотрел в спину солдата, сидящего на козлах. Еще в первый день княжич выбрал себе место у переднего борта фургона, рядом с открытым пологом – хоть что-то видеть, кроме тряпичного потолка. Так и Митьке проще. Вот только он не приходит.

– Лисена, Эмитрия позови.

Девочка послушно выбралась наружу, замахала рукой. Не прошло и полуминуты, как всхрапнула рядом Дега. Митька ловко перелез, примотал уздечку к повозке.

– Что? Ты как? – В серых глазах метнулась тревога.

Темка чуть усмехнулся. Как он… подумаешь, заживет. Эх, Митька, ты бы себя в зеркало видел! Хотя нет, лучше не стоит. Сейчас отметины на мундире выцвели под солнцем, но Темка уверен: княжичу Дину все равно первыми бросятся в глаза следы от шевронов.

– Ты чего не приходишь?

Друг сел, уперся спиной в дощатую стенку фургона. Тряхануло на кочках, Темка уже привычно сдержал стон. А все-таки полегче стало, не так, как первые дни, тогда хоть волком вой.

– Ты не думай, со мной сидеть не надо. Вон я от Лисены не знаю куда деться. Я не поэтому. Просто ты молчишь и молчишь.

– А что говорить? – Митька отвернулся, глянул на степь. – Я не могу отречься от отца. И я верен королю.

Темка смотрел на светлый затылок друга. Матерь-заступница, ну как ему помочь?