Оружие Победы

«…В апреля 1920 года по распоряжению тов. Ленина меня вызвали с Юго-Западного фронта, где я был инспектором инженерных войск.

Явившись к Ильичу, я получил должность лаборанта по работе в области радиотехники при Нижегородской радиолаборатории, где производились работы над токами высокой частоты и телемеханики (управление посредством радио на расстоянии) и т. д.»

В воспоминаниях ни слова не говорится о тех неудачах, которые он претерпел. И как оправдание самого себя он приводит ленинские слова, якобы ему сказанные: «…Не ошибается тот, кто ничего не делает, — была его (Ленина — Авт.) обычная фраза. — Не надо бояться ошибок. Надо исправлять ошибки и продолжать работать дальше».

Из подписи видно, что дальше Степан Ботин стал техническим директором акционерного общества «Радио-передача». Хорошая, солидная должность.

Полтора года морочил головы «спецам» изобретатель-неудачник. Почему же никто сразу не распознал в нем авантюриста? Может быть покровительство Ленина сыграло свою роль?

Скорее всего, дело было в другом. «Спецы» верили в техническую идею, которую Ботин старался превратить в реальность. Эта техническая идея давно витала в воздухе, и кто-то должен был ее реализовать. Пусть попробует Ботин.

Мир науки в те годы был тесен. «Спецам»-электротехникам хорошо были известны имена двух ученых — Филиппова и Пильчикова, загадочным образом ушедших из жизни. Их смерти вызвали бурную волну пересудов.

Михаила Михайловича Филиппова любопытствующая молодежь знала как редактора журнала «Научное обозрение». Любители чтения не могли пропустить его роман «Осажденный Севастополь», а знатоки философии не пропускали его статей в академических изданиях.

По версии, которая бытует и поныне, ученый отравился реактивами, которые применял в своих опытах.

В день своей смерти 11 июня 1903 года он отправил письмо в газету «Русские ведомости», где писал:

«В ранней юности я прочитал у Бокля, что изобретение пороха сделало войну менее кровопролитной. С тех пор меня преследовала мысль о возможности такого изобретения, которое сделало бы войны невозможными. Как это ни удивительно, но на днях мною сделано открытие, которое фактически упразднит войну.

Речь идет об изобретенном мною способе электрической передачи на расстояние волны взрыва, причем, судя по примененному методу, передача эта возможна и на расстояние в тысячи километров, так что, сделав взрыв в Петербурге, можно будет передать его действие в Константинополь. Способ изумительно дешев и прост. Но при таком ведении войны на расстояниях, много указанных, война фактически становится безумством и должна быть упразднена.

Подробности я опубликую осенью в мемуарах Академии наук».

Только после публикации этого письма гибель ученого вызвала подозрение. Обнаружилось, что часть архива ученого… исчезла. Друзья Филиппова утверждали, что он провел 12 успешных опытов и считал задачу решенной. Описаний этих опытов не обнаружили.

Через пять лет уходит из жизни профессор Харьковского университета Николай Дмитриевич Пильчиков. Состоятельный и успешный ученый стреляет себе в сердце…

Правда медицинские эксперты с подозрением отмечают, что револьвер «Бульдог», из которого якобы застрелился ученый, лежал аккуратно на прикроватной тумбочке.

Сыщики обнаружили в бумагах профессора беспорядок и установили, что кто-то похитил записи и чертежи, касающиеся радиоуправления.

Свидетели в один голос заявляли, что в последнее время Николай Дмитриевич вел себя как-то странно. А началось все после того, как он прочитал в университете лекцию о подрыве мин, «не имея к ним никакого отношения». Точно спасаясь от преследователей, он попросил убежище в частной клинике, где его и настигла смерть. До сих пор нет ответа на вопрос было это самоубийством или его убили.

Работы Филиппова и Пильчикова и были теми летающими в воздухе идеями. Их подхватывали. Одна из таких попыток и принадлежала Степану Ботину. Четко прослеживается, что он хотел соединить фантастическую идею об «упразднении войны» Филиппова с реальным способом это сделать Пильчикова.

Не вышло. У Степана Ботина не вышло.

Хотя мне припоминается один разговор с ветераном Нижегородской радиолаборатории. Он рассказывал, что участвовал в опытах взрывов снарядов на расстоянии. Подрывали их на Телячьем острове, а сигнал посылали непосредственно из радио лаборатории. Тогда я ничего не знал о Степане Ботине и разговор этот пропустил. До сих пор каюсь. Теперь уже ничего не вернешь.

Если у горе-изобретателя ничего не получилось, тогда кто же взрывал снаряды на волжском острове. Выходит Степан Ботин был не один?

В полном собрании сочинений В. И. Ленина можно отыскать текст записки, адресованной Г. М. Кржижановскому:

«…Что сегодня в „Правде“ об открытии Чейко? Очередная утка? А если серьезно, то зачем печатать о взрывах на расстоянии? Черкните два слова: может быть надо запросить Харьков или вызвать Чейко, или поговорить какому-либо спецу по телефону с Харьковом».

Записка датирована 26 ноября 1921 года. Только что в Нижегородской радиолаборатории закрыли опыты Степана Ботина.

В газете «Правда» действительно была напечатана заметка о харьковском изобретателе инженере-электрике Чейко. Сообщалось, будто бы он открыл новые лучи, излучаемые магнитным полем, тепловой эффект которых позволяет взрывать на расстоянии без проводов мины. Эти лучи, по словам автора сообщения, могут быть использованы также в медицине, геодезии, астрономии и т. д.

Изобретателя вызвали из Харькова в Москву, но по болезни он не смог приехать сразу же. Только в начале следующего года Чейко появляется в Москве. И все, больше о нем ни слова… Можно предположить, что он был послан в Нижний Новгород и те взрывы на Телячьем острове — его работа. Или чья-то другая?

К этому времени В. И. Ленин знакомится еще с одним изобретателем — Владимиром Ивановичем Бекаури. Железнодорожный техник по специальности, он был знаком со взрывным делом. Еще в 1905 году он делал бомбы и даже смастерил пушку для грузинских революционеров.

Разговор с Лениным был конкретным и кратким. Бекаури говорил о танках и самолетах, управляемых по радио, а также о радиоминах. Наученный горьким опытом, Ленин попросил Бекаури принести чертежи и технические выкладки. Больше того, он присутствует на опытах звукового телеуправления. Бекаури показывает ему, как меняя силу голоса, можно зажигать красную или синюю лампочку.

Ленин дважды ставит вопрос о Бекаури на заседаниях Совета труда и обороны. В конце концов он подписывает мандат, которым Бекаури поручалось организовать техническое бюро для «осуществления в срочном порядке его, Бекаури, изобретения военно-секретного характера».

В Петрограде было сформировано особое техническое бюро по военным изобретениям специального назначения — Остехбюро. В качестве «спеца» в бюро вошел крупный ученый в области электро- и радиотехники профессор Петрозаводского политехнического института Владимир Федорович Миткевич. Привлечь его к работам посоветовал Ленин, знавший профессора как опытного специалиста по совместной работе над планом ГОЭЛРО.