Оружейник-3

Тут мне стало… нет, совсем не страшно, скорее горько. Ведь я никогда не верил в бога, да и сейчас не верю. А вот в Главного… Цирк-зоопарк, он ведь не может просто так взять и уйти! Но он уходил, и стараясь остановить, помешать этому, я двумя руками обхватил его голову, закричал: «Нет! Дыши! Живи!».

Сперва я почувствовал тепло. Оно быстро прибывало. Настолько быстро, что всего через миг жар стал обжигать мои ладони. Цирк-зоопарк, что за чертовщина! Я не то чтобы испугался, скорее сработало чувство самосохранения. Повинуясь именно ему, я и отдернул руки. Но жар не ушел. Словно прилипнув к моим ладоням, он потянулся за ними, и не просто потянулся, он стал видимым. Это был лучистый белый свет, подвижный и живой. Он выходил из тела Главного и концентрировался около моих рук. Чем дольше я глядел на это странное свечение, тем страшнее мне становилось. Вдруг подумалось, что это светящееся облако ни что иное как душа ханха, и я, уподобившись какому-то черному демону, отбирал ее у него, что это именно я, а совсем не Нестеров истинный убийца бога.

Устыдившись и устрашившись сего злодейства, я резко отдернул руки. Свечение не успело за этим рывком. Оно оторвалось от моих ладоней и повисло в воздухе небольшим медленно вращающимся шаром.

— Умер, — голос пришел откуда-то извне, из-за пределов того мира, в котором находились я и этот сгусток сияющего снежно-белого света.

Услышав его, мы оба вздрогнули, вместе вздрогнули. Я потому, что понял к кому именно относится это страшное слово, а шар… Откуда же мне было знать что повлияло на этот диковинный сгусток энергии? Но что повлияло, так это точно. Шар тут же ожил, затрепетал, забился, а затем вертикальной свечой взмыл высоко в небо, пробил низкие серые облака и скрылся из виду.

Я долго глядел ему вслед, уж не знаю сколько. Из оцепенения вывела чья-то рука, которая очень настойчиво стала трясти мое плечо. Довершил дело слегка встревоженный голос Лешего:

— Эй, Макс, ты меня слышишь? Ты как вообще? Очнись же в конце концов!

— Ты… Вы видели? — Прохрипел я, оглядывая лица собравшихся вокруг людей.

— Видели, — с тяжелым вздохом кивнул чекист. — Как говорится, был человек, и нет человека.

Тон Загребельного, как и его лицо, по-прежнему оставались пасмурными, угрюмыми и безжизненными, собственно говоря, как и лица Лизы и Пашки. В глазах одна серая тоска, перемешенная со скорбью и печалью. И ни толики, ни искорки удивления от только что произошедшего. Ну как же так? Я задал себе вопрос и вздрогнул, догадавшись об ответе. Они ничего не видели. Абсолютно ничего! Никакого сияния, никакого светящегося шара.

В поисках разгадки я медленно перевел взгляд на лицо Главного. Но оно было бледно и неподвижно, словно гипсовая маска. Бог не мог ответить на мой вопрос, потому что бог был мертв. Глядя на ханха, я видел просто человека, обычного человека, такого же как и десятки других моих товарищей, которых довелось хоронить. И было это страшно, больно и до нельзя печально. Так что какой тут, нахрен, свет? С башкой у тебя, Ветров, не в порядке, вот и мерещится невесть что.

Решив покончить с приступом безумия, я поднялся с колен. Попытался успокоиться, привести мысли в порядок.

— Что же теперь делать? — Лиза задала как раз подходящий для этого вопрос.

— Главный сказал, что мы должны найти платформу.

— Модуль, дядя Максим, — робко поправил меня Пашка.

— Модуль, — согласился я с пацаном.

— А дальше? — Лиза подняла на меня свои большие карие глаза. — Что мы будем делать после того, как его отыщем? Что это нам даст? Что мы вообще сможем сделать сами?! — голос моей подруги дрожал, она вот-вот была готова разрыдаться, а там, глядишь, и недалеко до истерики.

— А ну, прекратить! — Леший прикрикнул на девушку.

— Это были последние слова Главного, последняя его воля. И я полагаю, он знал что говорил.

Я не пытался успокоить Лизу, я действительно так думал. Может, это и была та самая соломинка, за которую цепляется утопающий, но ничего другого нам не оставалось.

— Место мы знаем, так что дойдем, — поддержал меня Загребельный.

— А может полетим?

Пашка с восторгом и тайной надеждой глянул на стоявший посреди дороги вертолет. Возле винтокрылой машины копошились двое: пилот в синей летной куртке и старик Серебрянцев, седая шевелюра которого контрастно выделялась на фоне камуфлированного борта. МИ-8 стоял к нам левым бортом, а потому были хорошо видны распахнутые лючки гидросистемы. Авиация, конечно, не моя специфика, однако и дураку понятно, гидросистема — это серьезно. Если не починят…

— Товарищ полковник, ну как тут у вас? — знакомый голос прервал мои мысли.

Обернувшись, я увидел приближающегося к нам капитана Соколовского. Костя шел со стороны взорванного моста. Вместе со своим автоматом он нес еще один АКС-74 с раздавленным рожком и пятнами зловонной серой слизи.

— Плохо, Костя, — я кивнул на Главного. — Умер он.

— Понятно, — Красногорский спецназовец с сожалением покачал головой.

— Помповик нашел? — угрюмо поинтересовался Леший.

— А Фомина? — поспешила добавить Лиза.

— Нет. Всю насыпь облазил. Ни того, ни другого. Только вот автомат.

Соколовский продемонстрировал АКС с разбитым рожком. Выглядел при этом капитан слегка рассеяно, будто мыслями сейчас находился совсем в другом месте.

— Только автомат? — Леший как и я сразу смекнул, что это неспроста.

— Кровь еще видел. Должно быть его, — Костя указал на бездыханное тело ханха.

— Понятно, кровь. Что дальше? — Андрюха постарался помочь своему подчиненному совладать с неуверенностью.

— Товарищ подполковник, может я и ошибаюсь… — капитан наконец решился, — но по-моему в ней опилки металлические. Те самые, желтого металла. Помните, их нам товарищ полковник в убежище показывал, еще тогда, в Одинцово?

От такой новости все переглянулись. Еще бы не помнить! Металлические опилки это то, во что превращались маяки. Те самые маяки, с помощью которых на нас уже несколько раз наводили всякую нечисть. И вот теперь… Неужели новая попытка? И еще один вопрос: каким-таким боком она связана с Главным?

— Я так понимаю, ружье его мы не отыщем, — подполковник ФСБ высказал свою гипотезу произошедшего.

— Полагаешь это оно рассыпалось?

Я наморщил лоб и стал припоминать бой, то, как падал смертельно раненый ханх, как и куда из его рук вывалился помповик двенадцатого калибра. Честно говоря, получалось не очень. В воспоминаниях доминировал вид ржавой окровавленной трубы и скользящие по ней, стремительно теряющие силы пальцы Главного.

— Вполне вероятно, — в настоящее меня вернул голос Лешего.

— Получается, что и не ружье это вовсе. Тогда что?

— Сейчас уже не узнаем. Хочется верить, что ночному визиту призраков мы обязаны вовсе не этой штуке. — чекист тяжело вздохнул и как бы закрывая тему перевел взгляд на грязный исцарапанный АКС в руках Соколовского. — Выкинь. Не очистить его. С ружьем еще можно было бы повозиться, а Калашей у нас и без того хватает.

— Так точно. С собой тянуть не стану, — согласился капитан.

— Угу.

Загребельный похлопал капитана по плечу, тем самым давая понять, что тот исправно выполнил свою работу. Больше ни о поисках останков Фомина, ни о ружье Главного не стоит и вспоминать. Теперь на очереди совсем другие вопросы.