Орлы или вороны
Шрифт:
– Да, конечно, – улыбнулся Виктор. – Только не могу пока связать это с вашим предложением сходить туда, не знаю куда, и принести то, не знаю что, и, кстати, тому, не знаю кому.
– Человеческие возможности абсолютно безграничны, – не обращая внимания на сарказм, продолжал Николас. – Вы даже не представляете, насколько. Иисус ходил по воде, воскрешал мёртвых, он говорил, что все могут делать то же самое.
– Ну, это же легенды, не более, – усмехнулся Виктор.
– Ничуть! И я вам сейчас это докажу. Возьмите монетку в руки и попробуйте, ну, скажем, попробуйте согнуть её.
– Это очень сложно, – улыбнулся Виктор. – Имея силу, можно согнуть чуть-чуть, и то, если перед этим её несколько раз нагревать и остужать.
– По вере вашей вам дано будет, – сказал Николас. – Следите внимательно.
Он взял монетку большим и указательным пальцами за край, поднял её так, что она оказалась прямо у Виктора перед лицом и широко улыбнулся. Тот думал, что Николас будет показывать свою сноровку. Однажды он видел как здоровенный мужик сгибал монетку. Долго пыхтел, напрягая всю свою силищу, мял и мял этот кусок железа толстыми пальцами. В результате
– Сделаете это для меня? Поможете хорошим людям?
Сказать, что Ярский сидел в оцепенении, это ничего не сказать; по-научному это называют когнитивный диссонанс – отрицание действительного. Глаза отказывались верить, а разум – понимать. Как? как? – твердил он себе. Этого же не может быть! Это либо гипноз какой, либо он сошёл с ума. Это просто не могло быть реальностью.
– Я обещаю подумать, – наконец удалось сказать хриплым голосом. Он взял монетку в руки, стал её рассматривать: ничего необычного, просто половинка – и всё. Попробовал разогнуть. Тщетно. Да бред какой-то! Николас же спокойно продолжал:
– И это только малая часть того… да это вообще ничего по сравнению с тем, на что способен человек. Люди не задействуют и одного процента своих возможностей, даже не подозревая о них.
Затем он взял со стола листок и, дописав в него ещё несколько строк, сказал:
– Виктор, я уверен, что если вы поверите мне и сделаете то, о чём я вас попросил, то у вас возникнет много вопросов. Я здесь написал мой адрес на Крите, а ещё летом, где-то в начале августа, я буду две или три недели в Ново-Валаамском монастыре. Слышали про такой?
Ярский отрицательно покачал головой. Слова Николаса доносились фоном, как сквозь дымку помутнения разума. Он слышал, что тот продолжает говорить, но смысл слов проходил мимо, не задерживаясь в мозгу.
– Вижу, согнутая монетка не даёт вам покоя, – тихо усмехнулся Николас. – Ладно, я написал адрес, это Финляндия, очень красивые места. Если захотите получить ответы, я буду рад встрече. – Он посмотрел на Виктора и как-то по-отечески добавил: – Мне кажется, всё у вас будет хорошо. – Помолчав немного, Николас вдруг сказал: – Спокойной ночи, – лёг на свою полку и мгновенно заснул.
Виктор только покачал головой, машинально сунул исписанный вдоль и поперёк листок в карман джинсов, вздохнул и тоже полез на свою полку. Поезд подъезжал к Ярославлю.
* * *Проснулся Виктор от громкого голоса проводницы: – Просыпаемся, подъезжаем к Москве.
В купе разговаривали, тихо, вполголоса. Он повернул голову. Внизу сидела молодая женщина приятной внешности и что-то рассказывала девочке лет семи-восьми, видимо, своей дочке, а та слушала и что-то рисовала на листочке цветными карандашами. Мама заметила, что сосед не спит, поздоровалась.
– Доброе утро, – ответил Виктор.
– Пойдём, Лана, прогуляемся, пусть дядя одевается, – сказала она девочке, и они вежливо удалились, оставив его одного.
Он спрыгнул с полки и, быстро одевшись, пошёл умываться, на ходу сказав спасибо новой соседке. Виктор думал, что на самом деле это признак хорошего тона и воспитанности – вот так ненавязчиво удалиться, оставив его одного в купе. Когда он вернулся, новые соседи продолжали мирно беседовать за столиком. Девочка отложила свои рисунки и смотрела в окно.
– А где мужчина? – спросил даму Виктор, указывая на нижнюю полку, где несколько часов назад сидел его новый странный знакомый.
– Какой мужчина? – не сразу поняла девушка, потом добавила: – Мы в Ярославле сели, вы спали, а больше никого не было.
– Конечно же, – задумчиво ответил Виктор и замолчал.
Он потёр лоб, пытаясь вспомнить. Хотя прекрасно помнил, на чём закончили разговор с Николасом. Может, приснилось? Какое там! Все было наяву. Но почему? Почему этот странный сосед лёг спать, а через несколько минут встал и вышел в Ярославле? Чем дальше, тем больше вопросов. Виктор посмотрел наверх. На третьей полке лежала его сумка. Куртка висела на вешалке. Всё было на месте. Да и не похож он был на воришку уж, это точно. А если всё это – игра воображения? И тут он вспомнил про карту, что Николас передал ему на смятом блокнотном листочке. Сунул руку в карман – листок был на месте. «Ладно, – подумал Виктор, – хватит этих ребусов, надо забыть про этого чудика. Следует делать то, зачем он сюда ехал. Надо устроиться на работу».
Поезд замедлил скорость и плавно подъезжал к перрону. Он накинул на плечо сумку и, попрощавшись со своими соседками, уже собирался выходить, когда девочка спросила:
– Это ваше?
Виктор обернулся. Как только он увидел, что она держит в руке, холодок пробежал по спине, и каким-то не своим голосом ответил:
– Да, моё. Спасибо.
Девочка протянула ему пятирублевую монетку, согнутую пополам.
Глава третья
Апрель 2005 года, Где-то на севере Вологодской области
Уже почти стемнело, когда Виктор вышел к реке. Это означало, что он почти пришёл. Навигатор показывал, что реку переходить не надо, а идти следует вдоль неё. Это был хороший ориентир. В темноте в лесу легко было заблудиться, а река являлась отличным доказательством, что он на правильном пути. Ночевать в лесу Виктор не боялся, но и желания большого не испытывал. Хоть ни в каких леших и призраков он не верил, но в этой глуши мог повстречаться кто угодно из живых: хоть медведь, хоть стая
волков – а это бы означало почти верную смерть. Погода радовала. Апрель в этом году выдался тёплым, солнечным. Снег почти растаял, что намного упростило движение. Сначала Виктор хотел дождаться лета и двинуть в свой поход где-нибудь в начале июня, но потом подумал, что сейчас даже лучше. Вроде уже не холодно, и к тому же нет комаров. Честно говоря, он шёл больше для того, чтобы убедиться, что ничего интересного там не найдёт. Что всё это глупая шутка или странная фантазия чудного товарища по имени Николас. Несколько раз он собирался и каждый раз останавливал себя, говоря: не надо никуда идти. Но в конце концов понял, что эта интрига так никогда и не оставит его в покое, если он сам не удостоверится, что это всё бред сивой кобылы. Тогда он поставит жирный крест на всей этой глупой истории и продолжит жить своей жизнью. Вспомнились слова учительницы географии Тамары Александровны: «Ярский, ты многого добьёшься в жизни, если не будешь останавливаться на достигнутом. С твоим упорством ты сможешь. Сними шоры и смотри по сторонам. Мир – это не только этот город. Мир гораздо больше и интереснее. Путешествуй, побывай везде».Только потом, когда Виктор переехал на учёбу в Череповец, он понял, насколько маленьким был городок, где он вырос. И чем больше он ездил по стране, тем дальше ему хотелось побывать.
Совсем стемнело. Экономя батарейки в фонарике, Виктор шёл прямо по краю реки. Лёд ещё не сошёл, но был весь в проталинах, и вероятно, ступать дальше от берега было небезопасно. Навигатор показывал не точно, а только примерное направление. Было понятно, что место уже совсем рядом, не более пары километров. Но надо было повернуть от реки прямиком в лес. Виктор даже подумал: а не нарубить ли веток, сделать лежанку, разжечь костер и заночевать прямо здесь. Утром по рассвету было бы легче найти этот непонятный дом из сказки Николаса. Он поборол соблазн остаться на берегу, включил фонарик и зашагал в темноту. Фонарь светил ярко, белым лучом отвоевывая у темноты несколько метров. Снега в лесу было больше, чем на реке. Идти гораздо труднее. Через час ходьбы Виктор уже пожалел, что не остался на берегу. Потом деревья стали реже и даже появилось что-то наподобие тропы. Здесь было больше проталин, но земля мокрая, и идти по ней не легче, чем по снегу. Вдруг фонарь осветил покосившуюся деревянную постройку. Виктор с радостью подошёл ближе. Это был полуразвалившийся сарай. Крыша наполовину упала внутрь. Стены тоже готовы были рухнуть. Посветив вокруг, он увидел ещё какое-то строение, выглядевшее как гараж. И, наконец, вот он. Чуть поодаль стоял добротный одноэтажный бревенчатый дом. По сравнению с другими постройками он не выглядел таким уж старым. Наоборот, дом смотрелся, как будто вполне даже жилой. Виктор не был труслив, не имел предрассудков, связанных с какими-то духами или привидениями. Он проделал такой путь один по лесу без малейшего намека на страх, но тут вдруг почувствовал, что ему некомфортно заходить внутрь. Более того, он ощутил какую-то явную тревогу. Хотелось отойти подальше от этого дома. Это чувство он не мог сам себе объяснить. Прямо мурашки по коже. Опять вспомнилось, как кто-то из учителей сказал: «Если тебе страшно, подумай о чём-то хорошем, о самом лучшем эпизоде твоей жизни». Попробовал подумать о море: тёплый песок, яркое солнце, зеленоватые волны и счастливая загорелая Анька. Правда, беспокойство стало пропадать, страх немного отходить. Виктор подошёл к двери, подергал. Закрыто. Светя фонариком, пошёл вокруг дома. Некоторые окна были закрыты ставнями, некоторые нет. Ни одного разбитого стекла, всё как новенькое. Николас говорил, что был здесь лет двадцать назад. Значит, возможно, после него здесь ещё кто-то жил. Виктор обошёл вокруг. С другой стороны был небольшой дровяник и ещё одна дверь в дом. Эта дверь тоже была закрыта, но, когда Виктор подёргал сильнее, она немного подалась. Посветив фонариком в щель, он увидел, что она закрыта изнутри деревянной задвижкой. Нашёл в дровянике несколько досок, достал из рюкзака маленький походный топорик, вставил в щель, отжал сильнее. Затем, просунув в открывшийся проём доску, при помощи рычага надавил. Что-то хрустнуло, и дверь приоткрылась. Виктор приподнял задвижку, освободив петли, вошёл. Похоже на сеновал или коровник. Прошёл дальше. Добротная дверь на мост. Открыта. Вдоль стен стояли столы, на вешалке из обычных гвоздей, вбитых в стену, висела верхняя одежда. Ещё одна дверь. Плотная, мощная, гладко обструганная. Открыл. Пригнувшись, зашёл. Комната была огромная, не меньше пятидесяти квадратных метров. На полу – ковровые дорожки. У стен – широкие деревянные скамейки, в углу – большой обеденный стол. На стенах – рамки с фотографиями, несколько икон. Больше всего Виктора поразила печь. Огромная русская печь стояла посреди избы. Он слышал, что раньше люди мылись в таких печах, но видеть не доводилось. Виктор уловил слабый запах пыли. Такой запах обычно бывает в нежилых местах. Похоже, здесь всё-таки давно никого не было. Однако, несмотря на заброшенность, всё здесь было таким по-хозяйски основательным, таким суровым и в то же время уютным, что на душе сразу потеплело. Немного напрягала мысль, что он, по сути, вломился в чей-то дом. Это была чья-то собственность, хоть и находилась в жопе мира. О том, что дом никому не принадлежит и никто здесь не живёт, ему поведал человек, с которым он был знаком всего несколько часов. Особенно теперь, здесь, на месте дом не выглядел заброшенным, наоборот, всё было на своих местах. Как будто хозяин сделал уборку, собрался и ушёл. И не вернулся. Ладно, хватит на сегодня ребусов, он подумает об этом завтра. Включил мобильник. Связи, конечно же, нет, но часы показывали около трёх ночи. Самое время забраться спать. Было, конечно, прохладно, но Виктор разулся и даже снял верхнюю одежду, оставшись только в трико и свитере. На большой заправленной кровати ромбиками стояли больше десятка подушек разного размера. Аккуратно сложив их на скамейку, Виктор забрался под толстенное ватное одеяло, вытянул ноги и только теперь почувствовал, как он устал. Он закрыл глаза и почти сразу же уснул.