Ошибка профессора Фэйрбенка

На экране Фэйрбенк, произнося неслышные слова, срывал с органа покрывало.

– Ну и что?
– возразил Грейнер.
– Видеомагнитофон. Прокручивается сделанная запись,

– Нет, - ответил Фэйрбенк.
– Повторяю, я пригласил вас сюда не для того, чтобы смотреть телевизор, пусть домашний, видеозапись или еще что-нибудь в этом роде. Пожалуйста, прошу внимания.

Он нажал другой клапан и осторожно потянул один из рычагов. Изображение мигнуло, исчезло и вновь появилось. На этот раз на экране была белая дверь.

– Так это же входная дверь вашего дома, - сказал Хаскелл.

Грейнер вздохнул:

– Я все же не вижу...

Фэйрбенк щелкнул выключателем "общий план". Изображение Двери отодвинулось, на экране появился дом целиком. Он стоял один, вокруг были пустые участки.

– Да это шесть-семь лет назад!
– воскликнул Вейсс.
– Тогда еще здесь никто не построился!

– Верно, - кивнул преподобный Мак.
– Маркус первым во всем квартале построил свой дом.

– Кино, - буркнул Грейпер.
– Любительское кино. Фэйрбенк улыбнулся.

– Именно зная твой скепсис, я и позвал тебя, Грейнер. Хаскелл, Вейсс, Темпл и Мак - романтики. Они захотят поверить. Их легко облапошить, но если мне удастся убедить тебя, если я не оставлю у тебя никаких сомнений, тогда я буду знать, что световой орган можно показывать всему миру.

Он устроился поудобнее на скамье, и его руки забегали по клавишам и кнопкам. На экране поплыли непонятные абстрактные изображения.

– Проблема управления еще полностью не решена, - заметил Фэйрбенк. Почти половина изображений - случайные, наудачу, и только, вторая половина то, что я хочу получить. Но я надеюсь, что решу эту задачу, если доживу.

На экране постепенно возникла другая картина.

– Ага, - сказал Фэйрбенк.
– То, что надо.

Зрители увидели толпу. Мелькали солдаты в синих мундирах. Все слушали человека, стоящего на заднем плане - долговязого, с бородкой, в высокой, похожей на печную трубу шляпе.

– Ну, как, Грейнер, - спросил Фэйрбенк, - во время Гражданской войны было кино? Да еще цветное? А?

– Очень занятно, - ответил Грейнер.
– Кусок из какого-нибудь голливудского исторического фильма Рэймон да Масси, Генри Фонда или еще кого-нибудь.

– Да? Но ведь этот период истории - твоя специальность. Ты - эксперт, признанный авторитет. Стены твоего кабинета увешаны фотографиями, сделанными Мэтью Брэди. Из всех нас именно ты, и никто другой, можешь отличить загримированного актера от...

Он дотронулся до кнопки "крупный план". Экран заполнило печальное, бородатое лицо. Грейнер медленно приподнялся и едва слышно произнес:

– Господи боже, Фэйрбенк! Это не актер, не подделка. Это же... Он что-то говорит! Звук, дай же звук, черт побери!

Темпл впился глазами в губы человека на экране и как бы прочел: "Сорок семь лет назад..."

Фэйрбенк щелкнул выключателем. Изображение исчезло.

– Постой!
– крикнул Грейнер.
– Я хочу еще посмотреть!

– Ты увидишь все это,- сказал Фэйрбенк.- Столько раз, сколько захочешь. Общий план, крупный план, ускоренная или замедленная съемка и даже стоп-кадр. Жаль, конечно, что нет звука, но это уже следующий этап. Пока достаточно и того, что удалось решить проблему света.

Фэйрбенк теперь повернулся ко всем.

– Что такое свет? Волны различной длины, перемещающиеся с огромной скоростью - сто восемьдесят шесть тысяч миль в секунду. Это знает любой школьник. Но что же происходит со светом? Куда он девается? Исчезает как дым? Превращается во что-то иное? Или же просто... продолжает перемещаться? Да, именно так.

– Элементарно, дорогой Ватсон, - ухмыльнулся преподобный Мак.

– Не сомневаюсь. Но позвольте мне остановиться кое на чем, не таком уж элементарном, чего не знает любой школьник, чего не знал и о чем не подозревал никто до тех пор, пока мы с Телмой не сделали этого открытия.

Там, высоко вверху, за тысячи миль от поверхности земли существует странное явление, о котором вы, наверное, слышали даже не будучи физиками, как я. Пояса Ван Аллена. Их природа, их свойства и качества - об этом мы имеем туманное представление. Но одно из свойств мне известно,- это ловушка, ловушка света. Свет, ушедший с нашей планеты, а значит и изображение всего на ней происходящего, схвачен там лишь на мгновение, перед тем как уйти и кануть в глубины космоса. И именно в этот момент свет, изображения как бы навсегда записываются или копируются заряженными радиоактивными частицами поясов Ван Аллепа. Учтите, джентльмены, записано все, что когда-то было видимым.

– Вот ключ, - кивнул он в сторону органа, - который открывает сокровищницу поясов Ван Аллена. Орган, который доносит до вас не музыку, а... историю... предысторию, играет величественную и безграничную симфонию прошлого.

В подвале воцарилась тишина, нарушаемая только гудением генератора. Наконец преподобный Мак спросил:

– Как далеко в прошлое ты можешь заглянуть?

– В те времена, когда уже были пояса. В сущности, можно увидеть самое начало. Вот например...

Он повозился с переключателями и кнопками. На экране появились все, кто был сейчас в подвале, но одетые в черное. Они находились в комнате наверху.

– Так это же день похорон Телмы!
– воскликнул преподобный Мак.

Фэйрбенк кивнул.

– Но это не то, что я хотел вам показать. Аппарат явно стремится воспроизводить события, имевшие место здесь в недавнем прошлом. Именно в этом доме. Чтобы это преодолеть, нужно больше работать с машиной, особенно если хочешь увидеть очень далекое прошлое. Ага! Смотрите!

На экране проплывали влажные непроходимые джунгли, поднимались густые испарения, кое-где даже били струйки пара. Среди зарослей показалась огромная голова, похожая на голову ящерицы, за ней длинная змеиная шея, позволявшая животному легко доставать высокие зеленые побеги деревьев. Голова и шея принадлежали гигантскому туловищу на слоновьих ногах, заканчивавшемуся длинным хвостом, который тянулся по земле.

– У бронтозавра на завтрак салат, - улыбнулся Фэйрбенк.

Изображение заколебалось, затуманилось и исчезло.

– Еще одна проблема - устойчивость, - пробормотал ученый.
– Изображение может произвольно появляться и исчезать.

– Фэйрбенк, как вы думаете, Шекспира можно уви деть? Например, его репетиции в "Глобусе"?

– Я его видел, - ответил профессор.
– Увидишь и ты. Ты, Вейсс, увидишь Баха, а ты, Темпл, - Микеланджело, расписывающего Сикстинскую капеллу. Не какого-нибудь модерниста, а Микеланджело. Но не сегодня. Прибор быстро перегревается, и его придется выключить. Завтра...