Орлиная гора

Дин сел, прижимая к переносице ладонь. Из-под пальцев капала на разорванную рубашку кровь. Гора – не меньше Орлиной – свалилась с Темкиных плеч. Не успели! Видно, только начали избивать. А пленник сопротивлялся: мундир стащили, а рубашку снять не смогли. Зато, видно, поизгалялись вдоволь: глаза у Митьки потемнели от ненависти.

Темка вернулся к порогу, подобрал мундир.

– Кто плюнул?

Испуганные взгляды в ответ – и княжич только сейчас ощутил, что стиснул пальцы на рукояти пистолета. Темка вытер плевок о стоящего рядом солдата.

– Вот приказ коннетабля, – бумагу, не глядя, сунул Бокару. Шагнул к Митьке, протянул мундир. Друг натянул поверх разорванной рубахи, выпрямился – и Темке вспомнилась душная спальня в Северном Зубе: по углам комнаты таилась в засаде боль, выползая при каждой перевязке. Она как раз пробовала княжича на зуб, когда вошел Митька, бережно неся мундир с золотыми аксельбантами… – Где его оружие?

– У меня.

Темка глянул внимательно на Леона: нет, не показалось, действительно Бокар предвкушает какую-то гадость.

– Дай сюда.

– Я верну. Если ты, княжич Торн, объяснишь, откуда у предателя короны взялось вот это, – на короткопалую ладонь лег нож в знакомых ножнах. Сохранил Митька!

Показалось лезвие и снова скрылось. Леон растянул в улыбке толстые губы:

– Может, мне тоже стоит сходить к коннетаблю? Как ты заступаешься за Дина! Или одной веревочкой повязаны?

Ах как хочется Леону раскрыть заговор! Выслужиться. А пуще того – чешутся кулаки сбить одним ударом на пол, поставить на колени мальчишку-княжича серебряного рода. Спасибо, Олень-покровитель, что Темка сказал коннетаблю про узы побратимства.

– Вперед, – он усмехнулся, хотя больше хотелось дать в рожу, чтобы не лапал оружие. – Я с удовольствием посмотрю, как ты выставишь себя дураком. Между прочим, князь Кирилл не слишком остался доволен, что ты своевольничаешь с пленным. Жаль, не увижу, какое наказание он тебе придумает.

Леон замялся. Предвкушение сменилось нерешительностью. Темка оглянулся: Митька уже застегнул мундир.

– Княжич Леон, я требую вернуть мне родовое оружие, – он отчеканил слова, положив ладонь на эфес шпаги.

Искушение, ах какое искушение бурлит за широким лбом! Но княжич Бокар не будет рисковать. И так, поди, уже жалеет: припомнит ему князь Кирилл дурость.

– Нож, – Темка протянул руку, вложив в голос как можно больше уверенности. Подумать только, какой-то княжич не геральдического рода посмел забрать кинжал-побратим.

– Да подавись ты!

Если бы Леон швырнул на пол, Темка выхватил бы шпагу, не дожидаясь, пока вооружится противник.

– Радуйся, что король запретил дуэли. – Княжич повесил нож на пояс, подумав со злорадством: не знают они, что у королевского порученца есть клинок с гербом Орла. – Ты на Поле? – он повернулся к Митьке, который слушал разговор безучастно, безвольно уронив руки. Друг отрицательно качнул головой. – Пошли.

Проводили ненавидящими взглядами. Леон и раньше не жаловал княжичей из геральдических родов, Темка сам слышал, как он задирал Марика, чуть ли не плевался вслед. А сейчас Бокар стал настоящим врагом. Из тех, что будут внимательно следить за каждым шагом. И не приведи Создатель оступиться!

Ну и шакал с ним. Вот к коннетаблю уже опаздывают – это да!

– Быстрее!

Митька стрельнул взглядом из-под ресниц и прибавил шаг.

* * *

Князь Кирилл ждал, сидя за столом. Карты, бумаги – все было убрано или слепо смотрело изнанкой. Темка остался стоять у двери. Адъютант ухватил княжича Дина за плечо, подтолкнул на середину комнаты. Темка с тревогой следил за лицом коннетабля, но тот был слишком опытен, чтобы позволить мальчишке разгадать намерения.

– Как умудрился попасть в плен?

– Ехал к королю.

Ох, ни фига себе! Темка не сдержался, расплылся в улыбке. Митька, какой же ты молодец, что решился!

– Князь Дин?

– Уехал вчера ночью.

– Куда?

– Я не знаю. Спасибо Матери-заступнице, я действительно не знаю.

Улыбка замерзла на Темкиных губах. Это не то отречение, которого требовал Эдвин год назад. Это – предательство. Олень-покровитель! Темка чуть не бросился вперед – подхватить, удержать. Но побратиму не требовалась помощь: он стоял прямо, не опустив головы. Вот только голос был чужим, не Митькиным.

– Князь Наш вчера ночью уехал к королю. Все важное я передал с ним.

Так вот откуда знал Эдвин!

– Карту.

Адъютант развернул новую, без пометок.

– Покажешь?

Да что же ты делаешь, Создатель!

– Да.

Прозвучало знакомо, но голос все равно был не Митькин.

С картой княжич работать умел, перо легко касалось бумаги. Закончил быстро.

– Это все.

Рука опустилась, качнулись испачканные чернилами пальцы. Темка вспомнил: так говорил Александер сразу после ампутации.

* * *

– Свернем, – Темка показал еле заметную тропку. – Дальше в горы, лошадям нужно передохнуть. Мы тут обычно останавливаемся. Когда-то здесь жила травница, а сейчас дом заброшен. – Он молол языком, лишь бы не тянулось неловкое молчание.

Митька кивнул, тронул коня.

Тропа вывела к поляне, огороженной высоким забором. Некоторые жерди вывалились и гнили в траве. Из бреши выскочил кудлатый пес, кинулся в ноги Деге.

– Это Полкан. Мы его прикормили, он всегда встречает. И сторож хороший, сразу ясно, есть кто в доме или нет.

Покосившаяся калитка едва не упала, когда Темка тронул створку. Маленький дворик зарос травой. Домишко осел в землю по окна и слепо смотрел на спутников рассохшимися ставнями, заброшенное жилище напоминало старуху с бельмами на глазах. Из маленькой сараюшки – наверное, когда-то травница держала козу, – выскочила толстая серая крыса и скрылась за срубом колодца. Полкан для порядка гавкнул ей вслед и растянулся в тени. Жарко.

Калитку Темка примотал обрывком веревки и отпустил Дегу пастись во дворе. Смирная Митькина кобылка пристроилась рядом.

– Пошли внутрь, – сказал Темка, щурясь от полуденного солнца. Вот печет, как на даррской границе.

Ступеньки уходили в землю, и низкая притолока заставила согнуться. В доме была одна комната, большую часть ее занимали печь и длинный стол. Дальний угол когда-то отгораживала занавеска, но ткань сгнила. Дожди не щадили, щедро поливая сквозь дырявую крышу.

Темка толкнул изнутри ставенку (стекол или того, что заменяло их травнице, тоже давно не было), и в комнате стало светлее. Растопил печь – время к обеду, пора и поесть сообразить. Митька сразу сменил его, пристроился раскалывать березовые полешки и подкармливать огонь. Темка достал из-под лавки ведра, сходил за водой. Нашарил в единственном сухом углу сушеные кустики земляники, порученцы заваривали ее вместо чая. Вытер пыль со стола, с лавок. Он специально искал себе работу. Матерая крыса – побольше той, с которой поленился связываться Полкан, – скребла в душе когтями и била гибким хвостом. Эмитрий Дин – мятежник, и Темка сам везет его в плен. Матерь-заступница, смягчи королевское решение! Темка плохо верил в молитву, которую твердил про себя. Он видел, как казнят предателей. Но ведь это Митька! Может быть, Эдвин вспомнит протянутый на ладонях родовой меч? Или первым всплывет то, что Эмитрий отказался отречься от рода? Помогут те сведения, которые Митька передал через ладдарского летописца, или они не перевесят год на стороне князя Кроха? Увидит король перед собой друга принцессы или мятежника с белыми аксельбантами? Вопросы кружились над Темкиной головой, как вороны над полем битвы.