Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны

Его приказ исполнил командир 1-го конного корпуса Кавказской армии генерал-лейтенант Виктор Леонидович Покровский, известный своей жестокостью. Даже казачий генерал Андрей Григорьевич Шкуро, не замеченный в либерализме, поражался тому, что творил Покровский:

«Однажды, когда мы с ним завтракали, он внезапно открыл дверь во двор, где болтались на веревках несколько повешенных.

— Это для улучшения аппетита, — сказал он».

Генерал Покровский приказал разоружить дивизион, верный Кубанской раде, арестовал сторонников самостоятельности и устроил военно-политический суд.

Депутата и полкового священника А. И. Калабухова, который вернулся, чтобы доложить Законодательной раде об итогах работы в Париже, приговорили к смертной казни, и на следующий день, в семь часов утра, его повесили на Крепостной площади, причем военные запретили снимать его труп. Это вызвало возмущение в городе, женщины здесь собирались, плакали, причитали:

— Батюшка, батюшка…

Деникин приказал Петру Николаевичу Врангелю «принять все меры для предотвращения преступной агитации в Екатеринодаре». Врангель, желая покончить со свойственным казакам стремлением обособиться, велел своим подчиненным арестовать всех, кого они считают нужным посадить.

То, что совершил Врангель в Екатеринодаре, называется военным переворотом, на улицах появились патрули, развернулись войска, они окружили Законодательную раду, и под винтовочными дулами депутаты приняли конституцию кубанской республики и самораспустились. Вся власть перешла воинскому атаману.

Генерал Врангель подписал приказ по Кавказской армии: «Прикрываясь именем кубанцев, горсть предателей, засев в тылу, отреклась от Матери-России. Некоторые из них дошли до того, что заключили преступный договор с враждебными нам горскими народами. Преступники оказывали содействие врагам России, красной нечести. Я обязан спасти армию и не допустить смуты в ее тылу».

Врангель распорядился арестовать всех, кого разведка считала агентами большевиков. В ту же ночь взяли семьдесят человек. Шестерых Врангель приказал предать военно-полевому суду. Всех приговорили к смертной казни. Кубанская общественность обратилась к генералу с просьбой о помиловании. Последовал отказ. Через день приговор привели в исполнение.

Кубанцы ничего не забыли и не простили. Кубанские казаки стали в массовом порядке дезертировать из армии Деникина. Военный историк, служивший в белой армии, подвел итог: «Кубанцы и донцы были наиболее сильными и значительными мускулами в теле Добровольческой армии, но обладали удивительной особенностью не подчиняться центрально-мозговой системе, а потому почти всегда действовали вразброд. В результате Добровольческая армия, родившись на Дону, умерла на Кубани».

«Я не думал, что они такие идиоты»

К началу 1919 года в стране практически не осталось иностранных журналистов. Телеграммы из России шли неделями. Поступала отрывочная информация о перипетиях Гражданской войны. Газеты писали о том, что большевики национализировали женщин, церкви превращены в бордели, а отряды китайцев вызваны в Россию для расправы над врагами большевиков.

«Нью-Йорк таймс», газета с таким высоким реноме, и та с ноября 1917 по ноябрь 1919 года девяносто один раз сообщала, что правительство большевиков пало, четыре раза — что Ленин и Троцкий готовятся бежать из России и один раз, что Ленин убит (см. «Новая и новейшая история», № 5/2008).

В Париже знали о ситуации в России так же мало, как об обратной стороне Луны. Британский премьер-министр Ллойд Джордж, пожалуй, знал меньше других. Он считал, что Харьков — это фамилия русского генерала.

К концу 1918 года в России находилось сто восемьдесят тысяч иностранных солдат. Но, вообще говоря, когда осенью восемнадцатого Германия капитулировала и закончилась Первая мировая, исчезли основания для пребывания союзнических войск на российской территории.

Интервенция, предпринятая против немцев, приняла совершенно иной характер. Страны Антанты не собирались участвовать в Гражданской войне. Но начали поставлять белым оружие, обмундирование, боеприпасы и постепенно втянулись. Поговаривали даже о крестовом походе против безбожных большевиков. Но нашлось и множество противников военного вмешательства. Скажем, канадцы, которые, подчиняясь общему решению, отправили своих солдат в Сибирь и на Север, не скрывали своего желания вернуть их на родину.

Англию, пожалуй, устраивала слабая Россия во главе с большевиками, если они не станут покушаться на Индию и Средний Восток. Франция, напротив, не возражала бы против сильной России с белым правительством — как будущий противовес Германии, которая когда-нибудь оправится от поражения в Первой мировой. К тому же французские вкладчики хотели бы получить свои деньги, вложенные в Россию.

Англичане заключили с французами «Соглашение по вопросу о деятельности в Южной России». Речь шла об объединении сил и расходов на поддержание антибольшевистских сил. Договорились: французская зона — Южная Украина и Крым, британская — Кавказ и Центральная Азия.

Французы обещали выделить двенадцать дивизий для высадки на Юге России. Через Одессу намечалось снабжать армию генерала Деникина всем необходимым. Но из этого мало что получилось. Французам не хватало ни средств, ни сил, ни желания, чтобы активно участвовать в российских делах.

Правительство отправило смешанный корпус из французских, греческих и польских солдат в Одессу. Там они столкнулись с множеством врагов — от большевиков до украинских националистов и анархистов. Корпус разлагали большевистские агитаторы, говорившие по-французски. Солдатам, пережившим битву с немцами под Верденом, не улыбалась перспектива сложить голову в России. Вспыхнули волнения на французских кораблях в Черном море, и в апреле 1919 года французские войска поспешно покинули Одессу. Затем ушли из Севастополя.

Больше французы в интервенции фактически не участвовали, хотя Верховный главнокомандующий союзными войсками маршал Фердинанд Фош носился с планом формирования объединенной армии из поляков, финнов, чехов, румын, греков и русских военнопленных из немецких лагерей.

Накануне Рождества, в декабре 1918 года, один из первых советских дипломатов и будущий нарком Максим Максимович Литвинов отправил из Стокгольма телеграмму Вудро Вильсону.

Народ России, писал Литвинов от имени Совета народных комиссаров, разделяет стремление американского президента к миру, справедливости и гуманизму. Советское правительство стремится к самоопределению и открытой дипломатии. Желает мира, чтобы построить лучшее общество. Блокада и вмешательство Антанты только ухудшают ситуацию в стране. Что может Вильсон предпринять, чтобы помочь России?

Литвинов предлагал встретиться.

Впечатлительного американского президента, который не хотел посылать войска в Россию, телеграмма поразила. Ее прочитал и премьер-министр Ллойд Джордж. Поговорить с Литвиновым в Стокгольм отправили американского дипломата Уильяма Баклера. Вернувшись, 21 января 1919 года Баклер представил обнадеживающий доклад: советское правительство готово к переговорам. Можно обсуждать вопрос о выплате долга и предоставлении концессий иностранным компаниям. И в Москве согласны перестать призывать к мировой революции.

В тот же день, 21 января, президент Вильсон и премьер-министр Ллойд Джордж предложили: пусть русские противоборствующие стороны пришлют свои делегации, чтобы они выработали общую позицию и при посредничестве великих держав сформировали общую делегацию на мирных переговорах. А на время переговоров прекратят между собой боевые действия.

Предложение Вильсона было отправлено представителям «всех политических группировок в России». Переговоры предлагалось провести на Принцевых островах в Мраморном море. Это было излюбленное место для пикников жителей Константинополя. Острова, принадлежавшие Турции, находились под военным контролем стран Антанты. Выбрали Принцевы острова, потому что туда большевики могли попасть напрямую — не через другие страны, где большевиков не признавали.