Оружейник

— Напротив, — возразил Т'Альдин, — в нас вы найдете самых преданных сторонников, просто потому, что больше нам деваться некуда. Никто из нас не сможет предать вас, потому что предавать не для кого: мы последние из нашего города. Но я уверен, что многое в их сознании изменится, когда они узнают, что жить так, как жили мы в Подземье — не единственный и не самый лучший способ жить.

Старейшины снова переговорили, и тот, которого Т'Альдин счел самым главным, повернулся к нему с выражением решительности на лице.

— Что ж, в таком случае я объясню тебе один аспект, который здесь наверняка отличается от того, к чему ты привык. Ты сказал, что пришел как проситель, но просить, удерживая заложника, тут не называется просьбой. А договариваться с тобой мы ни о чем не будем, верить дроу на слово — наихудшая мысль, а кроме слов, ты ничего больше не принес. С рассветом наш боевой отряд отправится на поиски, но если заложница вернется живой и невредимой до рассвета, тогда мы сделаем вид, что верим, будто вы пришли не как враги, воины останутся дома, а ты сможешь прийти еще раз, теперь уже действительно как проситель. Все, что я могу обещать тебе наперед — в самом худшем случае мы дадим вам время убраться прочь с миром, и учти, что это с нашей стороны не уступка, а знак доброй воли. Если тебе нечего больше сказать — ступай.

Т'Альдин чуть подумал и ответил:

— Дайте мне письмо на вашем языке с распоряжением привести нас сюда. Иначе наша, эм-м, гостья просто не пойдет домой, чтобы не привести нас следом. А еще лучше — пошлите пару воинов, потому что если я принесу письмо, она все равно не поверит мне, подумает, что подделка.

Старейшина снял со своей шеи странный сигиль на цепочке:

— Поверит, если дашь ей это. А, и еще я забыл сказать, что под теми горами, куда ты собирался вначале, уже давно нет городов дроу.

— Почему?

— Землетрясение, очень сильное. Это произошло еще когда меня на свете не было. Большинство тамошних дроу поднялись на поверхность… И ассимилировались. И ныне их потомки подобны вам лишь внешне. И ненавидят подземных дроу еще сильнее, чем все остальные, потому что знают, какие вы, лучше кого-либо другого.

Глава 8

Пообедал Данила сытно и вкусно: похлебка из мяса и не пойми чего еще, котлетки из птицы, пирог с ягодами и сыром, пудинг и что-то, похожее на шербет. Жить можно. Еще слуги подали блюдце пирожных с заварным кремом, на которые Разумовский сразу положил глаз, но прямо посреди обеда, как только слуги вышли прочь, в его покои вторглась Роктис.

— О, мои любимые пирожные! — обрадовалась она, блюдце с лакомством сразу же перекочевало со стола в ее изящные цепки ручки.

Второго кресла в комнате не нашлось, потому ведьма уселась на подоконник с таким видом, словно это она хозяйка комнаты.

Данила скандалить не стал, но спустить такую наглость не мог.

— Тебя там в темнице пирожными не кормят? — сочувственно произнес он.

— Кормят, каждый день, — заверила его Роктис, не обратив внимание на иронию, — но ты же понимаешь, пройти мимо такого деликатеса крайне трудно… Это мои любимые. У нас в Подземье крем делают из молока рофов, на вкус — совсем не то. Да и сахарку под землей не сыскать.

— Ты что, в свободное время так и ходишь по чужим покоям и тыришь у всех со стола еду?

— Нет, что ты. Я просто зашла посмотреть, как ты тут.

— Со мной все хорошо, по крайней мере, было все хорошо, но потом ты появилась.

— Ах-ах-ах, какой же ты колючий. Я вообще-то по делу зашла. Ты нынче собрался на совет, будешь там с важными людьми и дворянами заседать, а одет — нет сил смотреть без слез. Ну что это на тебе за обноски, а?

— Да уж что дали — то и одел.

— Оно и плохо. Надо соблюдать приличия.

— Плевал я на приличия. Мое дело — сделать оружие, и мы, наконец, расстанемся.

Роктис презрительно наморщила свой прелестный носик:

— Ты, может, и привык одеваться как нищий, но каково мне, леди Роктис, охранять такое вот чучело?

— А это уже твои проблемы, — сдерживая раздражение, отрезал Данила.

— Ай-яй-яй, — покачала головой Роктис, — какой ты злой и нехороший, душенька. А я ведь только что целых четыре часа проторчала в своей лаборатории, готовя для тебя противоядие… А ты вот так грубо со мной… Ты не думал, что я могу обидеться и не дать его тебе, а, душенька?

Инженер с трудом улыбнулся, хотя эта Роктис его бесила все больше и больше. Он невзлюбил ее при первом же знакомстве, трудно испытывать теплые чувства к той, для которой ты лишь игрушка, на которой можно продемонстрировать мастерство пыточного дела и выслужиться. Вот и сейчас, гадина, откровенно глумится, используя свое положение. Ну почему такое прелестное создание укомплектовано такой черной душой?!

— А ты сама не думала, что будет с тобой, если ты мне его не дашь? — сказал Данила, и его улыбка стала чуть искреннее: приятно поставить зарвавшуюся паскуду на место.

Роктис тоже улыбнулась:

— А ты не дурак. Я, конечно же, шутила, душенька, ведь я все-таки хорошая, что бы там Йонгас про меня не рассказывал. Держи вот.

Она протянула ему маленький флакончик с бесцветной жидкостью. Данила раскупорил и принюхался.

— Пахнет премерзко.

— Ты еще на вкус не пробовал. Его надо закусывать чем-то сладеньким, душенька. Правда, пирожные я съела, хи-хи. Вылей его в шербет и так пей.

Данила без предупреждения выбросил пузырек в окно. Роктис буквально остолбенела, а Разумовский принялся кушать пирог с сыром как ни в чем не бывало.

— Ты что это сделал?! — возмутилась она, когда к ней вернулся дар речи.

— Выбросил в окно, если ты не заметила.

— Зачем, йоклол тебя дери?!

Данила посмотрел ей прямо в глаза:

— Кое-кто тут слишком много о себе возомнил. Я человек миролюбивый и добрый, но такого обращения, как ты себе позволяешь, ни дома не терпел, ни тут не потерплю. Ни от кого. Усекла? Нравится или нет, но я заставлю тебя относиться к моей персоне с уважением. А теперь вали обратно в свою лабораторию готовить новую порцию.

Роктис изменилась в лице, фиолетовые глаза мстительно сверкнули, но слова из ее уст прозвучали с ласковым упреком:

— Ай-яй-яй, душенька, какой же ты жестокий. Из-за невинной шутки обрек меня на четыре каторжных часа с колбами и ретортами.

— А ты не шути так, — миролюбиво предложил Данила.

Кадиас не подвел и вскоре после обеда пришел вместе с двумя подмастерьями, притащив то, что наконец-то стало экспериментальным, но рабочим образцом оружия.

— Значит, так. Нужно нам стрельбище подальше от людских глаз, и чтобы глаза не видели, и чтобы не пострадал кто…