Оружейники

Хедрук вспомнил свою цель. Он сдерживал свои мысли на холодном практическом уровне, когда оценивал размеры самой большой двери. Ему показалось, что она достаточно большая. Он вернулся в спасательное судно. На мгновение у него возникли сомнения, разрешат ли загадочные существа ему двигаться. Все зависело от того, что они хотят от него. Его сомнения прекратились, когда маленькое судно мягко скользнуло вниз, прошло через дверь и приземлилось несколькими минутами позже на окраине города.

Благополучно приземлившись, он сидел, пока не утихло неприятное ощущение в его нервах, понимая, что именно этого они хотят от него. Не было сомнений, что над ним проводится какой-то непонятный эксперимент, и хотя все его предосторожности казались смешными, тем не менее, ими нельзя было пренебрегать. Он проверил атмосферу. Воздушное давление было немногим выше четырнадцати футов, содержание кислорода девятнадцать процентов, температура - семьдесят четыре по Фаренгейту, гравитационное притяжение - один "g".

На этом он остановился, так как цифры были те же самые, что и для Земли.

Хедрук снял свой космический костюм. Возможности сопротивления не существовало. Существа, которые могли походя, в несколько минут, создать для него земное окружение, были неуязвимы. Он вышел из спасательного судна. Вокруг была тишина, перед ним простирались пустые улицы, покинутый город. Здесь не было ни ветерка, ни движения. Ближайшие деревья стояли в мертвом молчании, их ветки и листья застыли в неподвижности. Картина походила на сцену под стеклом, сад в бутылке, с его крошечной фигуркой, стоящей неподвижно. Только он не собирался стоять здесь.

Хедрук пошел к белому сверкающему зданию, широкому и длинному, но не очень высокому.

Его стук произвел гулкий звук, и спустя мгновение он попробовал открыть запор. Дверь открылась сразу в вестибюль или холл, небольшую металлическую комнату. Здесь был пульт управления, кресло и мужчина,

– 54

сидевший в нем. Хедрук остановился, когда увидел, что это был он сам, сидящий там, и что это была копия спасательного судна. Хедрук напряженно приблизился, ожидая, что тело исчезнет, когда он подойдет ближе. Но оно не исчезло. Он ожидал, что его рука пройдет насквозь через это фальшивое подобие его тела, но она не прошла. Ощущение одежды было безошибочным, а плоть лица была теплой, когда он коснулся ее пальцами. Хедрук, который был в кресле, не обращал на него внимания, а продолжал смотреть на главный экран пульта.

Хедрук последовал за этим внимательным взглядом и вздохнул, когда увидел на экране серьезное лицо Императрицы. Итак, они воспроизводили последнее появление Иннельды без звукового сопровождения, хотя в этот момент ее звучный голос требовал от него посадить спасательное судно. Он стоял, ожидая, что будет следующим номером программы, но хотя прошло несколько минут, сцена не изменилась.

Наконец, его терпение иссякло, и он попятился назад к двери. Снаружи он остановился, поняв, как были напряжены его мускулы. Это был вымысел - то, что он видел, строго сказал он себе, сцена из памяти, воспроизведенная каким-то образом. Но почему эта сцена? Почему не какая-нибудь другая?

Он снова открыл дверь и всмотрелся внутрь. Комната была пуста. Он закрыл дверь и быстро пошел в город, чувствуя, как тишина окутывает его. Медленно он расслабился, потому что должен был встретить лицом к лицу все, что его невидимые захватчики приготовили для него. Что-то в нем привлекло их интерес, и в его интересах было задержать их внимание до тех пор, пока он не откроет секрета их контроля над ним.

Хедрук свернул к внушительному подъезду тридцатиэтажного мраморного небоскреба. Украшенная дверь так же легко открылась, как и в первом здании, в которое он входил, не в вестибюль, а прямо в комнату. Она была больше, чем первая, в ней стояли выставочные стенды, а в углу сидел мужчина, вскрывающий письмо. Хедрука снова охватило удивление. Это был Линвудский оружейный магазин, а мужчина в углу - Даниэль Нилан. Сцена разговора между ним и Ниланом была готова к воспроизведению.

Он шагнул вперед, чувствуя, что картина не вполне соответствует его памяти. Он вдруг понял, что неправильно. Нилан не читал письмо, когда они встретились в первый раз.

Возможно ли, что сцена воспроизводила случившееся после?

Когда он остановился позади Нилана и взглянул на письмо, которое тот держал, Хедрук вдруг понял, что это действительно возможно. На конверте была марка марсианской почты. Это была корреспонденция, которую Оружейные Магазины предложили переслать для Нилана, и это был Нилан после того, как они оба побывали в здании Треллиса.

Но как это было сделано? Одно дело воспроизвести сцену, которую они получили из его памяти, и совсем другое - сцену, в которой он не участвовал и которая имела место в бесчисленных световых годах отсюда и почти два месяца назад. Хотя должна быть причина, почему они совершили такой подвиг для него. Он решил, что его захватчики хотят, чтобы он прочитал письмо, которое получил Нилан.

Он наклонился вперед, чтобы прочесть его, как вдруг в глазах замелькали пятна. Это прошло и он ощутил себя сидящим в кресле и держащим письмо. Перемена была такой внезапной, что Хедрук непроизвольно повернулся в кресле и взглянул назад.

Долгие мгновения он смотрел на свое тело, которое стояло там же, застывшее в небольшом наклоне вперед с неподвижными и немигающими глазами. Затем он медленно осмотрел себя - одежда Нилана, руки Нилана и тело Нилана. Он начал чувствовать различие и ощущать мысли Нилана, интенсивный эмоциональный интерес к письму.

– 55

Прежде, чем Хедрук мог привыкнуть к тому, что каким-то образом его сознание было вложено в тело Нилана, тот начал читать письмо. Оно было от его брата Гила и в нем было написано:

"Дорогой Дэн.

Теперь я могу рассказать тебе о величайшем изобретении в истории человеческой расы.

Я должен был ждать до этого времени. Через несколько часов мы отправляемся, так как мы не можем допустить риска, что письмо будет перехвачено. Мы хотим поставить мир перед свершившимся фактом. Когда мы вернемся, мы известим всех об этом, и у нас будут фильмы и другие записи для доказательства. Но перейдем к фактам.

Нас семеро, возглавляемых знаменитым ученым, Дердом Кершавом. Шестеро - ученые-специалисты. Седьмой, по имени Гриер, - нечто вроде общего помощника, который ведет журнал и записи, включает автоматическую кухню и так далее. Кершав учит его управлять кораблем, чтобы остальные были свободны от этого".

Хедрук-Нилан помедлил в этом месте, чувствуя боль в душе. "Дети!" - пробормотал он угрюмо. "Взрослые дети!" Затем он подумал: итак, Гриер был подручным. Ничего удивительного, что он не знает техники.

На мгновение Хедрук высвободил свое "я" из сознания Нилана. Он подумал, почти недоуменно: но Нилан не знал о Гриере. Как он мог думать о нем? Больше он ничего не успел подумать, так как желание Нилана продолжать чтение письма пересилило его волю к раздельному мышлению. Они читали дальше:

"Я вошел в дело в результате моей статьи в Атомном журнале, которую заметил Кершав и в которой я описывал свои исследования точно вдоль линии, которая вела к его изобретению.

Я могу сказать сейчас, что шансы на такое же открытие других исследователей были практически равны нулю. Оно охватывает в своей сущности слишком много специальных областей. Ты знаешь, как нас учили, что имеется почти пятьсот тысяч специальных разделов науки и что, несомненно, путем умелой координации могут быть получены бесчисленные новые изобретения, но ни одна известная образовательная методика не может охватить даже часть этих наук, не говоря обо всех сразу.