Оружие и правила дуэлей

Полковник Пьюрфой, застрелив соперника на дуэли в Корке, потерял спокойствие души и стал памятником тех глупостей, которые заставляют человечество проливать кровь своих собратьев из-за каких-то частных ссор.

До того как состоялась фатальная дуэль между господами Колклоухом и Алкоком, стороны много лет поддерживали тесную дружбу и самая нежная привязанность жила в сердцах Колклоуха и мисс Алкок; она ждала будущего союза с избранником своей судьбы, который должен продлиться долгие и счастливые годы. Колклоух был опорой многих пожилых вдов и опекал всех соседей, кто попадал в трудное положение. Окружающие холмы были покрыты взволнованными зрителями этой дуэли, которые тщетно возносили молитвы ради спасения их давних друзей. Колклоух был убит, сердце мисс Алкок разбито, оставшийся в живых едва ли не потерял рассудок и через очень короткое время был призван к ответу, которого должен ждать каждый дуэлянт.

Майор Кембл неоднократно повторял, что он куда более несчастен, чем его погибший противник. Смерть Стакпола, павшего от его пули, привела к тому, что Кембл впал в глубокую тоску и скончался через четыре месяца после дуэли.

Генерал Гиллеспи больше никогда не был счастлив после трагической перестрелки с мистером Баррингтоном. В письме, полученном от мистера Бродигана, в котором идет речь о фатальной дуэли в Америке, он описывает, как мистер Барр, застреливший генерала Гамильтона, впал в прострацию; мы же можем привести несколько других случаев, которые дают читателю право воскликнуть:

Считаю, счастлив тот, кто погиб,

Ибо смерти приносят страдания выжившим.

НЕПОКОРНЫЕ ДУЭЛЯНТЫ

Секундант всегда должен покинуть место встречи, если дуэлянт к нему не прислушивается. В ходе дуэли между капитанами Д. и С. в Хаунслоу (ныне на западе Лондона) секунданты отказались присутствовать при дуэли, потому что их дуэлянты отказались от примирения.

Доктор Драй и мистер Кернс, секунданты Фредерика Э. Джонса, эсквайра, и капитана Парди, отказались присутствовать на месте, потому что после первого обмена выстрелами первый настаивал на продолжении дуэли.

Нам доводилось слышать о случае, в котором Генри Кэрролл, эсквайр, с неколебимой твердостью выступил против дуэли – мистер Кэрролл был джентльменом до мозга костей, личность которого была олицетворением чести; он с решительной неприязнью относился к дуэлям, и мы считаем, что он всегда прилагал все усилия, дабы добиться примирения сторон, когда его призывали в роли секунданта.

ОТОЗВАННЫЕ ВЫЗОВЫ

Было немало случаев, когда послание отзывалось, исходя из понимания, что такой отзыв может привести к достойному примирению. Раньше в таком случае предполагалось, что автор вызова ошибался и дело окончательно завершено.

В деле, где мне пришлось выступать в роли секунданта одного офицера, вызов был отозван, взаимные извинения принесены, и стороны достигли примирения.

В случае Магуайра и Лихи мистер Кроуфорд, как секундант первого, согласился отозвать вызов, исходя из понимания, что последний в таком случае принесет свои извинения.

ОТКАЗ СТРЕЛЯТЬ В ОСКОРБЛЕННОГО СОПЕРНИКА

Некоторые личности после выстрела соперника не пытались отвечать на него. Герцог Йоркский, который был горячим почитателем нашего кодекса, заявил, что явился на место дуэли лишь с целью дать удовлетворение полковнику Ленноксу, и разрядил пистолет в воздух. Маркиз Англси, от которого мы тоже получили благодарность за наши труды по этой теме, отказался стрелять в полковника Кадогана, и капитан Гарт последовал его примеру, не выстрелив в сэра Джейкоба Астли.

ЗАМЕНА ВЫСТРЕЛОВ

Офицер, который пишет на эту тему, говорит: «Я хочу обратиться ко всем, кто когда-либо пускал в ход свой пистолет, может ли он представить себе что-то более ужасное, что-то более невыносимое, чем те секунды, когда разыгрывается жребий на право первого выстрела – и можно ли ставить на кон жизни дуэлянтов».

ОСЕЧКА – ТО ЖЕ САМОЕ, ЧТО И ВЫСТРЕЛ

В фатальной дуэли Ньюбурга и Корри у первого произошла осечка, и, когда он готовился ко второй попытке, секундант сообщил ему, что осечка считается выстрелом. В случаях, которые мы собрали, есть описание еще нескольких таких же историй.

ПУСТИТЬ КРОВЬ ИЛИ СТРЕЛЯТЬ В ВОЗДУХ

Наверное, надо обладать духом подлинного убийцы, чтобы стрелять в джентльмена после того, как тот разрядил свой пистолет в воздух. (Именно так поступил Мартынов, убивший выстрелившего в воздух Лермонтова. – Ред.) Не так уж важно, выбраны ли шпаги или пистолеты, но появление крови должно тут же положить конец дуэли. Как-то один из дуэлянтов потребовал другой пистолет после того, как инициатор дуэли заявил, что он полностью удовлетворен, но секунданты очень убедительно объяснили, что он «явился, дабы дать удовлетворение, а не получить его».

ОТКАЗ ОТ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ХЛЫСТА

В добрые старые времена удары хлыстом и тростью были среди излюбленных обычаев, господствовавших в Ирландии до публикации этого кодекса, но это изменение вкусов публики не заслуживает ни капли сожалений.

Среди многих случаев, собранных для публикации, есть история о некоем полковом хирурге, который, грубо пустив в ход хлыст, потом изъявил желание с соответствующим извинением вручить его тому, кто вызвал его на дуэль, но испугался, что сей справедливый поступок может лишить и его самого, и семью средств к существованию, когда все обстоятельства станут известны его коллегам-офицерам. Его благородный соперник предложил, что он сам возьмет хлыст у него из рук, словно так и надо, и унесет его с собой.

Секундант советника Хатчелла заверил автора, что в дуэли, которая, к сожалению, оказалась фатальной для мистера Морли, он с любезного разрешения советника был готов принести извинение и сообщить, что тот отказывается от своего права ответить на оскорбление, которое нанес ему противник, прикосновением перчатки к лицу. Это обстоятельство оказывает честь мистеру Хатчеллу, отцу большого семейства, который проявил себя очень благородным противником.

В печально завершившейся дуэли между Блейком и Берком, хотя хлыст пустил в ход Берк, первый был готов принять любые приемлемые извинения, но Берк пал жертвой своего упрямства.

ИСХОД ВЫБОРОВ РЕШЕН ВЫСТРЕЛОМ

Действуй Джон Колклоух с должным уважением к тем интересам, которые он в силу профессиональных обязанностей защищал, он мог сказать секунданту своего противника: «Сэр, у меня нет никаких личных разногласий с моим добрым другом Алкоком, мы всегда поддерживали самые близкие отношения, и я не вижу оснований решать наш спор о представительстве графства Уэксфорд на дуэли. Я знаю, что свободные землевладельцы очень хотели моего возвращения, за что я им весьма обязан, но в случае печального исхода пусть они не считают его своим поражением».

ОПАСНОСТЬ ПУБЛИЧНОСТИ

В случае с сенатором О’Коннелом и д’Эстерре невозможно было предполагать результат гибели О’Коннела. Дуэль была бессмысленно навязана ему противником, известие о ней разнеслось, и место ее проведения было окружено тысячами «импульсивных детей», которые считали уважаемого джентльмена защитником их символа веры и страны. И кто тогда мог переубедить их? Мы решительно придерживаемся мнения, что дуэль не должна была состояться. У О’Коннела не было никаких личных разногласий с д’Эстерре, и, будь он так груб, что оскорбил бы советника, последний доставил бы его в суд Королевской скамьи, как в подобном случае сделал бесстрашный Курран. Тем не менее обстоятельства станут известны потом, вынудив О’Коннела доказывать, что он отнюдь не гордится тем, что убил д’Эстерре.