Осень в Пекине

— Господа, предлагаю устроить поздравительное голосование в адрес автора доклада, который был вам только что зачитан и которым является не кто иной, как наш технический директор господин Амадис Дюдю.

— Господа, полагаю, вы будете полностью согласны с тем, чтобы направить Дюдю, как только что предложил наш выдающийся коллега господин Марион, поздравительную ноту.

— Господа, опираясь на некоторые пункты доклада, можно утверждать, что поведение сотрудников, находящихся в подчинении Амадиса Дюдю, просто неслыханно. Думаю, мы не совершим ошибки, если урежем их оклад на двадцать процентов.

— А сэкономленную сумму можно будет перевести на счет господина Дюдю в качестве дополнения к подъемным.

— Господа, Дюдю, без сомнения, откажется от какого бы то ни было дополнительного вознаграждения.

— Полностью с вами согласен.

— Таким образом мы сэкономим дважды.

— Арлану мы тоже повышать не будем?

— Совершенно ни к чему. Этим людям все заменяет их безупречная совесть.

— Но остальным мы, разумеется, снизим.

— Господа, все решения будут зафиксированы секретарем в протоколе заседания. Надеюсь, повестка дня ни у кого не вызывает замечаний?

— Что вы скажете об этой ситуации?

— Она просто ошарашивает!

— Господа, заседание закрыто.

IV

Держа Атанагора под руку, Бронза поднималась с ним по тропе, ведущей к отелю Баррицоне. В забое остались Брис и Бертиль, не желавшие прерывать работу, пока окончательно не расчистят огромную залу, обнаруженную несколько дней назад. Машины рыли без остановки, открывая доступ все в новые коридоры и залы, сообщающиеся между собой посредством подземных галерей с колоннами по обеим сторонам. Повсюду в изобилии были рассыпаны ценные находки, как-то: шпульки для волос, корабельные гребни, напёрстки и наперстники, пузырьки — мыльные и для духов, предметы культа и культуры, включая оккультные науки; а кроме того, горшки — в большом количестве. Молоток Атанагора не скучал без дела. Тем не менее археологу требовался отдых и перемена мыслей. Поэтому Бронза отправилась с ним.

Они поднимались и спускались по сгорбленным песчаным скатам, и солнце окутывало их золотым сиянием. С высоты дюны открывался вид на фасад отеля и красные цветы, а еще на стройку, где вокруг сложенных штабелями рельсов и шпал суетились технические исполнители. Издалека Бронза различила более хрупкие фигурки Олив и Дидиша, которые играли на сваленных в кучу бревнах. Не останавливаясь, женщина и археолог продолжали путь и вскоре очутились в баре отеля.

— Привет, Пипетка, — сказал Атанагор.

— Буон джорно, — ответил Пиппо. — Вы стригаре востра бородетта в шесть часов утром раньо?

— Не-а, — сказал Атанагор.

— Кобель паршивый наш гулящий Бенедетто!.. — воскликнул Пиппо. — И вам не стыдно, патрон?

— Нет, — ответил археолог. — Как продвигаются дела?

— Плохи наши дела, патрон, — вздохнул Пиппо. — Тоска кругом, запустенье, хоть волком вой. То ли дело было в Спаньи, где я командовал шеренгой землекопов! Э-э, надо было это видеть!.. А тут... Меррские пуррки!..

— Кто мерзкие? — переспросила Бронза.

— Пуррки! Свиньи значит!

— Налей-ка нам выпить, — сказал археолог.

— Я им такой дипломатический церемоний разведу, пурркам этим. Да катились бы они все куда подальше в Варршавию! — не унимался Пиппо, дополняя пожелание соответствующим обстоятельству жестом, который состоял в вытягивании вперед правой ладони с прижатым большим пальцем.

Атанагор улыбнулся.

— Налей нам, пожалуй, два «Турина».

— Пожалуйста, патрон, — сказал Пиппо.

— Что они вам сделали? — спросила Бронза.

— Э-э! — сказал Пиппо. — Громить они хотят мой лавочка к чертовой бабушке. Все, спета мой песенка! Финита! — И он затянул:

Забыл Витторьо обещанья [39] ,Про то узнал Вильгельм Второй [40] И в Рим Бюлова [41] для дознаньяПослал с задачею такой...

— Красивая песня, — сказал археолог.

Отдай им Тренто и Триесте,Отдай Трентино весь.С Витторьо быть должны мы вместе,Пускай почтет за честь.По небу ероплан летит,А в нем д'Аннунцио [42] сидитИ точно пташка распевает.Chi va piano, тот va sano [43] .

39

Виктор Эммануил III (1869—1947) — последний король Италии (1900—1946). 

40

Вильгельм II (1859—1941) — прусский король, император Германии (1888—1918), развязавший первую мировую войну; в начале века проводил политику сближения с Францией и Италией. 

41

Бернхард Бюлов (1849—1929) — немецкий политик, рейхсканцлер (1900-1909). 

42

Габриэле Д'Аннунцио (1863—1938) — итальянский писатель, поэт, драматург, страстный националист, сторонник фашизма. 

43

Тише едешь, дальше будешь (итал.; доел.: кто едет тихо, едет благополучно). 

— Я где-то это слышал, — сказал Атанагор.

Chi va sano va lontano. Chi va forte va alla morte. Evviva la liberta! [44]

Бронза захлопала в ладоши. Пиппо голосил во все горло, напрягая хриплые остатки своего тенора. В потолок негромко постучали.

— Что это? — спросил археолог.

— Э-э, еще один пуррк! — прорычал Пиппо. Вид у него, как всегда, был яростный и вместе с тем ликующий. — Это Ампутис Дюдю. Он не нравится, как я петь.

— Его зовут Амадис, — поправила Бронза.

44

Доcл.: Кто едет благополучно, едет далеко. Кто едет быстро, едет к смерти. Да здравствует свобода! (итал.) 

— Ну, Амадис! Амудис-Ампутис! Какой хрен разница?

— А что там за история с лавочкой? — спросил Ата.

— Дипломатический штучка этого Ампутилуса. Он хочет меня экстрагировать... Как разинет хайло, так словами и сыпать, пуррк! Других не знает! Говорит, это надо было ждать.

— Экспроприировать? Тебя? — удивился Ата.

— Во-во. Это такой в этом краю крайнее слово.

— Тогда тебе не надо будет работать.

— А на кой я буду делать с этими дурацкими каникулы?

— Слушай, выпей с нами стаканчик, — предложил Ата.

— Благодарю, патрон.

— Это железной дороге помешал ваш отель? — спросила Бронза.

— О да! — сказал Пиппо. — Этой хреновой железной дороге! Чин-чин!

— Чин-чин, — повторила Бронза, и все трое опорожнили свои стаканы.

— А что Анжель, дома? — спросил Ата.

— У себя, кажется, — сказал Пиппо. — Точно не знаю. Но думаю, так. Сидит, чертит, чертит... — Он нажал на кнопку позади стойки. — Если Анжель у себя, то скоро приходить.

— Спасибо тебе, — сказал археолог.

— Этот Амудополис — сущий пуррк, — сказал Пиппо в заключение и снова принялся напевать, вытирая стаканы.

Видя, что Анжель не спускается, Атанагор спросил:

— Столько я тебе должен?

— Тридцать франков, — ответил Пиппо. — Тоска здесь, нищета.

— Вот, возьми, — сказал археолог. — Пошли с нами, посмотришь, как строят. Анжеля, похоже, нету.

— Э-э! Куда я пойду! — сказал Пиппо. — Они крутятся тут, как мухи. Я уйду — они всё выпивать.

— Ну тогда счастливо.

— Счастливо, патрон.

Бронза послала итальянцу обворожительную улыбку, и Пиппо залепетал что-то несуразное. Она вышла вслед за Ата, и они вместе направились к стройке.