Оружие фантома

Такие действия не вписываются в схему поведения маньяка. Он потому и называется так, что одержим манией. Но нет мании просто убивать. Всегда важен определенный ход событий при убийстве. Последовательность действий. Может, в этом и заключается смысл определенного хода событий? Вырезать глаза и продырявить на жертве всю одежду, а где это будет происходить – не так уж важно?

На этом можно было бы и остановиться, если бы опять не возникла необходимость задать себе вопрос: а при чем здесь тогда Пацифеев, торговля человеческими органами и бриллианты?

Ходьба по кругу. Все можно объяснить по отдельности, но связать все воедино было невозможно. Выпадало какое-то звено.

За этими размышлениями и застал его голос Саморукова:

– Саша!

Обернувшись, Макаров увидел, что Мишка сидит, зажав рукой нижнюю половину трубки. Самого звонка и предварительного разговора Александр не слышал. Он до того вымотался в последние дни, что внутри него включался некий эконометр, берегущий жизненную энергию, – если он думал, то отключался слух, если принимал пищу, то помимо вкусовых рецепторов в работу не включался ни один орган восприятия действительности.

– Саша, звонят из Кировского района. Пять минут назад видели пожилого мужика в сером плаще, ведущего за руку мальчика пяти-шести лет.

– Машину на выезд. – Макаров встал так резко, что захрипел отодвинутый в сторону обшарканный стул. – Все вниз.

Дважды повторять было не нужно – в этом отделе никогда и никому ничего не говорилось дважды. Тот, кто без слов не понимал, что от него требуется, работал в других отделах ГУВД.

– Где конкретно их видели? – Александр перегнулся назад через спинку сиденья.

– Женщина сказала, что мужчина вел мальчика за руку по направлению к клубу имени Фрунзе.

– Черт! – вырвалось у Старикова. – Это здание полуразрушено еще в прошлом году. Катакомбы сплошные, безлюдно, спрятаться есть где. Кажется, мы «в цвет» попадаем.

На обочине стояла женщина. Рядом с ней, лениво разметав лохматые лапы, лежал огромный сенбернар. Судя по всему, женщина позвонила в милицию и теперь встретила сотрудников у дороги, ведущей к клубу, чтобы те не проехали мимо.

Женщина показала рукой в сторону клуба. Саморуков, видя перед собой разбитую строительными машинами дорогу, сбросил скорость. Это позволило Александру услышать последние слова женщины:

– …грязный, а мальчик совсем маленький!..

Опера выскочили из машины, как только дальнейшее движение стало невозможно – дорога была перепахана гусеницами тяжелых бульдозеров, сносящих клуб. Впрочем, нужды ехать дальше не было – до ближайшей полуразрушенной стены здания было не больше тридцати метров.

Продираясь сквозь огромные, с человеческий рост, кусты «беспонтовой», как ее окрестили местные наркоманы, конопли, сыщики выбрались к фасаду клуба и без лишних слов рассредоточились по направлениям. Тут можно было начинать с любого отверстия в стене. Клуб уже год носил дурную славу – тут совершались различного рода разборки между малолетками, произошло одно убийство и два изнасилования. Если верить словам женщины с сенбернаром, именно сюда повел неизвестный мальчика.

Макаров осторожно ступал по битому кирпичу, слушая каждый иной звук. Едва слышимое шуршание раздавалось справа и слева, но это были Стариков с Саморуковым…

«Только бы не опоздать. Может, выстрелить в воздух? Если мужик здесь, то он наверняка решит быстро смотать удочки. В сумерках он легко уйдет. Да черт с ним, лишь бы мальчик…»

Тишину вечера разорвал выстрел!..

…и крик Старикова:

– Стоять, сука!

Следом раздался истерический детский крик, переходящий в непрерывающийся плач.

Теперь уже было все равно.

Макаров, слыша, как отлетают слева кирпичи – Саморуков молча несся на выстрел, как тигр ринулся в проем двери.

Глухая комната.

Пришлось вернуться и с высоты второго этажа прыгнуть на груду щебня. Если бы это были битые кирпичи, перелом был бы обеспечен. Саша спиной соскользнул от верха кучи до самой земли и услышал крик Игоря:

– Саня! Он справа от тебя, в трех метрах!!!

Макаров молниеносно развернулся и увидел прямо перед собой оскаленный рот и выпученные, горящие желтоватым огнем глаза!

На Макарова навалилось все…

Арманский поселок…

Труп девочки на базе…

Черный разрез на горле Вирта…

Он всем телом рванулся к ненавистному лицу.

Левая нога, скользнув по куску штукатурки стены, сорвалась, и Саша, ударяясь локтями о камни, рухнул как подкошенный.

– Б…ь!!! – задыхаясь от туманящей глаза боли, выдохнул Макаров. – Мишка! Возьми эту тварь!!!

По осыпающемуся на него щебню он понял, что Саморуков со Стариковым прыгнули тоже…

Пытаясь следовать за ними, Саша встал, но резкая боль в ноге снова повалила его в пыль. В ярости на свою беспомощность Макаров лежал на куче щебня и со страшной силой, сдирая в кровь руку, бил кулаком по безразличной к его гневу куче щебня…

Мишка с Игорем вернулись через несколько минут.

– Он ушел, Саша…

Александр сидел на кладке кирпичей и курил. Он никак не отреагировал на сообщение друзей. Он долгих семнадцать лет шел к этому моменту, а когда он настал, между ним и врагом встал смешной, размером с тарелку, нелепый обломок стены…

– Миша, иди к машине, дай сообщение всем патрулям. Приметы знаешь. Игорь, пошли искать ребенка…

Целых четверть часа они потратили на то, чтобы отыскать мальчика в темноте страшных комнат когда-то увеселительного заведения. К поискам подключился вернувшийся Саморуков, и они, по очереди заглядывая в каждое помещение, заваленное мусором, звали:

– Мальчик! Мальчик!

Его нашел Макаров. Откинув в сторону огромный кусок рубероида, закрывающий почти весь угол небольшой комнаты, он увидел маленький комочек, сжавшийся в углу. Поняв, что его обнаружили и домик уже не играет роль убежища, мальчик тихо завыл. Он выл тоненько и безнадежно, как маленький одинокий волчонок в норе, которую пытается разрыть медведь-шатун.

– Не бойся, малыш. – Морщась от боли в ноге, Саша присел рядом.

Приглядевшись как следует, он увидел, что шортики мальчишки, держащиеся на модных помочах, насквозь мокры…

Потянув ребенка к себе, Макаров почувствовал, насколько тот скован страхом.

– Не бойся… Никогда ничего не бойся, малыш…

Взяв мальчика на руки, он вынес его из здания. Подошли Мишка и Игорь.

– Мать моя… – пробормотал Стариков. – Он описался… Тварь!..

Отворачивая лицо, он пошел к машине.

– Что это у него в руке? – спросил Саморуков.

Саша посмотрел на руку ребенка.

Сжав маленький кулачок, тот держал в руке подаренную конфету. Он сжимал ее так крепко, что сквозь бумажный фантик и тоненькие пальчики выдавилась густая коричневая масса…