Орлы в Диких землях

– В переулок! – крикнул он, надеясь, что никто не упал. Он снова ударил воина, который танцевал вне пределов досягаемости, и встал у входа в переулок, прислонившись спиной к стене здания на углу. – Внутрь, – приказал он Улыбке, который оказался рядом с ним. – Магнус, где ты?

Ответа не последовало, но следующими были Катон и Медведь. Подгоняемые Туллом, они вошли в переулок. Тулл и Катон последовали за ними, повернувшись лицом к улице. На ногах осталось семеро воинов; один был тяжело ранен. Позади них лежали тела; по крайней мере, один был в кольчуге.

– Магнус? – снова крикнул Тулл.

– Он упал, господин. Я не думаю, что он даже видел воина, который заступился за него, – сказал Катон. – Мне удалось поднять его щит.

Наступило неловкое молчание.

– А Эврисакий? – спросил Тулл.

– Он немного отставал, господин, – сказал Улыбка. – Я думаю, он получил удар копьем в спину.

«Такого не должно было случиться, – подумал Тулл, сдерживая ярость и страдание. – Рана на ноге Эврисакия оказалась серьезнее, чем он говорил, но бедняга не хотел в этом признаваться. А Магнус, что ж, по-видимому, наступило его время».

Больше не было возможности оплакивать павших. Четверо воинов двинулись по аллее; раненый со стоном опустился на землю; двое других вприпрыжку побежали по улице.

«Будь ты проклята, Фортуна, – подумал Тулл. – Они ушли за подкреплением или решили обойти нас с фланга». – Назад! – крикнул он. – Кто бы ни был позади меня, повернись лицом, чтобы видеть, куда мы идем. Шевелись!

Переулок ничем не отличался от любого другого в римском городе. Под ногами хрустела битая керамика; были и жидкие пятна, вонявшие человеческими экскрементами. Туллу было все равно; заляпанные дерьмом ботинки были наименьшей из его забот.

– Кто–нибудь знает, куда он ведет? спросил Тулл.

Ответом был мрачный хор голосов: – Нет, господин.

Примерно через сотню шагов, когда вражеские воины все еще следовали за ними, они вышли на перекресток, где другой переулок пересекал их под косым углом. Тулл доверился своей интуиции и велел Улыбке и Медведю повернуть направо.

Его выбор оказался правильным; переулок выходил на улицу, которая вела прямо к причалу. Не было никаких признаков, бежавших за ними воинов; Тулл заключил, что они отправились на поиски основного отряда своих собратьев. Судя по звукам борьбы, они уже прибыли на пристань.

Если был хоть какой–то шанс прорваться сквозь ряды херусков, ему и его людям нужен был элемент внезапности – что было невозможно, учитывая, что воины шли по их следам. Тулл быстро объяснил свою мысль. – Мы должны втоптать этих четверых в грязь, и как можно скорее.

– Каким образом, господин? – спросил Улыбка.

Тулл не знал. Он почувствовал себя старым и усталым.

– Дадим им приблизиться к нам, господин, а потом просто атакуем их, – сказал Медведь. – Мы с Катоном справимся. – Он ухмыльнулся, когда Катон пробормотал что–то одобрительное, и продолжил: – Врежемся в них во весь опор, сделаем старый трюк на "раз–два". Убьем двоих, я уверен в этом, и, если дадут боги, мы доберемся до тех других прежде, чем они успеют сбежать.

– Хорошо, – сказал Тулл. – Простые планы часто бывают лучшими. Но мы с Катоном попробуем сделать это.

Медведь выглядел разочарованным, но, увидев решимость Тулла, кивнул. – Есть, господин.

– Ты следуй за мной, Медведь, а, ты, Улыбка, следи за концом переулка!

Сердце Тулла бешено заколотилось, когда воины противника приблизились. Это для него был самый лучший шанс, погибнуть в этой схватке – на таком близком расстоянии германские копья были смертельны. Вместо страха он почувствовал странное спокойствие. В такой ситуации не стоило ожидать сюрпризов, и с ним были надежные люди. Людьми, которые готовы были умереть за него, как и он за них.

– Готовы, братцы? – крикнул он и бросился в атаку.

Бой был коротким, горячим и жестоким. Тулл и Катон били вслепую по передним воинам, пригибая свои головы под края щитов во время ударов. На два–три шага они отбросили воинов назад. Не поднимая головы, из-за щита, Тулл нанес удар мечом. Лезвие заскрежетало по дереву и наткнулось на что–то более мягкое. Мужчина закричал; затем позади него раздался странный сдавленный звук. Вытащив меч, он рискнул выглянуть поверх щита. И его противник, и противник Катона были ранены и отшатнулись назад. Люди позади него тоже сражались; наконечник копья одного из них был в крови.

– Вперед! – крикнул Тулл, опуская нижний край своего щита. Треснула кость на лишенной шлема голове его раненого противника. С пустыми глазами тот привалился к зданию слева от Тулла. Катон прикончил своего соперника, и они вместе перешагнули через тела, защищаясь щитами от острых копий двух оставшихся херусков.

– Они вот–вот развернутся и побегут, – господин, пробормотал Катон.

Тулл пригляделся и увидел, что рослый ветеран оказался прав. Воины были на десятки лет моложе его и Катона; даже имея преимущество в старте, они бы их не догнали, если бы те побежали. – Тогда нам лучше всего атаковать!

Через несколько мгновений все было кончено. Один из двух противников, поворачиваясь, поскользнулся, и налетел на своего товарища. Тулл и Катон быстро расправились с ними. Они обменялись удовлетворенными взглядами, затем повернулись. Медведя с ними не было.

Тулл выругался.

– О, Аид!, – чертыхнулся Катон.

Они увидели Медведя, чья кровь текла из раны от копья херуска. Он лежал на спине, совсем неподвижно. Кровавая жидкость вытекала из остатков его левого глаза.

– Херусские ублюдки, – произнес Катон дрожащим от гнева голосом.

Тулл почувствовал то же самое, но взял себя в руки. Ему нужна была холодная голова, иначе все для них закончилось бы одинаково. Он вывел их на улицу.

Держась поближе к зданиям с одной стороны, они тихонько стали подкрадываться к причалам, которые располагались за небольшим изгибом береговой линии. Поблизости не было видно ни одного местного жителя, но, когда они проходили мимо, из окон и приоткрытых дверей выглядывали испуганные лица.

Догадка Тулла заключавшаяся в том, что оба воина, бежавших от столкновения возле таверны, предупредили своих товарищей оказалась верна. Когда они приблизились к последнему зданию, прикрывавшему их от причалов, среди криков и лязга оружия он услышал топот ног. Взглянув туда, он сразу же загнал троих своих людей в ближайший дом. Улыбка осторожно прикрыл дверь и приложил глаз к щели между балок. Свирепо жестикулируя и приложив палец к губам, Тулл показал перепуганному мальчику и его матери, единственным людям внутри помещения, чтобы они молчали.

– Сколько их? – прошептал он Улыбке.

– Десять, … двенадцать. Пятнадцать, господин.

«Спасибо тебе, великий Марс, – подумал Тулл. – Мы подождем еще немного, пока они не уйдут, и продолжим движение».

Ожидание затянулось, но несчастной женщине и ребенку, которые, без сомнения, предполагали, что их вот–вот убьют, оно, должно быть, показалось вечностью. Когда Тулл решил, что пришло время, он оставил на столе горсть серебра в знак благодарности.

Множество херусков - около пятидесяти, если цифры, которые ему сообщили, были верными, - копошились в конце одного причала. «Они еще не пробились к нему с боем, – подумал Тулл, восхищаясь отчаянным Фенестелой, – но их подавляющий перевес будет сказываться с каждым мгновением».