Ошибка Марии Стюарт

– Вы сказали, что это противоречит вашим принципам. Я понимаю и уважаю это. В то же время я не могу этого вынести.

– Но я не могу так жить! – его лицо страдальчески исказилось. – Что происходит с мужчиной, когда он не может жить в соответствии со своими принципами? Может ли любовь стать достаточной наградой или компенсацией за это? Я не знаю. Никто в Шотландии еще не совершал таких вещей ради любви: мы не слывем великими любовниками. У шотландцев не было своих Тристана и Изольды, Ланселота и Гвиневры, Париса и Елены или Антония и Клеопатры.

– Тогда мы будем первыми.

– Первыми, кто будет вести себя как язычники? – Босуэлл опустился на колени и посмотрел на турецкий ковер, расстеленный перед камином. – Неверные часто создают необыкновенно красивые вещи. Даже их ятаганы покрыты гравировкой и усыпаны драгоценными камнями. Стены их домов, мечетей отделаны плиткой с изящными узорами, специально обожженной, чтобы сохранить их, – он посмотрел на нее. – Мир велик, миледи.

Мария опустилась на колени рядом с ним:

– Нет, он очень мал. Он только здесь, в этой комнате, где мы находимся.

– Наша трагедия в том, что это не так. Эта комната со всех сторон окружена Шотландией, а она не отличается снисходительностью к грешникам. Для того чтобы оказаться в большом мире, мы должны бежать из Шотландии, где нас забьют камнями и заклеймят позором как преступников. Вы этого хотите?

– Нет. Я верю, что мы каким-то образом сможем избежать этого. Судьба должна быть благосклонной к нам, Босуэлл. Мы это заслужили.

– Все влюбленные так думают, но нам придется иметь дело не с судьбой, а с людьми. Судьба – это всего лишь итог человеческих поступков.

Теперь в комнате уже почти стемнело. Вскоре должно было начаться представление со штурмом замка.

– Мария, – сказал он. – Если мы хотим выжить и поставить людей на службу нашей «судьбе», то должны быть хладнокровными со всеми, кроме нас самих. Скажите, вы думали о моем предложении насчет Мортона, Линдсея и других изгнанников? Вы позволите им вернуться?

– Да, если вы советуете это сделать, – ответила она. – Но я никогда не позволю вернуться троим, худшим из всех! Джорджу Дугласу, который заколол Риччио у меня на глазах, Патрику Беллендену, который бросился на меня с рапирой, и Эндрю Керру из Фоудонсайда, который приставил пистолет к моему боку, а потом грозился убить меня. Я никогда не разрешу им вернуться в Шотландию, никогда!

– Да будет так, – произнес он. – Вы чрезвычайно милосердны.

В этот момент до них донесся глухой хлопок. Мария подбежала к окну.

– Замок! – воскликнула она. – Смотрите, он взрывается!

Босуэлл подошел к окну и стал смотреть, как стены потешного замка на лугу далеко внизу, желтые от пожара внутри, начали рушиться. Огненные шары летели с бастионов и взрывались при ударе, рассыпая клубы искр. Потом сооружение внезапно взорвалось, взметнув в вечернее небо каскады разноцветных фейерверков.

XIX

Дарнли нервно расхаживал из конца в конец своей просторной, роскошно обставленной комнаты. Время от времени он поглядывал на потолок с резными медальонами, почти незаметными в сгустившихся сумерках.

«Вот они, – подумал он, – те штуки, которыми лорд Джеймс пугал ее в детстве. О, она рассказывала мне об этом… когда любила разговаривать со мной. Еще недавно она могла часами говорить о себе, о своем детстве и своих маленьких секретах.

А теперь она даже не приближается ко мне, не говоря уже о наших беседах!»

Он содрогнулся от гнева и остановился у стола в центре комнаты, чтобы налить вина в высокий бокал. Возможно, это немного улучшит настроение. Боже, он чувствовал себя ужасно: у него ныли суставы и постоянно болела голова. Но соизволила ли она хотя бы поинтересоваться его здоровьем? Нет!

«Даже когда я сообщил ей через слугу, что меня не будет на крещении, она не снизошла до ответа, – подумал он. – Только это еще могло вызвать ее любопытство или встревожить ее. Но она преспокойно отправилась развлекать французов, англичан, церковников и бог знает кого еще. И это здесь, в Стирлинге, где мы тайно обвенчались! Она даже приказала убрать мою серебряную тарелку на банкете».

Сука!

Дарнли сильно хлопнул ладонью по крышке стола. Эхо от удара отдалось в его голове и усилило болезненную пульсацию. Он почувствовал, что вспотел. Когда он провел рукой по лбу, то с ужасом нащупал какие-то плотные бугорки. Тревожно вскрикнув, он нашарил на столе ручное зеркало в вышитом чехле и посмотрел на свое отражение. Странные зернистые бугорки усеивали не только его лоб, но и щеки.

Они казались жутко знакомыми. Он видел такие отметины на лицах некоторых женщин в борделе… но только не тех, которых выбирал для себя. И в последнее время он испытывал сильный зуд в паху, но потом все вроде бы прошло…

Посреди лихорадочно скачущих мыслей его пронзил ледяной укол страха.

«Сифилис. Похоже, у меня сифилис».

Дарнли обдало жаркой волной гнева.

«Нет, я этого не заслуживаю! Это она заслуживает!»

Может быть, ему удалось заразить ее? Он облегченно вздохнул, но потом снова нахмурился.

Нет. Они не были вместе уже несколько месяцев.

Дарнли потрясенно опустился на табурет. Следующая мысль ошеломила его еще сильнее: «Теперь мы никогда не будем вместе!» Казалось, весь мир рушился вокруг него.

«Я люблю ее! Почему она не любит меня?»

Он разрыдался и спрятал лицо в ладонях, содрогаясь от слез.

«Почему она отвернулась от меня? Из-за Риччио? Но я умолял ее простить меня и вывез в безопасное место… Из-за моего пьянства? Но я пил лишь потому, что она мучила меня! То же самое было и со шлюхами.

Нет, из-за него… из-за Босуэлла! Как она бросилась к нему в замок Эрмитаж… как она смотрит на него… мне знаком этот взгляд!»

Он заметил красноватые отблески далеко внизу и подошел к окну. Замок стоял, словно красный цветок на снегу. Его тонкие стены из гипса и картона светились изнутри, как фонарь. Вокруг него растеклось темное пятно людской толпы. Ах да, это был бессмысленный штурм потешного замка с фейерверками, на который она потратила столько денег. Она больше беспокоилась об этом, чем о своем муже!

Снизу донеслись крики, когда пламя взметнулось выше, и рыцари за стеной запустили огненные копья. Потом они внезапно выбежали из замка, размахивая знаменами и громко вопя. Замок расцвел багровым маревом, а потом рассыпался на части; громадные куски пылающего материала уносились вверх в языках пламени. Взрыв выбросил в небо столб обломков, словно из жерла вулкана.

«Я хочу умереть, – подумал Дарнли. – И я хочу, чтобы она умерла. Если мы не можем быть вместе, то я хочу, чтобы мы умерли на руках друг у друга. Тогда я буду знать, что никто другой не сможет получить ее, и уйду счастливым».