Оса в паутине

Айс выпустила из пальцев белый пушистый шарик, и тот взмыл к потолку, озарив камеру неярким, мягким светом.

— Ох, — сказала Айс. Рука ее метнулась к губам, — ох, — повторила она. И покачала головой. — Извините. Если бы я знала, я осталась бы снаружи.

— Зато так я не опасен, — даже сейчас он улыбнулся. И улыбнулся, искренне, — ну, почти не опасен. Добрый день, госпожа фон Вульф.

— Добрый, — с запинкой ответила Айс.

— Я вас умоляю, не надо так смотреть, — голос его оставался мягким, чуть-чуть насмешливым, — это всего лишь необходимые меры предосторожности. Ничего страшного.

Да, наверное. Но не смотреть она не могла. Просто не получалось оторвать взгляд от прикованного к стене человека. Стальной ошейник. Стальной пояс. Стальные браслеты на запястьях. Цепочка от них пристегнута к ошейнику. А от ошейника толстая цепь уходит куда-то в темную, глубокую дыру. Как раз над его головой.

Он, кстати, совсем невысок, этот Тиир фон Рауб, чудовище из тевтских ВВС. Невысок и худощав, на взыскательный взгляд, так даже, пожалуй, слишком. Но слабым или хрупким отнюдь не кажется, скорее наоборот, впечатление от этого летуна, как от тонкого и гибкого клинка. Из тех, что рубят подброшенный в воздух шелковый лоскут.

Если бы не цепи. Тяжелые даже на вид и такие нелепые.

— Холодное железо, — он глянул исподлобья хитрющим глазом. Одним. Второй заплыл окончательно, — суеверный вы народ, уруки.

— Иногда, — Айс подошла ближе.

Да, он совсем невысок, ниже ее на полголовы. И, оказывается, у него светлые волосы. Пепельные. Это красиво.

— Жаль вас разочаровывать, — фон Рауб покривился и вдруг, рывком, стал сантиметров на десять выше, — честное слово, госпожа фон Вульф, обычно я выгляжу несколько ухоженнее. Доказать это сейчас нет никакой возможности… — сквозь насмешку в теплом голосе впервые проглянули досада и легкий стыд, — увы, вам остается поверить мне на слово.

— Я верю, — Айс разглядывала его, чуть смущаясь и напоминая себе, что она, в конце концов, ученый, а этот человек — любопытнейший экземпляр, представитель неведомого науке вида… — я верю и даже могу себе это представить.

Ей хотелось сделать это вчера. Сегодня представилась возможность. Айс протянула руку и коснулась его лица. Увидела изумление в черном-черном, непроглядно-черном взгляде.

И шепнула:

— Хочу посмотреть, верны ли мои представления.

Осторожно-осторожно. Чтобы не сделать больно. Хватит с него боли, честное слово, слишком много ее для одного человека. Самыми кончиками пальцев… Безобразный синяк. Черты лица такие тонкие, острые скулы эльфийской лепки… У кого поднялась рука?

Вот. Так куда лучше.

— Смотреть двумя глазами удобнее, правда? — она улыбнулась, впервые разглядев в горящих черных глазах недоверие и растерянность. Ей он верил, да, верил. Он не мог поверить в происходящее. — А я думала, вы никогда не теряетесь.

Он не ответил. Опустил ресницы, длинные и острые… может, и вправду эльфийская кровь?

Может быть.

Заодно долой и щетину. Мужчины его породы собственную небритость воспринимают болезненнее, чем, скажем, сложный перелом берцовой кости. Хуже для них разве что не очень свежее белье.

Губы разбиты. Больно, да? Ничего, потерпи немножко, сейчас… а этот шрам, он не от удара. Айс знала, от чего остаются такие рубцы, и едва сама не прокусила губу от острой, болезненной жалости. Сейчас, когда с него слетела маска, она смогла заглянуть в его душу. В темноту, в холодную и сырую каменную тьму. Давит, со всех сторон давит, и солнца нет, нет ветра, нет даже звуков, кроме бесконечного, сводящего с ума журчания воды по холодным камням.

— Бедный мальчик, — Айс обняла пальцами его притянутые к подбородку ладони, такие узкие, красивые, длиннопалые кисти, — птаха, и косточки птичьи…

Он вздрогнул. На тонких запястьях арбалетными тетивами проступили напрягшиеся жилы. Дикий, запредельный какой-то ужас во взгляде.

Миг. И сгинуло наваждение. Погасло за опустившейся сеткой ресниц.

— Я… — голос хриплый, потерянный, — …спасибо… право же, оно того не стоит…

— Так ты намного красивее, — она взъерошила его серебряные волосы, — разве плохо? А кроме того, если бы не я, ты бы здесь не оказался.

Ну вот. Сказала. Напомнила то очевидное, о чем оба, кажется, позабыли. Зачем?! Затем, что надо. Так надо.

— Если бы не я, — он кривовато улыбнулся, — понес меня черт за царским мерседесом… Правда, спасибо. Дерьмо! — от резкого рывка звякнули цепи, жалобно заскрипела по камню сталь. — Почему здесь? Почему так? Почему ты меня спасаешь, а не я тебя. Это… — он замолчал, сжимая кулаки, слова искал и давил лезущие на язык ругательства, — это неправильно, — выдохнул наконец.

— Зверь, — удивительно легко оказалось выговорить его имя, — это неправильно, да, но не окажись ты здесь, разве ты заметил бы меня?

Горько и больно, но правда редко бывает радостной. Айс фон Вульф, Айс де Фокс — урод-полукровка, смесок, мутант. Эльрик, ее сильный, добрый, любимый Эльрик слишком стар и слишком мудр, чтобы обращать внимание на внешность. А вот этот юный, красивый, эльфоглазый мальчик… нет, он, конечно, не стал бы кидать в нее камнями, как другие. Он лишь скользнул бы пренебрежительно взглядом и усмехнулся, поразившись такому уродству. Или по ситуации — выдавил из себя несколько холодных и вежливых слов. Еще неизвестно, что хуже. Иногда камни предпочтительнее. Тех, кто бросает, можно ударить в ответ.

— Не заметить тебя? — он покачал головой. — Это ты так шутишь? Айс, я мечтал познакомиться с того дня, как впервые о тебе услышал. Ученый, оперирующий понятиями, до которых здесь не дорастут никогда, маг, работающий с материями, о которых я уже не надеялся услышать, человек, представляющий мир так же, как я… Черт, — он усмехнулся, — мне с моих знаний толку мало. Я, как видишь, приспособился, принял здешние законы и правила. Так легче. А ты живешь по-своему, и все вокруг вынуждены подстраиваться под тебя. Не заметить… Это ты не должна была меня замечать. Легат старой гвардии — не того полета птица. Самое обидное даже не это, — Зверь подвигал скованными руками, цепи чуть звякнули, — обидно то, что ты еще и женщина.

— Почему? — она улыбалась. Удивительное чувство, необыкновенное! Раньше так было только с Эльриком. Он видел в ней женщину, сильный, мудрый, древний — он видел. Но этот мальчик…

— Да нипочему, — Зверь пренебрежительно поморщился, — просто лучше бы ты была заучившейся очкастой воблой.

— Думаешь? То есть ты предпочел бы, чтобы здесь сейчас была такая вот вобла?

— Нет! — он поспешно замотал головой. — Не надо. Ты можешь это устроить, я знаю, но… нет. Уж лучше я буду лелеять свои комплексы. Ну, там, простой пилот и настоящая леди, романтика, все дела.