Осень одиночеств

И потихонечку итожу,

Чем он расстраивал меня,

Какие в нём случились бяки,

И размышляю в час без сна,

А скоро ль нам оттенки хаки

Предъявит новая весна.

И где она, злодейка, бродит,

Когда уже давным-давно

Моё терпенье на исходе

И пахнуть вербою должно.

Но длит февраль тоску и муку,

Окрест бессилием объяв,

Крысиный яд бездонной скуки

Вливая щедро в мой коньяк.

Ещё глоток и хмель рекою

По венам хлынет не спросясь,

А там, глядишь, отрава смоет

Зимы простуженную грязь.

КОТ, КОТОРЫЙ…

Кот, который плёл налево

Сказки Пушкинскую нить,

Как-то бросил в море невод

Чтоб съестного изловить.

Честь по чести вынимая

Свой заслуженный улов,

Глянул: Рыбка Золотая

Затесалась средь даров.

Что ж, — подумал — пропитанье.

Только он разинул свой

Рот, рыбёшка с придыханьем

Говорит ему: «Постой!

Я тебе, как человеку,

Три желанья сотворю.

Даже домик в ипотеку,

Если хочешь, прикуплю.

Хочешь, кошки станут в марте,

Как одна, твои навек.

Или дуб по бизнес-карте

Обустрою под хай-тек.

А ещё могу подушку

Раздобыть — лебяжий пух!

И царевенку-лягушку.

Можно сразу целых двух».

Но герой «бла-бла» впустую

Долго слушать не любил,

Взял, и Рыбку Золотую

Без сомнений проглотил.

Ведь коты к посулам глухи.

Если держат снедь в зубах,

То считают, рыбка в брюхе

Лучше сказочки в мечтах.

ЗАКАТ

Небо с горечью утраты

Тёплой краской янтаря

Кроет линию заката,

Сон невидимый творя,

Бархатисто даль рисует,

Иллюзорный край земли

Упоительно целуя

Цветом пьяного Шабли.

На исходе долгий-долгий

День. Кончается июль.

И малиновое солнце

В море тихо:

буль —

буль —

буль…

ЗИМА ЗАКАШЛЯЛАСЬ

Зима закашлялась с утра простуженно,

а солнце кинулось босым по лужицам,

синички тужатся, свистят весеннее,

и выжимают из себя,

и выжимают из себя,

и выжимают из себя…

последнее.

На лавке дед сидит обес-кураженно,

глядит нахмурившись и о-шарашенно,

чихнёт нечаянно, сосредоточится,

чуть-чуть прищурится,

чуть-чуть прищурится,

чуть-чуть прищурится…

да рас-хохочется.

Разинув клювики в само-забвении,

с ума сошедшие от вос-хищения,

поют воробушки, как карапузики,

смешные чудики,

смешные чудики,

смешные чудики…

в мохна-тых трусиках.

Деревья млеют в голубом торчащие,

и птицы сыплются с небес кричащие,

пройдут последние и не оглянутся

деньки морозные,

деньки морозные,

деньки морозные…

А мы останемся.

МОИ БУКАШКИ

Не конфеты, не бумажки,

Не солёные фисташки,

А живут в моём кармашке

Очень милые букашки.

Головёнками кивают

И глазёнками мигают,

Шепчут что-то, говорят,

И совсем почти не спят.

Может, просто не умеют?

Но ничуть не устают.

А ещё, когда стемнеет,

Тихо песенки поют.

Я смотрю на свой кармашек

И гадаю, отчего

Этих ласковых букашек

Больше нет ни у кого.

НА РОБКИХ ПАЛЬЦАХ ТИШИНЫ

На робких пальцах тишины

Во сне февральском

Искрят мгновения весны

Свечой бенгальской,

Сгорая так же невзначай,

Как лучик света,