Оружие Древних

Камни, выпущенные из катапульт, сделали свое дело: чудовищный зверь повернул вспять и, не повинуясь погонщикам, зашагал прочь.

— Вперед! — крикнул Орэн. — Трубите атаку!

Сломав строй, арны ринулись вперед, и гротхи не смогли остановить их. В едином порыве войско Ринересса бросилось в атаку, и враг побежал. Погоняя зверей, гротхи отступали. Их отряды смешались в один черный, бегущий вдоль реки, поток.

Улнар и Далмира пригнулись, спрятавшись в зарослях. Ужасные звери гротхов пробегали мимо, едва не задевая их. Остатки войска захватчиков бежали вдоль реки, сминая кусты и мелкие деревья. Любой из всадников мог пронзить их копьем, если бы увидел и, понимая это, Улнар закрыл собой девушку, прижимая к земле. Но гротхи проскакали мимо. Когда последний скрылся в зарослях, Улнар вздохнул. Мы живы!

— Кажется, ушли, — произнес воин. Он хотел подняться, но Далмира схватила его и прижала к себе.

— Не уходи.

— Я и не собирался, — ответил воин. Ее глаза были так близко, что, казалось, в них можно окунуться…

— Не уходи никогда, — произнесла она. Ее губы приблизились, и воин почувствовал их на своем лице. Он ответил ей жадно и торопливо, боясь потерять счастье, что было сейчас в его руках.

Они пошли к городу, шагая по истоптанной зверями земле. Повсюду лежали трупы: гротхи и арны, и смерть навеки примирила их. Не сговариваясь, Улнар и Далмира направились к эмонгиру. Останки огромной крепости догорали, вокруг него лежали тела убитых, но ни Шенна, ни Маррода они не нашли, хотя в таком страшном пламени они могли сгореть без следа… Тела Хаггара тоже не было, и Улнар надеялся, что храбрый десятник сумел пробиться к своим.

— Что нам теперь делать? — спросила Далмира. — Шенна и Маррода нет здесь, быть может, они ушли в город?

— Быть может, — ответил воин.

— Так пойдем туда же…

— Нет, — воин покачал головой. — Пока воины одана не пришли сюда, нам надо кое–что сделать…

Они направились к городу. На несколько мер вокруг земля и трава была красна от крови. Трупы гротхов и их зверей усеивали поле, по которому бродили арны, ища уцелевших и раненых. Где–то сверкал клинок, добивая еще шевелившегося врага, где–то слышался стон, и воины поднимали раненого на руки, неся до ближайшей повозки.

Как бы трудно она не далась, сколько бы ни пало — это была настоящая победа, и враг позорно бежал. Далмира и Улнар видели, как отряды легконогих стрелков преследовали гротхов вдоль реки и многих убили при переправе. Кочевники были отброшены, останки их огромных зверей лежали на поле боя, и даже мертвые, они внушали ужас.

Арны ликовали. Усталые, покрытые пылью и кровью воины, радостно смеясь, брели в город. «Слава Орэну», «Слава Ринерессу» — звучало со всех сторон, и Улнар радовался со всеми, обнимаясь со встречными воинами. В этой победе был и его вклад.

Им пришлось сделать внушительный крюк: пробраться через завалы убитых, местами лежащих друг на друге, было настолько тяжело, что даже повидавшая многое Далмира не могла на это смотреть. Там, в Кхиноре, погибло всего несколько бойцов, здесь же их лежали тысячи. Она помнила всех, честно сложивших головы за свой народ: Карона, Эрбина, Семира, Идгерна и других… — и будет помнить всегда. Они бы радовались этой победе, и значит, погибли не зря.

Пропустив отряд гвардейцев Орэна, Далмира и Улнар вошли в город. Следом за ними въезжали первые повозки с убитыми и ранеными, и многие женщины бросались к ним, отыскивая тела родных.

— Куда мы пойдем? — спросила Далмира.

— Быть может, в храм? — спросил Улнар. — Я хочу поблагодарить богов за то, что мы вернулись. И, быть может, Шенн тоже там?

— Хорошо, идем.

В храме Всех Богов было тесно. Многие горожане пришли сюда помолиться за павших и бросали асиры к подножию огромных шаров. Как и прежде, Улнар прикоснулся к лику Игнира–покровителя и помолился, прося у бога удачи и жизни для своих друзей: Хаггара, Маррода и Шенна…

Далмира просто стояла рядом. Выросшая на острове, она не верила в чужих богов, но ей нравилось, что Улнар верит и просит за других, не за себя. Она наблюдала за воином и, видя его лицо, такое сосредоточенное и спокойное, любовалась им, и хотела любоваться всегда…

— Далмира, — подозвал он. Девушка приблизилась. Улнар взял ее за руку.

— По нашим обычаям, — сказал Улнар, — мужчина и женщина, что хотят быть вместе, просят своих покровителей связать их невидимой нитью.

— Но у меня нет покровителя, — сказала Далмира.

— Ничего. Зато есть у меня. Ты готова?

— К чему?

— Если мы притронемся к лику Игнира, наши судьбы будут связаны навсегда, — воин посмотрел ей в глаза. — Ты хочешь этого, Далмира?

— А разве они не связаны сейчас? — спросила она.

— Я не спрашиваю разрешения у бога, я решаю сам. У Игнира я прошу лишь мудрость принять правильное решение.

— И что же он сказал тебе?

— Бери ее, она — твоя, — улыбнулся Улнар, и Далмира засмеялась. Взявшись за руки, они притронулись к огромному шару и снова обнялись, ощущая, как мир сжимается в один длинный, сладкий и захватывающий дух, поцелуй. Крепкий парень с мечом, в изорванной одежде, и девушка с удивительными ярко–красными волосами целовались у алтаря, и люди, улыбаясь, смотрели на них.

Покинув храм, они вышли на улицы и окунулись в праздник. Город ликовал. Играла музыка, двери харчевень и постоялых дворов были открыты настежь, и хозяева зазывали к себе, обещая небывалые скидки всем сражавшимся за Ринересс. Некоторые выкатывали бочки с вином прямо на улицу, наливая воинам в шлемы и в любую посуду. Вслед за убитыми и ранеными по улицам потянулись повозки с трофеями и добычей: оружием и тем, что нашлось в лагере гротхов. Трофеи везли в цитадель, и шагавшие рядом с повозками стражи зорко следили за ними.

— Куда теперь? — спросила девушка.

— Быть может, поедим. Я жутко голоден, — признался воин.

— Я тоже. Не помню, когда я ела, — улыбнулась Далмира. — Вот и харчевня. Зайдем?

— У меня есть немного асиров. Хватит на ужин.

Они вошли. Вкусный запах съестного приятно защекотал ноздри. Улнар нашел местечко за длинным, покрытым зарубками, потемневшим столом и жестом подозвал служку. Заказав еды, он сел рядом с девушкой и снова взял ее за руку.

— Не бойся, я не пропаду, — улыбнулась Далмира.

— Нет. Конечно, нет, — ответил он.

— Да здравствует одан! Слава Орэну! — крикнул какой–то пьяный наемник, и дружки поддержали его одобрительным ревом, стуча по столам кулаками. Улнар усмехнулся.

— Ты грустишь? — спросила Далмира. — Твоя улыбка…

— Нет, что ты, мне хорошо с тобой.

— А вот и еда, — улыбнулась Далмира. Служка поставил перед ними блюда с вареными овощами, горшочек с пряностями и кувшин вина.

— Как же вкусно! — Далмира уплетала за обе щеки.

— В эмонгире ты готовила не хуже, — сказал воин.