Ортодокс (сборник)

Если я это смогу, если я смогу оторваться от банды псевдолитераторов, создающих псевдолитературу, – это и будет мой вклад в святые технологии спасения людей.

Кажется только к сорока пяти годам у меня появилась уверенность в моих литературных трудах.

Это потому что во мне укрепился духовный человек. Это потому что я работаю на духовную конъюнктуру, на метафизический и духовной спрос, то есть на святую конъюнктуру, подкрепляемый и определяемый движением человека ко Христу.

Наконец-то я переболел творческим человеком. Творческий человек – это хищный и очень эгоистический человек, часто, почти всегда ради своих целей, использующий людей и обстоятельства, почти никогда не жертвующий собой, что так свойственно духовному человеку. Только теперь творческий человек во мне уступает место духовному человеку.

Вот посетил святого праведного Иоанна Кронштадского в Санкт-Петербурге. Когда я молился у алтаря, ко мне подошли и попросили помочь вынести из храма гроб, я был четвертым, справа, сзади. Деревянный гроб, обитый красным, четыре пластмассовые ручки на шурупах. Я еще подумал что-то о хрупкости пластмассовых ручек. На меня пришлась четвертая часть, я удерживал за ручку четвертую часть минувшей, прошедшей, состоявшейся (?) жизни умершего человека. Было непомерно, несоответственно внешнему, зрительному ощущению, тяжело, тянуло к земле.

Какой это знак? Не тот ли, что я могу писать и написать только в том случае, если я на себя взваливаю ношу человеческую, четвертую часть жизненной ноши взваливаю на себя и несу, не уклоняясь.

Что такое четвертая часть? Может быть это ясность, соединяющая, объединяющая три части, три основания – любовь, ум и веру, из которых изначально состоит, и на которых держится человеческая жизнь. Каждой из которых недостаточно для завершения пути к Богу, для спасения души человеческой.

И моя задача – писать про то, как сопрягаются ум, любовь и вера, как они необходимы и возможны друг для друга, как важны. Я ясно показываю неразрывность ума, любви, веры и их слитность на пути к Богу. Я показываю их ясную взаимосвязь. В этом мое назначение писательское, и только так.

И в этом смысл очерка «Ортодокс/Ortodox» – показать, как, почему и зачем сопрягаются в триединстве своем, ум, любовь и вера. Освященные благодатью Божией.

Волхвы

Немецкая птичка вместе со мной встречает утро 24 ноября 2002 года, утро Кельна, города, где встречаются цивилизации в самом начале земного пути Иисуса Христа, к мощам трех царей-волхвов, возвестивших миру о земном рождении Христа.

Волхвы, святые мощи трех царей-волхвов освящают самый воздух Кельна, живущих здесь людей. Самый воздух Кельна освящен прикосновением к мощам святых волхвов, предвозвестивших миру и людям о рождении Иисуса Христа. Я жду с нетерпением встречи с волхвами. Здесь в Кельнском соборе апостола Петра и Пресвятой Богоматери мощи волхвов, возвестивших миру о рождении Христа.

Цари-волхвы не были христианами, – тогда христиан еще не было, – они не были и иудеями, потому что они не были евреями, – а тогда, еврей и иудей, синонимировали друг другу в большей мере, нежели после рождения Христа, – волхвы были язычниками, и не умели еще даже верить в единого Бога. Но миг встречи со Христом изменил их навсегда, волхвы в тот же миг поверили во Христа и в рождение Господа Спасителя в облике человека Иисуса здесь на земле. Волхвы пришли ко Христу, и остались с ним навсегда. Потому что, как оказалось, они ждали Христа, они готовились ко встречи со Христом всю свою жизнь, и им была дарована эта встреча.

С того момента, как волхвы поверили в рождение Иисуса Христа, волхвы пребывают с нами, указуют нам истинный путь. Мы приходим к мощам волхвов, и открываем для себя заново и заново их путь в небо.

Волхвы были не простыми колдунами, язычниками, а были царями языческими, то есть первыми, то есть людьми, которые скорее всего, искренно и истово верили в свою жизнь, в свою работу, в свое назначение человеческое.

Вот он путь ко Христу: быть человеком, служить людям, верить в свое назначение. Но в миг откровения Божьего уметь услышать, расслышать голос Бога, понять, что это именно глас Божий, что это именно откровение и именно благодать Божья. И последовать по этому новому пути. Поверив. Как волхвы, как через тридцать три года апостол Павел/Симон.

Пример волхвов – это пример перевоплощения человеческой природы, в одночасье, из грубой, материалистической, в высокую и тонкую истинной духовной природы. Вера – это не внешнее усилие, вера – это внутреннее перевоплощение. Это работа по изменению природы человека.

Волхвы – это первые христиане, и это были не иудеи. Потому что христианство сразу появилось, как религия глобальная. Иисус Христос родился от иудейского народа, был воспитан как иудей, обрезан, субботу соблюдал, вместе с родителями ходил молиться по праздникам в иерусалимский храм. Но первые трое верующих во Иисуса Христа – это язычники, причем цари языческие.

После встречи со святыми мощами волхвов, вопрос – идет ли кто ко Христу? не существует. Или, что точнее, на этот вопрос уже давно получен, дан ответ, в самый день рождения Иисуса Христа, более двух тысяч лет назад, в тот миг и день, в тот момент, когда волхвы уверовали во Христа, и пришли Ему поклониться.

С первыми, уверовавшими в Него людьми, Христос остался с нами, живущими на земле. С тех пор Христос на земле. С тех пор Христос ждет каждого из нас.

С тех пор главный вопрос для каждого из живущих на земле формулируется предельно ясно: как придти ко Христу, как услышать Христа в своей душе, как не пропустить откровение Божие, как уверовать во Иисуса Христа.

Волхвы даруют нам всем, каждому из нас великую надежду. Надежду веры, надежду откровения, надежду нового рождения Христа для каждого из нас, в каждом из нас, в каждой душе человеческой.

Волхвы – это начало пути. Пока есть волхвы, есть надежда на исправление пути, на возвращение ко Христу, на возвращение к надежде, на новый путь ко спасению, даже если все рухнет. Даже если все рухнет, волхвы, вера волхвов во Христа, нас спасут. Нас спасает вера волхвов во Христа.

Вся жизнь состоит из ожидания спасения. Но почему мы не сомневаемся в своем спасении? Потому что есть святые отцы, есть апостолы, есть волхвы. Ведь мы не сомневаемся в факте спасения всех этих людей, однажды уверовавших в Господа нашего Иисуса Христа, однажды порвавших с собственными желаниями, однажды и навсегда, ушедших на встречу с Иисусом Христом. И произошло это в некий осмысленный момент, – а был именно конкретный физический момент во времени и в пространстве, исчисляемый, в том числе, и в привычных человеку секундах, минутах, часах и пр., – когда они отказавшись от своих желаний, вооружились жаждой Господа, а еще точнее, когда они свои желания отдали на службу Господу Иисусу Христу. То есть момент принятия решения о передаче себя Господу нашему Иисусу Христу вполне фиксируем во времени и в пространстве.

Но совсем не фиксируем процесс пути постижения Иисуса Христа. Ибо нет инструмента, измеряющего степень постижения Иисуса Христа. Потому что Бог не постижим. Потому что Его нельзя измерить, взвесить и потрогать.

Разве можно измерить, взвесить одновременно и одномоментно весь познанный нами мир? Нет. И уж тем паче Бога, Который во всякое мгновение измеряет, взвешивает и ощущает одномоментно и одновременно весь мир, который мы частично познаем, и который есть лишь часть Божией работы и Божиего осуществления.

Потому пугающая человека свобода общения со Христом – есть самое трудное на пути ко Христу, по пути с Иисусом Христом. Пугающая свобода выбора – вот что чаще всего не дает человеку, или, что точнее, отнимает у человека силы, решительность мнения и даже веру встречи с Иисусом Христом. Потому что общение с Богом посредством Христа – это неопределенность, которая ничем не подтверждается в жизни обычного человека, человека не святого. Притом что и отношения с Богом посредством Христа стали понятнее, вот Он – Господь, явившийся в образе Человека со всеми человеческими слабостями, болями и желаниями сиюминутными. А коли понятнее, стало быть и доступнее, а коли доступнее, стало быть некуда торопиться – ведь вот Он, ждет нас, всегда рядом.