Орлы или вороны

— А если бы не я? — спросил Виктор. — Если бы там кто-то другой был? Саня, неужели бы ты не вмешался и позволил им убить двух людей? Блин, Саня, ей только сегодня восемнадцать исполнилось.

— Зевс, я столько дерьма повидал, ты даже в страшном кошмаре такое представить не сможешь. Конечно, я бы не стал вмешиваться. У меня была другая цель. Мы не грёбаная милиция. Мы, блять наёмники, Витя, мы убиваем людей. Знаешь, иногда приходится совершать ужасные вещи, чтобы глобально всем жилось лучше.

— И чем же смерть Насти могла помочь, чтобы всем стало жить лучше? — со злобой в голосе спросил Виктор.

— Лес рубят, Витя, щепки летят, слышал такое выражение? Я плохой человек, Зевс, и я это знаю. Ты другой. Может, это основная причина, почему я и не выходил с тобой на связь. Все мы родом из детства. Но мы выросли. И никто, Витя, никто не будет вытирать тебе сопли. Либо ты дерись, либо сдохни. Жестокий мир, но не мы его выбирали. — Он долил остатки водки себе в стопку, поставил пустую бутылку на пол, поднял: — Зевс, я хочу выпить за тебя. Я тебе никогда этого не говорил. Никто не любит проигрывать, но тогда, в детстве, когда ты меня положил, — он еле заметно усмехнулся, — это был мой самый любимый проигрыш в жизни. Он мне дороже всех остальных побед, потому что я приобрёл тогда самого лучшего друга на всю жизнь. Я уверен, что если бы ты был сегодня на моём месте, то ты бы тоже сделал правильный выбор. Даже если бы тебе пришлось выбирать между мной и всем остальным миром. Давай, брат, за тебя.

Он выпил, и в первый раз в жизни Виктор увидел у Сиплого на глазах слёзы.

— Как у вас здесь душевно, — еле слышно сказала Настя, и оба, повернув головы, посмотрели на неё.

Она стояла в дверях, облокотившись на косяк, и сонными глазами смотрела то на одного, то на другого.

— Анастасия, — сказал Сиплый, вставая и беря её за руку, — присаживайся, детка, — он пододвинул ногой стул, помог ей сесть.

— Пить хочется, — тихо сказала она. — Всё в горле пересохло.

— Сейчас сделаем, — засуетился Сиплый, не давая Виктору открыть рот. Быстро отвинтил пробку с бутылки красного вина, налил ей полный бокал, приговаривая: — Ты где, детка, такого скрягу откопала, вином тебя дешёвским поит. Даже пробка ненастоящая, вот жидяра! — он посмотрел на Виктора.

Тот молча развёл руками. Сиплый налил полный бокал себе, затем перевернул стопку Виктора и плеснул туда совсем чуть-чуть.

— Так, Зевсу не наливаем, а то он буянить будет. — Он подал бокал Насте в руку, поднял свой: — Ну что, выйдешь за меня замуж?

Она отрицательно покачала головой и тихо сказала:

— Нет, я лучше за него, — и посмотрела на Виктора.

Сиплый громко, от души заржал:

— Вот почему самые лучшие девчонки всё время достаются Зевсу, а?

Настя поставила бокал на стол, посмотрела на Виктора и тихо спросила:

— Вить, а это кто?

— Солнце, это мой лучший друг детства, Александр. Прошу любить и жаловать. Вряд ли у меня есть кто-то ближе, чем он. Может, тебе водички налить?

Она кивнула. Виктор налил стакан воды, и Настя с жадностью выпила.

— Кажется, я кушать хочу, — сказала она с лёгкой улыбкой.

Сиплый опять бросился ухаживать за девушкой, приговаривая, что она точно не прогадает, если бросит этого унылого Зевса и будет жить с ним. Они переедут в роскошный особняк с фонтанами и прислугой. Она нарожает ему кучу детей, а он будет по выходным стрелять фазанов и готовить ей вкуснейшее жаркое, а не то что эта безногая утка, приготовленная Зевсом. Виктор, улыбаясь, смотрел на эту комедию и чувствовал такой домашний уют, такую неподдельную дружескую любовь, что забыл и про ноющее плечо, и про мёртвого Мовлада.

Слово за слово уговорили бутылку красного. Собственно, уговорил большую часть Сиплый. Настя выпила целый бокал, сидела раскрасневшаяся и медленно ковырялась вилкой в салате. Сиплый не унимался, предлагая Насте всё новые и новые ништяки, если та согласится пойти за него замуж. В конце концов она улыбнулась, отложила вилку:

— Хорошо, Александр, я подумаю.

Сиплый, громко хлопнув себя по коленкам, всплеснув руками и сверкая улыбкой, вскочил на ноги. Тут же ласково обнял Настю и довольный сказал:

— Всё, Витёк, уговорил я твою Настеньку. Забираю себе.

— Да ты уже просто достал её, — засмеялся Виктор.

— Я просто джентыльмент, — еле выговорил слово Сиплый. — Настойчивый, — он поднял указательный палец вверх. — Ладно, ребята, с вами хорошо. Куда мне дрова бросить?

— Пойдём, Сань, покажу диван, — Виктор обнял подвыпившего друга.

Сиплый не стал раздеваться, бухнулся прямо в одежде, сказав:

— Не буду раздеваться, я стесняюсь. — Потом добавил: — Настенька, иди, ложись со мной, детка, бросай этого Зевса, — зевнул и почти сразу же захрапел.

— Прикольный он, — сказала Настя. — Смешной, даже жалко его немного.

— Да, — кивнул Виктор. — Мы выросли вместе. Нас многое связывает. И он надёжный.

— Это видно, — Настя положила голову Виктору на плечо, и он от неожиданной резкой боли чуть не вскрикнул.

— Ой, чего у тебя? — только заметила Настя повязку под футболкой.

— Подстрелили немного, но это нестрашно, Саня сказал, что до свадьбы заживёт. Жалко только татушку. Не меня, а тигра подстрелили, — пошутил Виктор.

— Бедный, — Настя взяла его за руку. — А где эти все? Ну, которые тут бесновались.

— Больше не побеспокоят, — сказал Виктор, не вдаваясь в подробности, и кивнул на Сиплого, который, смешно выпятив губу, невероятно звонко храпел. — Сегодня он нас спас от верной смерти.

Настя подошла к Сиплому, укрыла его тонким пледом и слегка погладила по голове.

Виктор лёг на спину, плечо ужасно ныло, и он пожалел, что не попросил Саню принести из машины какое-то там снадобье. Настя примостилась рядом, и они молча лежали, обнявшись. Виктор в мыслях благодарил Бога. Может быть, в этот день он окончательно поверил в Него. Бросил взгляд на Нуо, висевший над компьютерным столом. Ну и пусть там висит до лучших времен. Уже почти засыпая, он тихо сказал:

— Настюха, с днём рождения, солнце. Я тебе подарок завтра подарю, хорошо?

— Ты мой подарок, — она поцеловала его и прижалась, ласковая и мягкая, как котёнок. — А почему ты Зевс? — спросила она.

— А, долгая история, — улыбнулся Виктор, — Потом как-нибудь расскажу.

* * *

Виктор проснулся от того, что Настя своими ноготками щекотала его здоровое плечо. Тихонько, но настойчиво. Он открыл глаза, и она пальцем указала на Сиплого.

Саня, в семейных трусах, обтягивающих мускулистые ноги, с голым торсом, вышагивал взад и вперёд по коридору. Одной рукой он держал полотенце, вытирая мокрую после душа голову, другой прижимал мобильник. Сиплый говорил тихо, слов было почти не разобрать, но по интонации было слышно, что он как будто в чём-то оправдывается. Виктор уловил обрывки фраз: — …а там без вариантов было, Семёныч. Там всё из-под контроля вышло. Да. Да, парни всё прибрали. Отвечаю. Да, я за него ручаюсь, как за себя. Понял. Хорошо. Да. Буду. Всё, отбой.

Виктор понял, что речь шла о вчерашней стычке. Саня зашёл в комнату и увидел смотрящие на него четыре глаза. Остановился, расплылся в улыбке. У него на лице не было даже тени похмелья — просто атлет перед забегом. Виктор только сейчас разглядел — на Сиплом живого места не было. Весь в шрамах и порезах, но мощный и мускулистый.

— Ну чего уставились, подъём, на зарядку становись! — Он бросил полотенце на диван и стал натягивать на себя свои тёмные солдатские штаны.

Виктор встал, стараясь не тревожить руку. Боль в плече поутихла, но каждое движение всё равно давалось с трудом.