Осенняя охота

Вручила между делом визитку: «У Николая в таверне можно начать завтракать в одиннадцать утра, если вас не устроит отельный завтрак. Прокопий, племянник, держит магазинчик с продуктами, у Андреаса, рыбака, можно взять свежей рыбки, и я вам могу пожарить. До пляжа пять минут. Если флаг на горе повернут вправо, значит, на море волны и ветер, а если влево – спокойно и хорошо».

Балкон их номера выходил в укромный внутренний садик отеля. Там уже стоял накрытый стол: праздновали крещение правнучки или правнука хозяйки. Во главе сама пожилая хозяйка – белая пышная голова георгином, в черном с ног до головы, взрослые дети – родители молодых, молодые родители грудничка, передаваемого с рук на руки.

Татьяна позвонила им в номер, передала приглашение присоединиться. Павел как раз мылся в ванной, вышел голый, без полотенца. Анастасия посмотрела на его сильное тело, волосатую грудь, дорожку курчавых волос внизу живота, и ей стало неприятно: он был полон сил – жить, любить, заводить детей.

Нужен ведь какой-то подарок.

Татьяна сказала, что не нужно.

А кого крестят? Мальчика? Девочку?

Откуда я знаю. Наверное, девочку.

Их посадили за стол, налили узо: вот хлеб, сыр, разного рода рыба – большая и малая, вареные травы, мусака размером с противень. Аккуратные носатые дедушки, бабушки в черном – всякого звания родня – пили и пели. Молодого отца разморило от жары, вина и чувств.

Новокрещеной Марии – Анастасия шепнула: «Девочка, я была права», – желали прожить отведенный ей срок с Богом в любви и счастье. Девочка похныкивала на руках у матери, под белым платьем мелькали ее беспокойные крошечные пяточки. Разразился рев – сильный, как ливень. Молодая кудрявая мать, будущая матрона – намечающаяся полнота в руках, шее – спешно унесла ее кормить под гранатовое дерево.

Татьяна рассказывала, что из блюд особенно вкусно, вот, попробуйте мусаку. Я ее так редко готовлю, ем только в гостях или ресторане. А я думала, что готовят каждый день, удивилась Анастасия, ну что вы, это непростое блюдо, очень хлопотное.

Анастасии и Павлу хотелось искупаться, но было неудобно так скоро покинуть торжество. Хотя кому какое дело?.. Молодой отец вконец осоловел. На него не обращали внимания. Пожилые мужчины пели хором, и один, с гитарой, вышел из-за стола, махнул рукой, призывая к танцу. Женщины встали в круг, к ним присоединились мужчины. Анастасию с Павлом позвали тоже. Анастасия осталась сидеть, а Павел вышел в круг, положив руки на плечи мужчин, и общая сила танца подхватила его. Он смеялся, оглядываясь на Анастасию – правильно, неправильно? Анастасия показала большой палец – классно.

На пляже – пять минут по пристани с лодками – легли, не раздеваясь, прямо на темно-коричневый, как тростниковый сахар, песок. Голубое с розово-красными прожилками близкое небо соединялось с морем. Оно чуть синее оттенком. На пирсе пожилая женщина в длинной юбке читала книгу. Как она видит в сумерках? Павел разделся – и снова Анастасия посмотрела на его тело с завистью, болью и желанием, – зашел в воду и поплыл.

Женщина с книгой все сидела.

Перед ужином поднялись в горы посмотреть на старый маяк. Он давно не работал, над ним висели крупные звезды, стрекотали стрекозы, море внизу очень темное и страшное, как огромная рана, и запах сухих цветов, что росли тут.

Как называется? Не знаю, на чертополох похоже.

Ты заметила, какие здесь у местных старые машины? Бедность повсюду. Зачем им новые машины, когда у них есть море. Наивная душа. А тебе зачем машина?

Он обнял ее, она делала вид, что ей хорошо, чтобы и ему было хорошо. Ей не хотелось портить ему отпуск.

В таверну Николая, где они, следуя рекомендации Татьяны, решили поужинать, прибывали друг за другом, словно на тайную встречу, нарядные пожилые мужчины и женщины.

Две дамы, одна – в платье с бело-черными полосками, другая – в красном закатном, вышли из-за стола, словно приготовившись к исполнению танца, взялись за руки и продолжили разговор, недопустимый по какой-то причине за общим столом. Они стояли так долго, не разжимая рук. Анастасия успела съесть салат, пока не появился священник в черной сутане.

Обе дамы почтительно поцеловали ему руку, и другие тоже поднимались с мест и целовали ему руку. Священника усадили во главу стола, как на картинах о тайной вечере, и две женщины в платьях сели с ним рядом.

Анастасия засыпала от вина и усталости. Она сняла туфли, сидела на стуле с ногами, как в детстве. Павел спросил: «Как называется маленькая рыбка, которую мы ели на крестинах?» Официант показал пальцем в меню: есть биг и смолл. Смолл.

Принесли рыбу, она оказалась не такой, как подавали на крестинах. Павел расстроился: «Завтра спрошу у Татьяны. Время здесь стоит, машины те же, что и десять лет назад, а цены растут. Я помню, еще на Крите греческий салат стоил три евро, а сейчас уже пять».

Священник, сопровождаемый женщинами, ушел, за ним поднялись и другие. В кафе остались только Анастасия с Павлом и старички. Аккуратные, в белых брюках, они играли в шахматы за дальним столом. На их столе горела свеча, освещая доску с фигурами. Двое официантов присели к ним за стол, комментируя ход игры. Вышел и сам хозяин таверны Николай – крупный, кудрявый, с брюшком, неся на подносе тарелку с хлебом и огурцами, тарелку с сыром, бутылочку самогона, и тоже сел к старичкам. Все выпили по рюмочке. Вышла пожилая женщина, наверное мать Николая, и унесла бутылку.

Выбежала девочка с подносом, она несла кофе, Николай погладил ее по голове.

В номере включили кондиционер, закрыли ставни. Павел поцеловал ее наугад, попал в плечо и отвернулся. «Завтра продолжим шалить, а сейчас спать». И мгновенно пришел сон.

Несколько дней подряд, повинуясь путеводителю, осматривали достопримечательности. Павлу все это было неинтересно. Камни и камни. Анастасия выполняла познавательную программу за двоих, хотя ей тоже было неинтересно. В древнем Коринфе сфотографировались у Львиных ворот, после них там же целовались юноша и девушка, Анастасия подумала: они такие же, какими мы были когда-то, только у них все впереди.

В Эпидавре, в каменном знаменитом театре, забрались на самый верхний ряд и оттуда смотрели на уменьшившуюся сцену. Женщина в широких штанах, видимо гид, вышла в центр, громко хлопнула в ладоши, призывая свою группу, и американские туристы – толстые, бесформенные, в шортах, бродившие безо всякой цели, встали в круг и захлопали тоже. Павел засмеялся.

Вышла еще одна женщина, высокая, в желтом платье, наверное итальянка, и, решив проверить акустику, запела. Американцы переметнулись к ней, радуясь бесплатному концерту. Итальянка пела, сопровождая выступление выразительными жестами, и Анастасии казалось, что она обращается к ним – зачем вы мучаете друг друга? К итальянке подошла пожилая женщина в черном платке – концы повязаны на затылке, белые седые волосы, тонкие журавлиные лодыжки, наверное мама, и подарила цветы. Итальянка заплакала.