Осень в Японии

Куда я еду? Почему меня никто не понимает? Если меня позвали на оглашение последней воли моей не знакомой бабули, то меня должен сопровождать человек, который знает русский! А если я в туалет захочу?!

– Простите…а куда мы едем?

Милая японка обернулась ко мне и пару раз потыкала пальчиком в водителя. И что бы это значило? Или типа, он везёт вот и едем?

Ничего не понимаю! Я должна ехать в Осаку!

– Мне надо в Осаку, – это я сказала уже водителю.

Но он даже не обернулся ко мне.

А может надо было послушаться свой внутренний голос? Вдруг меня сейчас точно увезут куда-нибудь в рабство и всё! В этот момент в моей куртке зазвонил телефон, который я до боли сжимала в пальцах. Я завозилась и с облегчением поняла, что звонит мне тот самый Мамору Ичибана.

– Алло?!

– Елена сан, у вас всё хорошо? Вы прилетели?

– Да…

– Вас встретили?

– Д-да… – я настороженно глянула на своих сопровождающих. Мужчина вёл машину, женщина смотрела в окно. На меня они внимания не обращали, или делали вид, что не обращали. Я на всякий случай поднесла ладонь к микрофону телефона, чтобы меня и моего собеседника было хуже слышно. – Женщина и мужчина…они какие-то странные.

– Не беспокойтесь, – тут же сказал мне Мамору, – женщину зовут Миюки Шиба. Она была близким другом вашей покойной бабушки. К сожалению, язык Миюки выучила плохо. Но она понимает отдельные фразы. А мужчина – Модару Оками. Он вёл с вашей бабушкой дела, пока та была жива.

– Какие дела? – удивлённо протянула я. – Моя бабушка была предпринимателем что ли?

– Это не телефонный разговор, Елена сан. – вкрадчиво сказал Мамору. – я буду ждать вас в офисе. Ваши провожатые всё вам покажут. Не беспокойтесь.

– До свидания…

– Всего доброго.

Я положила трубку и задумчиво глянула на своих конвоиров. Ладно…паниковать не буду. Пока ещё рано.

Мы выехали на большое шоссе. На некоторых указателях были английские пояснения. И спустя какое-то время мне попался знак оповещающий, что мы и правда едем в Осаку. Я решила расслабиться и понаблюдать на виды из окна машины. Холмы в белесой дымке, голубое небо, ровные и аккуратные дороги, как с картинки. И я здесь…я даже не знаю какие чувства испытывала в тот момент. Было ощущение новизны и какой-то непонятной пустоты. Об умершей бабушке я даже не думала. Может потому что не знала её, а может потому, что не хотела вообще ни о чём думать…

Через пару часов, мы приехали в Осаку.

Город напоминал какой-то нелепый бетонный лес. Дома жались к друг другу так тесно, что казалось в этом месте солнца вообще никакого нет! Люди суетились, куда-то торопились. Я читала, что Осака деловой центр. Тут люди приезжали за работой. И работали. По сравнению с аэропортом в Токио, Осака показалась мне пресной и серой.

Мы заехали в какой-то квартал с высотными зданиями и остановились у одного из них. Женщина доселе сидевшая впереди и ни разу за весь путь не обернувшись ко мне, внезапно вышла из машины. Она обошла автомобиль и открыла мне дверь.

– Дозо…

– Аригато, – кивнула я ей. Надеюсь у меня не такой жуткий акцент…

Мужчина за рулём, даже не повернул головы в мою сторону. Он не идёт? Странно.

– Елена сан! Коко ни китэ! – женщина взяла меня под руку и просто чуть ли не с силой втащила в большое фойе здания. Я даже осмотреться не успела, как уже была в лифте и поднималась куда-то вверх. Двери лифта мягко открылись, и передо мной предстал коридор, в весьма странном виде.

Все было таким… старым. Или нет…древним! Закос под старину, как-то так! На полу циновка, вместо кафеля, на стенах картины и гобелены изображающие быт древних японцев, сцены каких-то боёв. Старые вазы на изящных тумбах. Куда я попала…?

Женщина привела меня к неприметной двери и тихонько постучала.

– Дозо!

Дверь мягко отъехала в сторону, и я оказалась в просторной комнате. Рабочий кабинет, надо полагать. Шкафы с книгами, большой стол для заседаний, много картин.

– Елена сан! Очень рад вашему приезду!

Я удивлённо перевела взгляд и наконец увидела нотариуса и поверенного моей бабушки. Итак, Мамору Ичибана был ростом с меня, имел весьма добродушный вид. Немного лысоват, видимо сказывается нервная работа. Глаза – щёлочки были почти закрыты из-за того, что он улыбался мне.

– Добрый день… – кое-как поздоровалась я.

– Миюки, гай дэ маттэ. – господин Мамору обратился к моей провожатой. Женщина кивнула и поспешила нас оставить.

Как только раздвижная дверь мягко закрылась за ней, господин Мамору указал мне на стул около его стола.

– Прошу вас. Присаживайтесь.

Я послушно села за стол и положив рюкзак на колени вопросительно уставилась на нотариуса. Господин Мамору сел за стол и с готовностью сказал.

– Я вижу ваше нетерпение. Вы хотите узнать, как можно больше. Но я расскажу вам лишь то, что знаю сам.

– В первую очередь, спасибо большое, что оплатили мой перелёт сюда.

– Нет, что вы! Это дань уважения. – улыбнулся Мамору.

– Тогда я бы хотела узнать, откуда у меня вообще бабушка в Японии, когда я сама родом из России.

Мамору улыбнулся и открыв в столе шкаф вытащил оттуда увесистую папку. Он протянул её мне, и я, как заворожённая, протянула к ней руки.

– Это вся информация, которая вас интересует про вашу бабушку. Вы можете с ней ознакомиться. Это ваше право наследника.

– То есть, я могу…

– Конечно, читайте. – кивнул мне господин Мамору. – Я пока оставлю вас, чтобы вы ознакомились с делом спокойно.

– Спасибо.

Он кивнул мне и встал из-за стола. Потом я даже не обратила внимание, ушёл ли он из комнаты. Я погрузилась в историю о своей внезапной родственнице с головой.

Итак, моя бабушка…Её звали Варвара Андреевна Соболевская. Она попала в Японию после Второй Мировой Войны. Вроде как, родителей убило на фронте. А она просто сбежала из блокадного Ленинграда. Очень долго добиралась до железной дороги. Потом угодила в плен к немцам. Но те её не тронули. Накормили и дали погреться. Потом она сбежала ещё раз. Ночью вылезла за пределы военного лагеря и ушла вниз по реке. Шла в воде, потому что могли пойти за ней с собаками. Бабушка чуть не потеряла ноги. Её нашёл какой-то рыбак. Отогрел, конечности спасли, но те здорово облезли. Бабушка попала в госпиталь который находился в Якутии. Город то был, или посёлок она не помнила. Там её подлечили. И там она и осталась на какое-то время. Когда война закончилась, бабушка решила вернуться на родину в Ленинград, но жизнь распорядилась иначе.

Тёмной ночью, когда она шла домой со смены в больнице, её кто-то ударил по голове. Очнулась она уже в тёмном затхлом месте. И судя по звуку, это был вагон поезда. Она была там не одна. В вагоне, который предназначался для перевозки живности было около шестидесяти женщин. Бабушка познакомилась там с несколькими женщинами и они сказали ей, что их везут в рабство. В какое рабство, бабушка так и не поняла. Потом, выяснилось, что их переправят морем.

Поздно ночью их вывели на станции. Было ужасно холодно. Дул промозглый ветер. А у некоторых не было даже обуви.