Оружие победы и НКВД. Конструкторы в тисках репрессий
Шрифт:
Танк А.О. Фирсова был не только на удивление быстроходным — разогнавшись, он мог совершить солидный прыжок через ручей, разрушенный мост или окопы. В военных частях даже разгорелось соревнование, кто дальше прыгнет. Порой танки совершали прыжки на десятки метров. Редко кому приходило в голову, что все на свете имеет свои пределы, и сильные удары при приземлении выводят из строя механизмы и в первую очередь шестерни зубчатых передач.
А в это время как раз подоспела компания по поиску «врагов народа». Началась она не 1937-м, как принято думать, а несколько раньше — вслед за процессом Зиновьева и Каменева в августе 1936 года. Началом борьбы с «врагами» на заводе №183 стало письмо военпреда ХПЗ наркому К.Е. Ворошилову «о подавляющем большинстве «бывших людей» в руководстве танкового отдела завода». Началась компания по выявлению «вредителей»: были арестованы главный инженер ХПЗ Ф.И. Лящ, главный металлург А.М. Метанцев, директор завода
А.О. Фирсов принадлежал к «бывшим», к тому же он уже и арестовывался, а на двигательную часть приходили нарекания из-за поломок шестерен. В конце 1936 года Фирсова сняли с должности начальника КБ, а в 1937-м арестовали, после чего долгие годы о выдающемся конструкторе его семья не получала никаких известий. Только через 20 лет его сыну вручили постановление о реабилитации отца «за отсутствием состава преступления».
Судьба семьи «врага народа» была печальной: дочери Фирсова приходилось выполнять грязную работу — убирать туалеты, чистить железнодорожные пути, работать грузчиком. Перед войной она попала в Ленинград. Эвакуироваться не удалось — началась блокада. Немцы обстреливали город, а в качестве ориентиров они использовали высокие сооружения — Исаакиевский собор, Адмиралтейство, Петропавловскую крепость, Инженерный замок и другие. Надо было их маскировать — но как? Требовались альпинисты. Начали искать, и среди людей, которые имели соответствующую квалификацию, нашли грузчицу в порту, Ольгу Афанасьевну Фирсову. Она увлекалась альпинизмом еще с детства, совершая вместе с отцом восхождения в Швейцарии. Горстка ленинградских альпинистов покрыла защитной краской или зачехлила купола и шпили.
А в канун Первомая 1945 года Ольга Фирсова снова поднялась наверх — чтобы «освободить» символ города — золотой кораблик на Адмиралтейском шпиле. Когда чехол полетел на землю, снизу раздалось дружное «Ура!»...
Производство танков БТ на Харьковском паровозостроительном заводе наладил директор Леонид Семенович Владимиров. Он сделал столь много для ХПЗ, что его имя тоже заслуживает упоминания.
Когда в октябре 1930 года Л.С. Владимиров был назначен директором, завод только начал осваивать выпуск танков. Танковое КБ было создано на ХПЗ в 1927 году, опыта по конструированию подобных машин не имелось, поэтому для запланированного танка Т-12 новое КБ должно было разработать лишь ходовую часть и трансмиссию (что было не трудно, поскольку на ХПЗ выпускались трактора), а корпус и башня разрабатывались в Москве под руководством С. Шукалова и при участии ведущего конструктора О.М. Иванова. Танк остался в опытном экземпляре, а более совершенный — Т-24 — стал первым в СССР серийным средним танком. 27 марта 1930 года в Управлении механизации и моторизации РККА состоялось совещание по вопросу изготовления установочной серии Т-24 в количестве 15 единиц. Исполнение заказа поручалось ХПЗ. Первые три машины появились в июле 1930 года. Вооружение этого танка штатной пушкой растянулось до 1932 года, а до того танк снабжался пулеметами.
7 ноября 1931 года на параде в Харькове проехали первые три машины БТ-2.
Л.С. Владимиров был во время Гражданской войны командиром полка, и с тех времен был хорошо знаком с И.Э. Якиром и Я.Б. Гамарником. Владимиров развернул выпуск танков невиданными тогда темпами — и этот темп сохранялся на заводе вплоть до эвакуации в 1941-м.
В 1933 году директора перевели на «Уралмаш», и здесь Леонид Семенович тоже сыграл важную роль буквально подняв завод. Если до него завод производил только доменное оборудование, то при нем «Уралмаш» смог освоить десятки видов новой техники. И позднее это сыграло очень важную роль, поскольку после оккупации немцами Харькова часть Т-34 будет с 1942 года выпускаться именно на «Уралмаше». Чтобы конструкторы были в курсе зарубежных новинок, Владимиров обязал их изучать иностранные языки. Исходя из чисто производственных критериев, он часто приглашал работать на завод специалистов из «бывших», даже тех, на ком было клеймо — к примеру бывшего полковника русской армии Э.В. Клодта, специалиста по дизелям, который якобы занимался «вредительством» на Николаевских судоверфях.
Когда в 1937 году началась охота на «врагов народа», начались аресты и на «Уралмаше», причем самых лучших специалистов и самых квалифицированных рабочих. На заводе даже засекретили табель зарплаты, поскольку было замечено, что доносы пишут на тех, кто больше получает. 1 сентября 1937 г., ночью, я вились и за Л.С. Владимировым. Следствие вел начальник отделения, лейтенант государственной безопасности М.Д. Ерман. Следователь использовал стандартный прием, пообещав в случае признания не трогать семью. Владимиров признал обвинения — а их было много — и был приговорен к расстрелу. Незадолго до суда он случайно узнал от сокамерника, что Ерман не выполнил обещание и его жена арестована. На суде Владимиров заявил, что членом контрреволюционной
организации не был. Но суд был уже пустой формальностью — без единого доказательства виновности, без защитника Л.С. Владимиров был приговорен к расстрелу.Рассказ о Владимирове я хочу завершить упоминанием, что следующим после него директором ХПЗ был И.П. Бондаренко. Именно при И.П. Бондаренко были освоены в серийном производстве БТ-5 и БТ-7, именно при нем был создан танковый дизель В-2. Бондаренко был арестован и расстрелян в 1937 году. Подробной информации о нем я не нашел.
Благодаря стараниям директоров танки БТ выходили из ворот ХПЗ, массовой, просто невиданной в мировом танкостроении серией. Однако к 1937 году БТ уже начали устаревать. В 1935—1936 годах в европейском танкостроении произошла своего рода революция. Французы взялись за производство тяжелобронированных машин. Поскольку ходовая часть танка могла вынести что-то одно — либо мощную броню, либо дополнительный колесный движитель, то приходилось выбирать: либо колесно-гусеничный движитель, который был у танков БТ и позволял им развивать большую скорость по дорогам на колесах, либо чисто гусеничный ход, что давало возможность делать танки с толстой броней и мощной пушкой.
К сожалению, руководство РККА, среди которых было много бывших кавалеристов, было буквально в упоении от стремительных БТ. И потому на заводе приходилось считаться со вкусами заказчика. Тем не менее под руководством изобретателя Н.Ф. Цыганова на ХПЗ был создан танк БТ-СВ-2, который имел наклонные броневые плиты — как спереди, так и с бортов. Танк был изготовлен в опытном экземпляре, для реального бронирования предполагалось два варианта бронирования: первый с толщиной плит в 40—55 мм, второй — с плитами толщиной в 20—25 мм. Испытания показали, что наклон плит вполне приемлем, но для реального бронирования ходовая часть слишком слаба. Танк был колесно-гусеничным.
Нужно было отказаться от колесно-гусеничного принципа. Великая заслуга Кошкина и состоит в том, что он смог убедить руководство — в первую очередь Сталина — отказаться от старых взглядов и выбрать чисто гусеничную машину, Т-34 — эта идея вызревала на ХПЗ уже давно. Хотя конструкторскому бюро ХПЗ было заказано создать еще один колесно-гусеничный танк, оно стало проектировать сразу два: заказанный колесно-гусеничный, под обозначением А-20, и гусеничный А-32. Руководство разработкой обеих машин Кошкин поручил А.А. Морозову, что было очень смелым шагом, поскольку А.А. Морозов считался «правой рукой врага народа Фирсова».
Естественно, любители доносов «сигнализировали» о «вредительских разработках», в результате несколько человек из конструкторского бюро было арестовано. Кошкин обратился лично к Сталину и сумел отстоять своих специалистов. Обе машины удалось создать в сжатые сроки, к первой половине 1939 года.
Спешка была невероятной — СССР и так уже сильно отстал от других стран в создании танка с «противоснарядным» бронированием. Во Франции «противоснарядное» бронирование уже имели и тяжелые, и средние, и легкие танки. Пошедший еще в 1935 году в серию французский тяжелый танк B1 имел броню толщиной 40 мм, в 1936 году последовал заказ на B1-bis с броней 60 мм, а в 1937-м был изготовлен опытный B1-ter с броней 70 мм.
Великолепный французский средний танк S35 имел лобовую броню толщиной 41 мм, а броню башни — 56 мм. На время создания S35 такой брони не было ни у одного танка в мире. Мало того — это был первый танк, башня и корпус которого были отлиты целиком. Корпус состоял из трех частей, которые скреплялись болтами. Высокая скорость и неплохая 47-мм пушка делали танк очень грозной машиной. Фактически это был первый танк нового поколения, который включал в себя три основные качества танка: бронирование, вооружение и скорость.
Во многом проектируемый Кошкиным танк повторял S35, но в улучшенном варианте. Пушка имела больший калибр, двигатель был дизельным, и, что особенно важно, число членов экипажа было не три, как во французском S35 и советских БТ и Т-26, а четыре. Это снижало нагрузку на командира танка и позволяло ему оказывать больше внимания полю боя.
Благодаря мощному дизелю В-2 танк А-32 имел высокую скорость, равную скорости колесно-гусеничного А-20, и серьезный запас по весу. Из-за этого запаса было решено увеличить бронирование танка. 19 декабря 1939 г. совместным постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) и правительства было решено изготовить два образца танка, вооруженных 76-мм пушкой и защищенных броней толщиной 45 мм. Здесь надо отметить важный момент — в литературе часто утверждается, что Т-34 был принят на вооружение 19 декабря 1939 года. Но танка, которого еще не существует и не испытан, принять на вооружение не могли. 19 декабря 1939 года постановлением Комитета Обороны при СНК СССР № 443сс танк А-34 был всего лишь рекомендован для принятия на вооружение под обозначением Т-34 «в случае успешных госиспытаний пробегом на 2000 км». Эту маленькую поправку нужно сделать потому, что она объясняет трагическую гибель Кошкина в 1940 году.