Оружие без предохранителя
Шрифт:
– Страж.
– Что?
Сонни Новелла пояснил, указав большим пальцем себе за спину, на Виктора Скобликова.
– Я сравнил его со стражем Артура Кларка.
– Не вижу связи.
Берч пожалел о том, что «повелся», как говорят русские, на аферу «ушлого итальяшки». С другой стороны, ему было интересно посмотреть на реакцию заложницы, проведшей в заточении несколько дней, перенесшей душевную травму, чья жизнь висела на волоске. Даже для того, чтобы пополнить копилку ощущений и восприятий. Не каждого психиатра вызывают к приговоренному к смерти; и в этом плане Берч приравнял себя к служителю церкви. Это уникальный опыт.
Он не видел связи между «Стражем» Кларка и этим часовым – sentinel. А уже если
Сонни поделился воспоминаниями.
– Когда я впервые перешагнул через этот «шлагбаум», я взмолился: «Господи, выведи меня отсюда!» И мне послышался голос с небес: «Чудак, ты же не провел здесь и минуты, не успел вдохнуть и насладиться этим сказочным отравленным воздухом».
В тот раз он стал осматривать дом, постройки. Он опустился на кровать с панцирной сеткой, рядом положил ноутбук в потертом чехле. Пройдут дни, и на эту кровать опустится, как чернокрылый ангел, Вики Миллер, и даже кровать под ней застонет. Он поднялся наверх, проверил связь, распахнув занавеску, словно ветхая пыльная ткань могла помешать сотовой связи. У него был телефон фирмы «Моторола», который операционная система при его подключении определяла как модем.
Как обычно, Сонни отвлекся, представив, что сейчас – война, а он – разведчик. Для него лучший вариант – просто отлежаться, ничего не делая. Забыться здесь, на этом осколке российского рая, на красоты которого он, правда, глубоко наплевал. Но не мог не отметить, что русская красота не имела стиля – этим-то и брала. Она не была зализана под стандарты прекрасного – наоборот, растрепана, небрежна, даже потаскана. Любой, кто собрался бы привести в порядок «российский рай», что означало бы набросить на него готовое клише, в ужасе бежал бы от этой бесконечной сизифовой работы.
– Если у нас есть минутка... – С этими словами Норманн отдал распоряжение, и в комнату в сопровождении офицера центра вошел...
Да, да, Матвеев узнал этого человека. Он десятки раз видел его на экране телевизора, а вот вживую – впервые. И наверное – в последний раз.
Его фамилия, как говорил персонаж Леонида Куравлева, была слишком известной, чтобы ее назвать. И все же – Олег Цыплаков. Он возглавлял телеканал и лично, что немаловажно, назвал Вики «даром небес». Матвеев легко представил, что этот человек сейчас не сможет подобрать в адрес похищенной американки подходящего ругательства. Когда-то он поимел на ней неплохие деньги; часть положил в собственный карман, часть пошла на развитие канала.
В нем было столько вальяжности, что хватило бы на обоих президентов, которых Вики по неосторожности назвала ИР – искусственным разумом. На присутствующих он посмотрел, как на подчиненных, явившихся на планерку. Он раскурил трубку и долго смотрел на телефонный аппарат. Потом вдруг по-колхозному заявил:
– У меня такой же в кабинете.
– Правда? – слегка опешил Норманн.
Впрочем, Цыплаков пояснил, к чему это он «сколхозничал».
– После того как пропала эта баба… – Ну вы знаете, о ком я говорю… Мне позвонил министр по делам печати. Представляете себе вздрюченного министра, лающего в трубку?
– Ну если напрячь фантазию... – отозвался Норманн.
– Министр фактически распланировал мою рабочую неделю и пару уикендов. Он замахнулся на мою личную жизнь. Он угрожал мне.
Цыплаков был одет в джемпер и серую рубашку – как если бы находился в своем рабочем кабинете. Пиджак большую часть времени висел на спинке кресла, нежели на плечах. Он сутулил этого невысокого и действительно немного сгорбленного человека, и со стороны казалось, что у него нет шеи. Кто-то из коллег Цыплакова однажды сравнил его с быком, в шею которого вонзилась бандерилья.
Чисто внешне – да, он оказался прав. Но может, он имел в виду и появление матадора, который убивает точным ударом шпаги?.. А дальше как в страшилке: «Петя в овраге нашел пулемет. Больше в деревне никто не живет». Остряк-самоучка, поговаривают, до сих пор не может найти себе работу по специальности.– Знаете, что конкретно пролаял министр?
– Скажите, узнаем, – стандартно отозвался Норманн и незаметно переглянулся с Матвеевым.
– Здесь нет женских ушей?.. А бипперы, чтобы заглушать мат, нигде не установлены? Ну так вот. Он высказался от третьего лица: «Министру по х..., жива или сдохла твоя журналюга. Министра больше всего е... сам факт воровства невесты. Неизвестность!» Потом заговорил от автора. «Неизвестность и меня, и тех, кто стоит выше, понуждает к экстренным мерам! Невеста может объявиться – вот в чем заключается долбаная пакость этого дела».
Цыплаков сделал паузу и расшифровал министерское беспокойство.
– Это понуждает нас, работодателей и благодетелей американки, как можно скорее отмываться от нее, равно как и от дел журналистки. Отмыться означает отчасти признать свои ошибки. Эх, влезть бы в голову планировщику этого похищения...
– Я легко могу прочитать его мысли, – заявил Норманн, – это нетрудно сделать. Правоохранительные органы России выдвинут несколько версий. Планировщик – или «мусорщик» – будет ждать реакции на похищение официальных лиц, которые обязаны будут дать оценку деятельности Вики Миллер и в пользу США, откуда она и прибыла. И только после того, как ее деятельность будет признана опасной для США, а также скорее всего, и для России, «мусорщик» даст команду на устранение Вики Миллер. Этот путь с похищением был выбран потому, что простым убийством нужного результата добиться нельзя. «Она опасна для наших стран, для нашего сотрудничества» – это одно; «она была опасна» – совсем другое. В первом случае – это и признание собственных ошибок, и команда к действию.
– Один телеведущий, – сказал Матвеев, пожевывая губами, словно равномерно распределяя на них помаду, – стал убийцей. Чтобы повысить свой рейтинг. Вот и спроси: что такое убийство? Ради чего человек идет на убийство? И на что он еще пойдет, если уж пошел на убийство?
– Телеведущий? – переспросил Цыплаков. – С какого канала?
«Вот он, взгляд жертвы – осмысленный, испуганный и угасающий». Это были последние слова Сонни Новеллы, которые услышал Виктор. Они были обращены к Вики Миллер. Виктор, проводив Новеллу и Берча в подвал, в эту минуту возвращался наверх. Прислонившись спиной к «чухонцу», он повернулся лицом к свету, струящемуся из приоткрытой двери дома.
«Вот удобный момент для нападения», – подумал Михей, заходя Скоблику за спину. Лучшего и придумать было невозможно. Он показал Дикарке, чтобы она убрала пистолет, и шепнул ей на ухо:
– Будем брать его вдвоем.
Они собирались провести классический захват пленного, а не «грубое снятие» часового, поскольку в планы Михея входил допрос Скоблика.
Дикарка передала свою спортивную куртку Михею. Тот подкрался к Скоблику сзади и набросил куртку ему на голову. Дикарка перепрыгнула через низкие ворота и с разворота ударила Скоблика ребром ладони в кадык. Его тело обмякло и отяжелело в руках Михея. Тамира подхватила его за ноги, и они вдвоем перетащили его в тень крыльца.
Наймушин сдернул куртку с головы Скоблика, приложил пальцы к его шее, проверяя пульс. Дикарка что-то уж сильно ударила его, едва не провалив ему щитовидный хрящ на горле. Но действовала строго «по уставу», как учили в спецшколе. А вот сам Скоблик сплоховал. Видимо, решил, что дело сделано, опасаться уже нечего.
Скоблик был жив. Сердце его билось глубоко и ровно. Рот чуть приоткрыт, язык заметно прикушен. После такого удара в себя приходят не скоро. Десять-пятнадцать минут, не меньше, прикинул Михей.