Осень на Сиреневом бульваре (сборник)
Шрифт:
– Немедленно поехали к ней домой! – решил не меньше меня перепуганный муж.
И тут я поняла, что даже не знаю ее адреса. Знаю только, какой дом, а в квартире так ни разу и не была.
– Ты безалаберная! – орал муж. – Как ты могла отдать ребенка неизвестно кому и неизвестно куда?! А паспортные данные ее ты хоть переписала?
– Нет.
– О боже! – супруг мой порой впадал в настоящие истерики. – Боже! Что же теперь делать? Где наш сын?! Давай звонить – в полицию, в МЧС, в скорую – не знаю куда!
– А в скорую-то зачем? Ладно, поехали к ее дому! Кажется, она что-то говорила про вид с седьмого
И мы поехали. К счастью, подъезд оказался всего один. Мы поднялись в лифте на седьмой этаж. На лестничной площадке было четыре двери.
– Я знаю, как найти брата! – сказала моя дочь. – Тихо!
Она подошла к одной из дверей, приложила к ней ухо, послушала. При этом она закрыла глаза и зачем-то водила по кругу руками – насмотрелась «Битвы экстрасенсов».
– Здесь его точно нет!
– Это тебе не игра! – разозлилась я.
– А я и не играю, – обиделась дочь, – сами тогда ищите!
Я обошла все четыре двери, так же, как дочь, прислушиваясь к их тайной жизни.
За одной из них отчетливо услышала детский плач. Не было никакого сомнения – плач нашего сына.
– Он здесь! – Я яростно надавила на звонок и, не дожидаясь ответа, забарабанила в дверь кулаками. Присоединился и муж. Мы звонили и звонили, и стучали в дверь кулаками и ногами.
Наконец нам открыли: на пороге стояла испуганная Марина с зареванным Ильей на руках.
– Ты что, с ума сошла?! – накинулся на нее муж.
– Илюшенька, мальчик мой, иди скорее к маме! – плакала я и целовала его куда попало.
– Я тебе покажу, гадина, как детей воровать! – супруг мой крепко ухватил няню за волосы.
– А-а-а-а, отпусти, отпусти! – завизжала она.
Прибежал ее пьянющий муж, попытался вырвать свою жену из рук разъяренного отца Ильи, за что крепко получил по физиономии. В довершение ко всему я отвесила Марине звонкую пощечину.
– Так, все, хватит! – крикнула моя дочь. – Прекратите! – и ткнула в пальцем в Марину. – Это не няня, это чудовище. И мы должны расколдовать ее, превратить обратно в добрую фею.
…Потом Марина долго причитала, умоляя не сдавать ее в полицию, а супруг ее, слегка протрезвевший от потасовки, был спешно отправлен в магазин за тортом.
– Я не знаю, зачем я это сделала, не знаю, – всхлипывала Марина, – мне просто захотелось представить, что у меня есть сын, что Илюша – мой сын, понимаете?
Мы сурово молчали.
– Я увезла его сразу, как только вы уехали. И все десять дней была ему настоящей мамой.
– Настоящая мама у него только одна, – назидательно сказала дочь, – вот она, – ткнула в меня пальцем.
– Да, да, я знаю, – закивала няня, – знаю, но мне так хотелось… так хотелось ощутить… Вы же знаете, у меня не может быть детей. Никогда, понимаете? Ни-ког-да!
– И поэтому ты решила украсть нашего? – сжал кулаки муж.
– Простите, простите, я не знаю, что на меня нашло… Я так хотела побыть мамой… Вы только в полицию не сообщайте, ладно?..
Сейчас Илюше два с половиной года. До садика еще полгода.
Он гуляет с няней на детской площадке, сидит в песочнице, увлеченно насыпая песок в ковшик большого желтого экскаватора.
– Малина, Малина! – зовет он няню. – Смотли. Какой у меня полный коф пефка!
Марина кивает и мечтательно улыбается, глядя на ребенка.
Именно
я настояла на том, чтобы ее у нас оставить. Муж, конечно, был против. И дочь предостерегала: злые силы опять могут заколдовать ее и превратить в чудовище. Но я знала: ни одна няня не будет относиться к нашему сыну как мать. Никто. Кроме бездетной, беспутной и несчастной Марины.Сейчас я жду третьего. Няню для него искать не придется – она у нас уже есть.
Поэта лира золотая
Когда Иван умер, мне даже не было особо жаль. Ну жаль, конечно, но так, как жалеют соседа по лестничной клетке, – с безболезненным любопытством.
На протяжении двадцати пяти лет Иван звонил мне раз пять-шесть в год, ночью, пьяный, неразборчиво и напористо читал мне свои стихи.
– Признай, что это гениально! – требовал он.
– Да, гениально, – соглашалась я, – а можно теперь я пойду спать?
– Но я хочу прочесть еще одно! Прошу – послушай! Для меня это вопрос жизни и смерти!
– Вань, не паясничай, – раздражалась я. – Позвони завтра, я спать хочу.
– Ну пожа-а-а-алуйста, – канючил он, как ребенок.
И я сдавалась:
– Ладно. Но только одно!
Когда наконец вешала трубку, то знала: ближайшие пару месяцев он не позвонит.
Иван пил последние лет тридцать беспробудно. У него две взрослых дочери и жена, которая давным-давно его бросила. Жил он один на даче, где-то под Клином, московскую квартиру сдавал – на это и существовал. Несколько раз в году появлялся на заседании литературного клуба «Оберег» и читал чаще всего что-то метафорически-мутное, но по-своему обаятельное. Были и по-настоящему хорошие, вполне внятные стихи.
Не трать все деньги на вино,купи недорогую куклуи на Рогожском полкилоотталой красной клюквы.Не ради праздника, а так –во вторник или в понедельник,когда подступит немота –хватило б денег.Глядишь – на сердце отошло,привыкнув к ноше.Не торопись, все хорошо.Всего хорошего.Однажды, по молодости, крепко поднабравшись, мы заночевали вместе с Иваном у его друга, такого же талантливого алкаша. Спали все вместе, в одной комнате и в одной кровати – другой в квартире просто не было. Под утро я проснулась от того, что Иван целует мои капроновые щиколотки и что-то страстно бормочет.
Я вообще не воспринимала его всерьез. Весь он какой-то маленький, щуплый, лысеющий, в очках. От него всегда пахло перегаром, и мне всегда было жаль его, такого несуразного, доброго и пропащего.