Ось мира. Медынское золото
Шрифт:
— У меня нет лишнего ножа, — сказал Скор.
— Забери у неё. Ей нож всё равно не нужен. Она уже расхотела кончать с собой.
— А ты, значит, захотела...
— Нет. Но если меня схватит Гайтовий, я убью его. Ты не понимаешь, что он очень страшный человек.
— Он не человек. Он наманец и маг. А ты его убить не сможешь, у тебя дрожат руки. Тебе не поможет даже гардианский нож.
— Дай мне его. А себе забери свой.
Скор шестым чувством ощутил, как замерла Лия, ожидая его ответа. И он сказал:
— Тут, у вас в Намане, я видел на башне флюгер. Это такой смешной
Произнеся такую длинную фразу, Скор вдруг почувствовал облегчение, словно отпустило его наваждение, не дававшее спокойно жить. Вопреки всем наваждениям, он сделал правильно, а завтра выйдет на след войска и непременно догонит своих.
Третий легион подошёл с юга в тот же день. И вновь, против всех правил, над ним вздымалось четыре бунчука. Теперь у имперцев был перевес не только в простых войсках, но и магический тоже. Хаусипур оголил все границы, забрал боевых магов, где было можно и нельзя, и медленно начал затягивать петлю окружения на шее лесного войска. Конные отряды могли бы на рысях вырваться из ловушки и обрушиться на страну, оставшуюся почти без защитников, но пешему войску, отягощённому обозом, податься было некуда.
— Сейчас не до геройств, — рассудительно говорил Напас. — Я за то, чтобы уходить назад через горы. Тяжело будет без Инейко, ну да управимся.
— Обоз наш сильно огрузнел, — напомнил Милон.
— Своя ноша не тянет.
— С тяглом что делать? Сам знаешь, лошадей без троп не перетащим, они беситься станут. А по ту сторону хребта новыми не разживёшься, всё пограблено.
— У степняков купим. Ноне есть на что.
— Они, конечно, нам теперь союзники, — промолвил Ризорх, коснувшись подаренной Катумом сабли, — но мошной перед ними трясти не следует. Прознают, что наманская казна у нас, мигом из союзников врагами станут.
— Это все понимают. Чать не дурнее глупых. А ты вот что скажи, старой, если не назад через горы, то куда? С имперцами разбираться раньше надо было, пока к ним подмога не подошла. А теперь с одним отрядом сцепишься, другие в спину ударят. Не выстоим.
— Втихую мимо просочиться. Не только те, что возле городка засели, умеют войско прятать. Мы тоже умеем.
— А потом куда? Страна незнакомая... — начал Милон, но договорить ему не дали. В шатёр поспешно вошёл один из ратников. Вид у него был такой, что все взгляды невольно повернулись к нему.
— Там!.. — задыхаясь, произнёс вошедший, — поймали... то есть привели, вернее, он сам пришёл... Парень, который пропал, лучник Скор, а с ним две наманских девицы, уж не знаю откуда. Он говорит, что у него для вас важное сообщение.
Ведуны переглянулись и молча вышли из шатра.
Скора привели минут через пять, так что прибежавший вперёд посланник успел рассказать, что парень вышел на один из дозоров и немедленно потребовал, чтобы его связали, потому что на него наложено страшное заклятие.
— И нож у него какой-то особый, волшебный саморез.
Заберите, говорит, и отдайте колдунам, пока он сам кого-нибудь не прирезал.Ризорх слушал объяснения вполуха, задумчиво покачивая головой. Остальные ведуны тоже молчали. Что толку выспрашивать того, кто ничего не знает, если сейчас появится очевидец?
Скора привели ещё двое дозорных. Испуганные наманки шли сзади. Сейчас они вновь жались друг к дружке, словно и не было между ними вражды.
Скор торопливо начал рассказывать, как отстал от своих, где бродил и что видел. Даже сейчас он оставался разведчиком и стремился рассказать самое важное. Когда рассказ дошёл до двух магов, обосновавшихся в ущелье, ведуны молча переглянулись, но никто не прервал Скора. Для расспросов будет время потом.
Наконец, Скор замолк. Ризорх медленно обошёл его, внимательно разглядывая. Особенно долго любовался связанными руками.
— Да, тут напутано, — произнёс он так, что можно было подумать, будто речь идёт об узле на запястьях. — Кто защитные заклинания накладывал, ты, что ли, Напас?
— Я накладывал, — сказал Бессон.
— Тебе и разбираться. Там, никак, поверх твоих заклятий что-то наложено. Снять сможешь?
— Как нечего делать. — Бессон замер на мгновение, потом резко взмахнул рукой, словно срывал паутину, натянутую поперёк пути. Отшагнул, любуясь делом своих рук. — Готово.
— Зря ты, парень, боялся, — сказал Ризорх. — Никакого проклятия на тебе не было. А нож, конечно, заговорённый, но и в нём особых ужасов нет. На вот, забери его. У нас теперь половина воинов с такими ножами, добыли в последнем бою.
Скор стоял дурак дураком, как заново родившись. Ризорх тем временем повернулся к девушкам.
— А теперь займёмся твоими подружками, — произнёс он на торговом. — Ну-ка, милая, как тебя величают?
— Хайя, — прошептала старшая. Потом она выпрямилась и, глядя поверх голов, произнесла: — За меня вам дадут большой выкуп.
— Погоди про выкуп-то. Давай по порядку.
— Мой отец очень богат. Это один из самых могущественных людей государства. Если вы сохраните мне жизнь и честь, он хорошо заплатит вам.
Ризорх подошёл совсем близко, протянул руку ладонью вверх.
— Дай-ка для начала сюда свой оберег.
— Какой оберег? У меня нет оберега.
— Ты мне врать-то не смей. Что мне, самому его отбирать? Годы мои не те — у девки меж сиськами шарить.
Бормоча беззвучные проклятия, Хайя сняла с шеи цепочку с камнем. Ризорх качнул рукой, как бы взвешивая украшение, и спрятал цепку в нагрудный кисет. Потом спросил негромко, но так, что все слышали:
— Ты, девонька, знаешь, кто я такой? Я — лесной колдун, старший из тех, что сюда пришли.
Хайя судорожно кивнула.
— Ох, и заклятий на тебя наложено, болезная, души не видать. Ото всего тебя предохранили: и мысли твои потаёнными останутся, и внушить тебе ничего нельзя, и ещё что-то вовсе неудобьсказуемое. Видать, в хороших руках ты побывала. А скажи-ка ты мне, знаешь ли, как бывалый колдун все эти заговоры ломает? И что после этого с тобой станется, знаешь?
— Не получится, — бледными губами прошептала Хайя.