Ошибка Купидона

Скрупулезно просчитав месяцы, я убедилась, что ребенок должен был родиться именно в это время. Значит, Зеленин считал его своим? Наверняка так, по-другому просто не могло быть. Не сообщила же она ему правды… Ведь и после рождения мальчика Александра жила с ним в одной квартире. А такое невозможно себе представить, если бы Зеленин не считал ребенка своим.

Наверняка она рассчитывала, что случившееся останется ее тайной. И собиралась пронести ее через всю жизнь. Сколько мужчин воспитывают чужих детей, не догадываясь об этом? По статистике — очень много. Недаром некоторые народы считают родство по матери более важным как наиболее доказуемое.

«Дело житейское», — говорил Карлсон, сидя у себя на крыше.

Но ребенок родился уродом, что меняло ситуацию коренным образом.

Наверняка молодая женщина в тот момент пережила самую настоящую трагедию. Она не могла думать ни о чем другом, кроме того, что это справедливая расплата за всю ее предыдущую греховную жизнь, и в голове чаще и чаще мелькала мысль о самоубийстве.

Но скорее всего самоубийства не было, а на самом деле произошел какой-то несчастный случай. Хотя если человек попадает под машину, поди разберись — сделал он это случайно или преднамеренно.

А может, была передозировка? До сих пор я не разузнала все как следует. Надо было справиться через моих друзей в милиции. Но на сегодняшний день это далеко не главное.

Сейчас гораздо больше меня интересовала реакция мнимого отца ребенка. Нетрудно представить, что пережил в тот момент Вениамин. Интуиция подсказывала мне, что вину за происшедшее он переложил на себя. Может быть, именно поэтому он долго не женился? Обвиняя себя в рождении больного ребенка и гибели жены? Ведь не всегда легко определить, кто из родителей несет зловредный ген, ответственный за уродство их общего ребенка.

Оставшийся без сестры и любовницы Хрусталев тайну, разумеется, знал. Что же он предпринял? Скорее всего — сохранил ее. И устранился.

Каким же образом он вновь появился в жизни Зеленина? И чего добивается от Светланы?

Его отношения с новой женой Зеленина были какой-то пародией на отношения с собственной сестрой. Я подумала об этом еще в «музее». Та же фиксация половых актов с поправкой на время и новые технические возможности, те же наркотики. И самое главное: его новая любовница — снова жена Зеленина. Как будто он задался целью испортить жизнь этому человеку, став для него своеобразным злым гением.

«Стоп, — сказала я себе. — Про злого гения ты, конечно, загнула… А вот про то, что задался целью испортить жизнь…»

Может быть, это и на самом деле являлось его единственной целью? Похоже на правду. Испытывая пещерную ненависть к человеку, отнявшему у него сестру (а скорее всего именно так Хрусталев воспринимал события семилетней давности), он вполне мог с маниакальной целеустремленностью портить жизнь «виновнику всех своих бед». И даже посвятить мести остаток своей жизни, которая без сестры потеряла для него всякую привлекательность.

Логика его поведения в таком случае укладывается в элементарную схему: «Ты отнял мою возлюбленную — я отниму твою. Из-за тебя погибла моя сестра — я сделаю так, что погибнет твоя жена».

Око за око, зуб за зуб. Старая, как мир, логика.

И «красавчик» чуть было не добился своей цели. Светлана чудом осталась в живых. И это подтверждало верность моих умозаключений.

Для ее воплощения годятся любые способы. И совращение, и шантаж, и насилие.

Теперь мне уже не казались странными отношения Светланы с Хрусталевым. С новой точки зрения они были вполне естественны и логичны. С точным распределением ролей злодея и жертвы.

Оставалось выяснить некоторые детали, и прежде всего — найти ответ на вопрос, мучивший меня с первого дня: за что Зеленин платит Хрусталеву? Допив остывший кофе, я соорудила на лице серьезную мину и приготовилась к мозговому штурму этого загадочного бастиона. Но в полной мере насладиться процессом уединенной дедукции мне не удалось — зазвонил телефон.

Я не хотела брать трубку, но схватила ее, лишь только услышала по автоответчику голос.

Это был Вениамин Зеленин, вернувшийся из командировки и не заставший дома жены.

— Я была на кухне, — невинно соврала я, хотя в этом не было нужды.

— Хорошо, что застал вас, тут у меня какой-то кошмар, — запинаясь, сообщил Вениамин.

Я вспомнила, что вся его квартира залита кровью, и поняла его состояние.

— Только не волнуйтесь, — поспешила успокоить я Зеленина, — ничего фатального не произошло. Светлана жива, хотя находится в больнице.

— Что с ней?

— Нам срочно нужно с вами увидеться.

— Что со Светланой? В какой она больнице?

— Я могу отвезти вас туда, — предложила я. — И по дороге все объясню. Хорошо?

— Мне подъехать к вам?

— Не стоит. Ждите меня у подъезда.

— Ее хотели убить?

— Да нет же… Я выезжаю.

Нам предстоял абсолютно нетелефонный разговор. Кроме того, мне не терпелось выяснить у него кое-какие детали, прежде чем давать объяснения.

* * *

По дороге к Зеленину я размышляла на совершенно недетективную тему. Я подсчитывала, сколько времени он провел в командировке. Судя по всему, он уже закончил свою работу и вернулся домой окончательно. А ведь ездил, насколько мне было известно, на постановку программы.

Я понимала, что цирк — это не театр и, тем более, не кинематограф, где работа режиссера продолжается месяцы, если не годы. Но чтобы провернуть все дело за один день — нужно быть очень крутым профессионалом. Или я просто ничего не понимаю. Поэтому первый мой вопрос был именно на эту тему.

— Я прилетел на самолете, — частично успокоил меня Зеленин при встрече, хотя два дня, по-моему, тоже не срок для такой работы. Объединить кучу никак не связанных между собой номеров, поставить свет, подобрать фонограмму… Впрочем, я, кажется, отвлеклась.

Вырулив из двора и проехав несколько десятков метров по одной из центральных улиц, мы умудрились попасть в пробку. И пока не выбрались из нее, говорить о чем-то серьезном было невозможно. Лишь приложив всю свою сообразительность и водительский опыт и наконец-то выбравшись из образовавшегося затора, я уже через пятнадцать минут получила свободу передвижения. Но вымоталась так, словно провела за рулем несколько часов.

— Если не возражаете, я остановлюсь, и мы выкурим по сигарете, — предложила я.